Михаил Королюк - Квинт Лициний 2

Утром, в тот небольшой промежуток времени, когда родители уже ушли на работу, а я еще нет, извлек припрятанный в развалах журналов листочек и еще раз пробежался по списку. Швейная машинка вполне себе нормальную строчку дает. Теперь нужен материал для задуманного. И я накрутил телефонный диск.

— Квартира Сергеевых? Доброе утро, а Ваню можно?

В трубке раздалось удаляющееся пошаркивание, затем где-то вдали что-то забормотали, и вот мой торговый агент бурчит недовольное "аллё".

— Гагарин, привет.

— Привет… — голос его напрягся. — Кто это?

— М-мм… Москвич весенний, "Балканы", — я делаю паузу, дожидаясь, пока информация продерется сквозь еще сонные Ванюшкины извилины. — Вспомнил?

— А! Ага! — оживление на том конце провода. Ну да, комиссию он тогда получил знатную, да еще и в ресторане откушал. — Надо что?

— Так точно, — бодро откликнулся я, — ты сегодня на пост заступаешь? Дело есть.

— С обеда буду… Даже чуть раньше, часов с двенадцати, — с готовностью отрапортовал он.

— Отлично, — обрадовался я, — давай так… Я где-то в два – два пятнадцать к Думе подгребу, будь в пределах видимости, Ок?

— Может, что заранее подготовить? Ты скажи, я пройдусь пока.

— Эх, Гагарин, Гагарин… — с укоризной протянул я и добавил мечтательно, — в армию бы тебя отдать. Причем в войска связи.

— Это зачем? — растерялся он.

— Да чтоб назубок выучил правила радиообмена при общении по открытым линиям.

Гагарин закашлялся, потом уточнил вдруг севшим голосом:

— Значит – правда? А я думал, врут…

— Думал он… — проворчал я, — а чувство самосохранения в тебе спит глубоким сном? Ладно, встретимся – проинструктирую. И чтоб от зубов отскакивало потом.

В назначенное время Ванюша терся у подножия Думы. При виде меня в глазах его вспыхнула неподдельная радость, и он быстро-быстро доскреб палочкой остатки крем-брюле со дна картонного стаканчика.

Я с завистью огляделся, высматривая ближайшую точку продаж. Местное крем-брюле было одной из вновь приобретенных радостей жизни. Нет больше в мире такого мороженого, сделанного по ГОСТу аж сорок первого года. Нет и, увы, не будет. Хотя… А для чего здесь я?

Сначала я озадачил Гагарина поиском новых джинсов и кроссовок взамен тех, из которых я за лето вырос.

— Ливайс нужен, — дал я указание.

Греки поставляют нам диагоналевую саржу, как раз под этот лейбл пойдет. Значит – мне нужен образец для копирования.

"Так, — лениво ковыряясь уже во втором стаканчике, думал я, ожидая Ваню с добычей. — Пару рулонов джинсы куплю с заднего хода. Даже знаю у кого и где. Греческая – нормальная, разницы никто не заметит. Нитки… Нитки пойдут обувные нейлоновые, пару катушек с "Красного треугольника" у работяг куплю и проварю в луковой шелухе до цвета охры. Самое то будет. Штампы на карман джинсы еще, слава богу, не ставят. Ручной пресс для установки клепок и пуговиц найду. Чтоб в СССР да ручного пресса не найти? Решу. Оверлок и петлепробивочная машина – вот без них никак. Ну, на первых порах можно будет в Доме Быта договориться об использовании. Много ли мне надо? Минут пятнадцать поработать, пока они курят. А перекуры у них дли-и-инные. А там посмотрю, может куплю у кого старые-списанные. Решить бы еще, куда их ставить… Ну да ладно, вроде все складывается в первом приближении. Остается Ваню озадачить".

Мы зашли в "Чайку", и Ваня действительно озадачился:

— Зачем тебе эти наборы? — выпучил он глаза. — Их мореманам цеховики оптом заказывают. Тебе-то зачем?

— Денег предки мало дают, жмутся, — хмуро пояснил я, — а знаешь, сколько стоит вечером девушку выгулять на дискотеку во Дворце молодежи? Ну, если не жаться, конечно? С соком манго там, бельгийскими конфетками и прочими прибамбасами? Много, причем от слова очень. Так что пора и мне вспомнить, что труд сделал из обезьяны человека.

— И что?!

— Во, посмотри рубашку, — я распахнул куртку. — Нормуль?

Гагарин с подозрением изучил, даже пощупал.

— Ну, нормуль. Хорошая. И что?

— Я сам сшил.

Ваня закашлялся.

— Врешь!

— Ха! У меня в этой области, между прочим, талант зарыт. Люблю и умею. Хобби такое. Так что, Ваня, будем сотрудничать дальше и глубже.

Он с большим сомнением воззрился на меня:

— В смысле, буду тебе эти наборы лейблов, пуговиц и заклепок у мореманов покупать?

— Не только, Ваня, не только. Еще ты сбывать будешь.

— Да меня местные за самострок… Если я попытаюсь втиснуться со своим…

— Спокойствие, Ваня, только спокойствие. Не через галёру, а дешево, через комки. За хороший процент для тебя, конечно. Я бы и сам, но у меня паспорта пока нет. Смотри, — начал делиться я своими расчетами, — я прикинул, себестоимость одной пары джинс порядка тридцати-сорока рублей.

— Себе… что?

— Стоимость всех расходуемых материалов, — пояснил я, раздраженно закатывая глаза к потолку, — джинсы я, когда налажусь, могу за вечер шить. Предположим, ты через комки… Все время разные, заметь, комки! Будешь сдавать по сто пятьдесят. Как думаешь, будут уходить?

— Ну, если самострок не слишком палевый…

— Обижаешь. Ты не отличишь.

— Это вряд ли, — усмехнулся он, — его всегда видно.

— Посмотрим, — я демонстрировал непоколебимую уверенность, и Ваню это несколько смущало.

— Если не палево, то за сто пятьдесят через комок улетит, — подвел он черту.

— Отлично. Значит, материал сороковник, комиссия семь процентов от цены – это десять с полтиной… Остается, округляя, сотня. Двадцать тебе, устроит? С каждой проданной пары?

— А если возьмут?

— А что мы делаем плохого? Это даже не спекуляция. Шью я сам, никого не эксплуатирую. А что сильно похоже на оригинальные, так у нас статьи за это нет, и не скоро будет.

— И что, по двадцать пять пар в месяц будешь делать? — он хищно наклонился.

— Разогнался. Я тебе что, раб на галере, так пахать? Три-пять в месяц. Столько мне пока хватит. Ну, по рукам? — спросил я, уже не сомневаясь в ответе.

Оставив Ваню дожевывать обед, я расплатился и ушел.

"Лед тронулся! Лед тронулся, господа присяжные заседатели", — усмехнулся я парапету канала Грибоедова и, пройдя всего несколько шагов, остановился, как громом пораженный. Между фонарными столбами, поперек дороги раскачивалась на ветру растяжка, приглашающая на спектакль "Разговор с Лицинием" в театр комедии.

— О как! — пробормотал я вполголоса, отойдя от столбняка, — нет, ребята, пулемета я вам не дам. А вот "Красную звезду" перечитаю.

Воскресенье, 25 сентября 1977, день

Павловский парк