Роберт Сальваторе - Море Мечей

Маскевик даже застонал и в раздражении захлопнул книгу, затем встал и с высоты своего роста пристально посмотрел на эльфа.

– А вот это было бы безумием в полном смысле слова, – сердито сказал он. – Неужели твои ненависть и злость к этому темному эльфу так велики, что ты готов пожертвовать жизнями невинных?

Лелоринель, плотно сжав губы, ответил ему ледяным взглядом.

– Если это так, то я прошу тебя тысячу раз подумать, – продолжил чародей. – Ты уверен, что в этой странной погоне справедливость на твоей стороне. И тем не менее ничто – ничто, слышишь? – не сможет оправдать подобное убийство! Ты слышишь меня, мальчишка? Неужели мои слова совсем не проникают сквозь стену ненависти к Дзирту До'Урдену, которую ты зачем-то выстроил?

– Я упомянул дворфа и девушку просто так, к слову, – возразил эльф, и лицо его смягчилось.

– Неужели тебе больше не на что обратить свои силы? – доверительно спросил Маскевик. – Ты стал заложником своей ненависти к Дзирту.

– Я знаю правду, – высоким звенящим голосом ответил Лелоринель. – И все эти рассказы о его героизме, доходящие даже сюда, мне все равно что нож в сердце.

– Да уж, при таком отношении выбора не остается, – поглаживая мягкую бороду, поговорил Маскевик. – И однажды ты об этом пожалеешь.

– Может, я и так уже жалею, что знаю правду, – ответил эльф. – Лучше было бы оставаться в неведении и распевать песни о славных подвигах Дзирта.

– Сарказм здесь неуместен.

– А правда часто причиняет страдания.

Маг хотел что-то возразить, но лишь махнул рукой и засмеялся.

– Ладно, ладно, – сказал он. – Так мы ни к чему не придем, как обычно. Ты и так знаешь, что мне это не нравится.

– Заметил, – ответил Лелоринель. – Но меня это не волнует, – упрямо закончил он.

– Наверное, я ошибся, – промолвил чародей. – Пожалуй, у тебя нет качеств, необходимых настоящему ученику.

Если он думал этим уязвить Лелоринеля, то просчитался, эльф просто развернулся и неспешно вышел.

Маскевик тяжело вздохнул и оперся о стол обеими руками. За несколько лет он привязался к Лелоринелю, стал относиться к нему как к ученику или даже сыну, но все его надежды и мечты разлетались в прах, потому что такая одержимость Лелоринеля вела только к саморазрушению, иссушая разум и душу.

Чародей потратил немало сил, чтобы разузнать побольше об этом странном темном эльфе, так овладевшем душой Лелоринеля. К востоку от Серебристой Луны о Дзирте До'Урдоне знали не много, и тем не менее все, что маг слышал о нем, свидетельствовало, что дроу благороден и чист душой. Поэтому сейчас старого мага терзали сомнения: не следует ли ему удержать эльфа от преследования, не позволит ли он своим бездействием совершиться чудовищной несправедливости.

Когда на следующее утро Лелоринель нашел его в маленьком садике на балконе высокой каменной башни, где чародей выращивал травы, Маскевик все еще размышлял об этом.

– Ты умеешь телепортировать, – обратился эльф к магу. – Полагаю, мне это будет дорого стоить, раз уж ты не в восторге от моей затеи, но я готов работать на тебя месяц от рассвета до заката, чтобы ты перенес меня в Лускан на Побережье Мечей.

Маскевик глаз не поднял, но на некоторое время перестал полоть, чтобы обдумать предложение.

– Я действительно не в восторге, – спокойно подтвердил он. – И я еще раз прошу тебя выбросить эту блажь из головы.

– А я повторю тебе, что это не твое дело, – огрызнулся эльф. – Помоги, если можешь. Если же нет, то, думаю, не составит труда найти в Серебристой Луне чародея, который охотно продаст мне такое заклинание.

Маскевик кряхтя поднялся, распрямил затекшую спину, повернулся и грозно посмотрел на самоуверенного эльфа.

– Да что ты? – промолвил он и посмотрел на ониксовый перстень, проданный им Лелоринелю.

Эльф проследил за его взглядом.

– Думаю, денег у тебя хватит, – бросил чародей. – Потому что я передумал насчет этого кольца. Я его создал, и я же покупаю его у тебя.

– Всего золота мира будет мало, – усмехнулся Лелоринель.

– Отдай, – потребовал Маскевик, протягивая руку. – Я верну тебе уплаченное.

Эльф развернулся и пошел с балкона к лестнице, ведущей вниз.

Рассерженный Маскевик догнал его уже за стенами башни и загородил дорогу.

– Это идиотизм! – выкрикнул он, – Снедающая тебя жажда мести безумна и безнравственна!

– Безнравственна? – с искренним недоумением отозвался Лелоринель. – Безнравственна потому, что только я один понимаю, кто на самом деле этот дроу? Потому, что меня не ослепляет сияние его ложной славы? Ты мудр, старый чародей, и за те годы, что ты наставлял меня, я многому научился, но об этом ты ничего не знаешь.

– Я знаю, что ты наверняка погибнешь. Лелоринель равнодушно пожал плечами:

– Все умирают.

Маг отчаянно вскрикнул и затряс седой головой:

– Безумец! Безумец! Я не пущу!

– Тебе не остановить меня, – сказал эльф и двинулся вперед, но чародей снова стал на его пути.

– Не надо недооценивать… – начал он и умолк, почувствовав на шее холодное острие кинжала.

– Воспользуйся этим советом сам, – предупредил Лелоринель. – Или ты заготовил сегодня заклинания, необходимые для сражения? Едва ли. Но да же если они тебе известны, неужели ты надеешься успеть их произнести? Подумай сам, чародей. Пара секунд – это немало.

– Лелоринель, – вымолвил Маскевик насколько мог спокойнее.

– Я убираю оружие только во имя нашей дружбы, – сказал эльф, и старый маг вздохнул с облегчением, когда тот отвел кинжал. – Я надеялся, что ты мне поможешь, но время не терпит, а ты помогаешь мне все с меньшей охотой. Я прощаю тебя, но лучше не становись мне поперек дороги. Я слишком долго готовился и ждал, но теперь время пришло. Мы давно знаем друг друга, так что пожелай мне всего хорошего.

Маскевик мрачно молчал. Потом он произнес:

– Я и впрямь желаю тебе всего хорошего и надеюсь, что ты найдешь в своем сердце нечто большее, чем слепая ненависть, и выберешь себе лучший путь.

Лелоринель пошел прочь, не сказав ни слова.

Он уже скрылся из виду, а чародей все еще смотрел на пустынную дорогу, когда за его спиной раздался знакомый голос:

– Его не образумить.

Маг обернулся и увидел непринужденно стоящего рядом Тюневека.

– Я тоже надеялся отговорить его, – добавил тот. – Мне казалось, мы могли бы неплохо устроиться здесь втроем.

– Может, попробуем вдвоем? – спросил Маскевик, и Тюневек кивнул. Они с магом уже обсуждали возможность его ученичества.

– Лелоринель – не единственный из эльфов, кого так раздражает этот Дзирт До'Урден, – заметил Тюневек, когда они входили в башню. – Когда дроу был в Серебристой Луне, многие эльфы открыто выражали недовольство. Наверное, вражда между темными и светлыми эльфами неистребима.