Николай Романов - Рассвет

Дверь резко открылась, и в кабинет влетел Шэкэн.

— Берен, Альвер! — кхандец был до того бледен и взволнован, что никто из присутствующих не обратил внимания на непочтительное обращение.

— Что случилось!? Что-то случилось с Линусом!? — со скрытой надеждой в голосе спросил Берен.

— Там, там — казалось, Шэкэн не мог выдавить из себя и слова, словно в этом имперском, древнем особняке встретил видение. Либо фантом — незнамо чьей почившей тещи, которая сообщила ему о фамильных сокровищах, надежно укрытых со времен падения Имперской Тирании. Или встретил дух великого предка, явившегося к недостойному потомку с просьбой отомстить за его неожиданную смерть, когда его спящего, совершив страшное злодейство, сгубили посредством вливания смертельного яда прямо в ухо.

— Что там? Убийца ожил и сбежал!? — высказал самое невероятное предположение Берен, стремясь поскорее вывести из состояния шока Шэкэна. Это было очень необычно, невозмутимость кхандца была чуть ли не в поговорках среди стражников их участка. С большой долей вероятности случилось из ряда вон выходящее событие, выбившее из колеи Шэкэна.

— Нет, нет, вам надо самим на это посмотреть — смог выдавить из себя кхандец.

Они быстро прошли, почти пробежав по коридору, окруженному феерическими мозаичными образами Великой Войны и, выйдя в сад, приблизились к месту утреннего покушения.

Пока они шли, Шэкэн взял себя в руки и восстановил самообладание, в отличие от своих спутников, которые не могли избавиться от поневоле снедающего их смятения.

Быстро приблизившись к месту преступления, где утром был убит телохранитель, и группа дознания уже осматривала тело убийцы.

Там, они увидели немного растерянного стражника Музора и Линуса, что-то старательно зарисовывающего с мертвого тела убийцы, раздетого по пояс, в свои записи, по делу расследования покушения на Сая Альвера.

Приблизившись к стражникам, старший дознаватель увидел; торс лежащего мертвого убийцы обвивала зловещая татуировка змеи, начинающаяся в районе живота и заканчивающаяся на левой щеке, в виде оскаленной змеиной пасти, готовой к броску. Казалось, что изображение ползучей гадины была живым олицетворением зла, настолько ее вид поражал своей свирепостью и яростью.

— Видите витиеватую татуировку? Сегодня утром ее не было! — кажется, кхандец наслаждался растерянностью окружавших его людей, мне ее показал Музор и спросил меня: — Что это!?

Стражник молча кивнул, словно подтверждая сказанное Шэкэном.

Побагровев от негодования, словно вареный речной краб, Берен в свою очередь осведомился у кхандца:

— Ну, вот и я тоже спрашиваю:- Что это!?

Динат стал даже злиться на него, за его высокомерный тон всезнайки.

— Это сок одного очень редкого растения. После нанесения татуировки этим соком, на теле ее не видно. Сама татуировка появляется лишь после смерти ее носителя, когда его тело полностью остынет — Шэкэн замолчал, наслаждаясь лучом славы, озарившим его во время профессионального торжества.

Все продолжали стоять и рассматривать изображение оскалившейся змеи. В голове у дината мелькнуло страшное предположение, но он решил уточнить свою догадку у Шэкэна, втайне надеясь, что он все-таки ошибся.

Музор опередив его, поинтересовался у кхандца:

— Так и что эта татуировка означает? У некоторых шлюх я и не такие еще видал!

Берен метнул мрачный взгляд в сторону что-то знающего кхандца. Было впечатление, что он сейчас убьет немногословного Шэкэна и положит его рядом с тем, о ком они так взволновано говорят.

— Это символ Триады! Незримую при жизни татуировку змеи, нанесенную на тело, носят посланные ею «посвященные» — убийцы, отправленные на выполнение задания! — Сказал Шэкэн и замолчал, с профессиональным интересом, отрешенно наблюдая за действием эффекта массового паралича.

Динат попытался припомнить что-либо из плеяды многочисленных слухов и молвы, витавших вокруг таинственной Триады. В ходе своей службы в Синей Страже, старший дознаватель много о ней слышал, начиная с тех самых пор, когда еще он был рядовым стражником и заканчивая нынешним званием дината.

Берен осознал, что он находится на острие отточенного ножа, если уместно это сравнение. У него сложилось стойкое убеждение, что ничем хорошим для него это не закончится.

Его дальнейшую карьеру ждет резкий взлет или наоборот полное ее крушение. Возможно, «красноперая Гвардия» подомнет под себя это расследование. Хорошо, если он им передаст все материалы по этому дознанию. В случае маловероятного успеха все лавры достанутся им, ну, а если неудача, за кандидатом в козлы отпущения далеко бежать не придется, вот он, динат синих стражников, старший дознаватель Берен совсем рядом, ату его все, кому не лень.

— Так-так, Сай Альвер, как же это Вы умудрились перейти дорогу самой Триаде? — растерянно поинтересовался динат у Сая, на которого было страшно даже посмотреть.

Посеревший от ужаса Сай Альвер, осознав услышанное, с отчаянием смотрел на жуткий символ могущественной Триады.

— Клянусь Солнцем, динат! Я ничего об этом не знаю! — только и смог выдавить из себя потрясенный происходящим Сай.

Шэкэн немного помолчал и присовокупил к сказанному, все то, что он знал о Триаде:

— В Равенне, за всю ее историю, было только три неудавшихся покушения Триады, сорванных с помощью охраны. Во всех остальных случаях — они выполняли задание и исчезали, не оставляя свидетельств, в которых бы прослеживался их след, но последние семь-восемь лет они, видимо, не совали свой нос в Раввену. Во всяком случае, явных признаков их деятельности не прослеживалось.

Конечно не прослеживалось: лежит глубоко в земле, какой-нибудь торговец, землевладелец или слишком алчный судья, потихоньку гниет. Покойному уже все равно, кто там его грохнул:- рука умелого мастера убийства прославленной Триады или рука простого отставного солдата, какие тут еще могут быть признаки, сказал сам себе динат.

В данном случае, Триада оставила несомненный след, вот он «посвященный». Легендарный убийца, приводящий в ужас, персонаж многочисленных книжонок и театральных постановок, лежит себе со сломанной шеей, не представляя даже себе, какая теперь буча поднимется по всей Раввене. Да, лучше бы он скрылся, перед этим убив Сая. В Раввене их нынче столько развелось, одним больше, одним меньше, никто бы даже и не заметил — мелькнула мысль у дината.

Шэкэн, сочувственно глядя на Сая Альвера, добавил:

— Да, вот еще что, разрешите мне напомнить, при неудавшемся покушении, сорванные с помощью защитников или охраны, Триада начинает ритуал- Игру Смерти.

— Что это такое — Игра Смерти? — спросил Музор, в виду своей недалекости он не мог знать многого о правилах и обычаях Триады. Впрочем, кто из жителей, обломков бывшей Раввенской империи, но и из других стран мог сказать, что знает о зловещей Триаде что-либо. Многочисленные слухи об их легендарной деятельности были связаны скорее со сказками и мифами, чем с реальными людьми. Но ведь сейчас, один из мифологических персонажей, лежал перед ними и ставил всех перед явным доказательством своего существования.