Брендон Сандерсон - Город богов

Брендон Сандерсон

Город богов

ПРОЛОГ

Когда-то Элантрис был прекрасен. Его называли городом богов — великолепным местом, где обитали могущество и магия. Побывавшие там рассказывали, что за его стенами скрываются невероятные чудеса, а сам город чрезвычайно красив. Элантриc блистал во всех отношениях: даже камни, из которых были сложены дома, мерцали мягким светом, и по ночам серебряное сияние разливалось далеко вокруг.

И все же, как ни прекрасен был Элантриc, главным чудом оставались населявшие его люди. Блеск их белоснежных волос затмевал блеск алмазов, их кожа напоминала серебристый металл — казалось, величественное сияние города нашло отражение в его жителях. Легенды утверждали, что элантрийцы бессмертны или, по крайней мере, близки к этому. Их раны и болезни быстро исцелялись, и они обладали немалой проницательностью, силой и проворством. Волшебство в Элантрисе творилось малейшим взмахом руки; люди со всего Опелона приезжали туда в поисках лечения и мудрого совета. Элантрийцы были равны божествам.

И любой человек мог стать таким же.

Шаод, так называлось превращение. Оно совершалось внезапно — обычно по ночам, в те таинственные часы, когда жизнь замирает. Шаод мог случиться с нищим и ремесленником, человеком благородного происхождения и простым солдатом. Когда это происходило, прежняя жизнь счастливчика заканчивалась и начиналась новая; он отказывался от обыденности своего былого существования и переезжал в Элантрис. В Элантрис, где он жил в блаженстве, наслаждался плодами мудрого правления и был почитаем вечно.

Десять лет назад вечность подошла к концу.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ТЕНИ ЭЛАНТРИСА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Однажды рано утром принц Раоден Арелонский проснулся, отнюдь не подозревая, что проклят навеки. Раоден сел в кровати, сонно моргая: в окна лился мягкий утренний свет. За распахнутыми дверьми балкона открывался бескрайний вид на Элантрис; стены его твердыни отбрасывали густую тень на примостившийся рядом небольшой городок Каи. Они подымались на неимоверную высоту, но еще выше возносились верхушки черных башен за ними. Их обломанные шпили, подобно безмолвным часовым, стояли на страже скрытого от глаз былого величия.

Сегодня покинутый город выглядел мрачнее обычного. Раоден рассматривал его несколько мгновений, потом отвел взгляд. Трудно было не замечать огромные элантрийские стены, но жители Каи старались делать именно это. С болью вспоминалась им красота города; с недоумением — то, как благо шаода вдруг обернулось проклятием.

Думая об этом, Раоден выбрался из постели. Для столь раннего часа было необычайно тепло — он даже не успел замерзнуть, пока натягивал мантию. Раоден пожал плечами и потянул шнур колокольчика рядом с кроватью, давая слугам знать, что пора подавать завтрак.

Еще одна странность: он был очень голоден. Раоден не любил обильных завтраков, но сегодня проснулся с волчьим аппетитом и не мог дождаться, когда принесут еду. В конце концов принц решил послать кого-нибудь с приказом поторопить поваров.

— Йен? — крикнул он в неосвещенные покои.

Ответа не последовало. Раоден нахмурился, недоумевая, куда подевался его сеон.

Принц встал, и снова его взгляд невольно потянулся к окнам. Накрытый тенью великого города, Каи казался незначительной деревушкой. А сам Элантрис… Огромный, черный, как эбеновое дерево, лабиринт домов и улиц напоминал остов некогда живого существа. Раоден поежился.

В дверь постучали.

— Наконец-то, — с облегчением произнес Раоден, открывая дверь.

За ней стояла старая Элао с подносом фруктов и теплого хлеба.

Стоило Раодену потянуться за подносом, как руки служанки разжались и тот с грохотом полетел на пол. От далеко разнесшегося в утренней тишине эха у Раодена зазвенело в ушах.

— Доми милостивый! — с ужасом прошептала Элао. Ее дрожащие пальцы нащупывали на шее амулет Корати.

Раоден протянул было к ней руку, но служанка отпрянула. Подгибающиеся ноги плохо ее слушались, и в спешке она чуть не споткнулась о небольшую дыню.

— Что? — спросил Раоден. И тут он увидел свою руку. В мерцающем свете коридорных фонарей Раоден смог разглядеть то, что оставалось незамеченным в полумраке комнаты.

В отчаянии принц ринулся к высокому зеркалу на стене, раскидывая с дороги мебель и спотыкаясь. В слабом утреннем свете из глубин зеркала на него смотрело отражение незнакомца.

Карие глаза остались прежними, хотя сейчас были широко распахнуты от страха. Волосы сменили цвет с русого на пепельно-серый. Но сильнее всего изменилась кожа: лицо в зеркале покрывали черные пятна, похожие на свежие синяки. Пятна, которые могли означать только одно.

Шаод настиг и его.

Грохот захлопнувшихся за спиной ворот Элантриса прозвучал финальным аккордом. Раоден прислонился к ним спиной и попытался собраться с мыслями.

Ему казалось, что воспоминания о событиях сегодняшнего утра принадлежат кому-то другому, настолько невероятным было то, что с ним произошло. Король Йадон, не встречаясь глазами с сыном, приказал жрецам приготовить его и вышвырнуть в Элантрис. Все прошло без лишнего шума; Йадон не мог позволить просочиться за пределы дворца новости о том, что наследный принц стал элантрийцем. Случись с ним шаод десять лет назад, Раодена сейчас бы приветствовали как бога. Но теперь от шаода не ждали почестей и прекрасной серебристой кожи; вместо этого он приносил омерзительный облик чудовища и людское презрение.

Раоден покачал головой, он никак не мог поверить в случившееся. Шаод поражал других людей — далеких от него, которые того заслуживали. Только не наследного принца Арелона. Не Раодена.

Перед ним простирался Элантрис. На высоких стенах высились караульные помещения и дежурили часовые, но они находились там не для защиты города от врагов. Их главной задачей было не дать обитателям сбежать. Со времен реода каждого, с кем случался шаод, бросали догнивать в Элантрис: погибающий город служил обширным склепом для тех, чьи тела лишились способности умирать.

Раоден помнил, как однажды стоял на этих стенах, глядя вниз на отвратительных жителей Элантриса — точно так же, как сейчас солдаты разглядывали его самого. Тогда черные улицы города казались ему очень далекими, хотя и тянулись прямо у него под ногами. Помнится, он лениво размышлял о прогулке по ним.

Теперь судьба подкинула ему такую возможность.

Раоден толкнулся было в ворота, как будто пытаясь пройти сквозь них. На мгновение у принца промелькнула безумная надежда, что ему удастся вырваться на свободу и оставить позади поселившееся в крови проклятие. Но чуда не произошло, и он застонал в бессильном отчаянии. Ему хотелось свернуться в комок на жестких, грязных камнях и ждать — ждать, когда пробуждение избавит его от дурного сна. Только Раоден знал, что никогда не проснется. Жрецы сказали, что у этого кошмара конца не будет.