Роберт Говард - КРОВЬ БОГОВ. Сага мертвых песков

— Что тебе нужно? — проворчал Мухаммед ас-Захир, подняв винтовку и направив ее на чужестранца.

— Сущий пустяк, Аллах мне свидетель! — заявил незнакомец. Он говорил на пушту с акцентом, какого Брент никогда раньше не слышал. — Я Ширкух из Джебель-Джавар. Еду в Руб-аль-Харами. Хочу к вам присоединиться.

— Ты один? — требовательно спросил Мухаммед.

— Я выехал из Герата с небольшим отрядом много дней назад. Эти люди клялись, что доведут меня до Руб-аль-Харами. Прошлой ночью они пытались убить меня и ограбить. Одного из них я прикончил. Другие бежали, оставив меня без еды и проводника. Я сбился с пути и скитался в горах всю прошлую ночь и весь этот день. Только сейчас, слава Аллаху, я увидел ваш отряд.

— Откуда ты знаешь, что мы направляемся в Руб-аль-Харами? — спросил Мухаммед.

— Разве ты не Мухаммед ас-Захир, предводитель воинов? — в свою очередь спросил Ширкух.

Афганец нахмурился; он был невосприимчив к лести и все еще не избавился от подозрительности.

— Ты знаешь меня, курд?

— Кто не знает Мухаммеда ас-Захира? В прошлом году я видел тебя на базаре в Тегеране. А теперь, говорят, ты занимаешь высокое положение у Черных Тигров.

— Осторожней болтай языком, курд, — ответил Мухаммед. — За слова иногда перерезают глотку. Ты уверен, что тебя ждут в Руб-аль-Харами?

— Какой чужестранец может быть уверен, что его там ждут? — засмеялся Ширкух. — Но на моем мече кровь феринги, а за мою голову объявлена награда. Я слышал, что таких людей привечают в Руб-аль-Харами.

— Поезжай с нами, если хочешь, — сказал Мухаммед. — Я проведу тебя через перевал Надир-Хан. Но мне нет дела, что с тобой будет у городских ворот. Я не приглашал тебя в Руб-аль-Харами и не собираюсь за тебя ручаться.

— Я никого не прошу за меня ручаться, — ответил Ширкух со злостью во взгляде, коротком и дерзком, как искра, вспыхнувшая при ударе кремня. Он внимательно оглядел Брента.

— Рейд через границу? — спросил курд.

— Этот недоумок пытался перейти, — презрительно ответил Мухаммед. — И пришел прямо в ловушку, которую мы ему приготовили.

— Что вы сделаете с ним в Руб-аль-Харами? — поинтересовался вновь прибывший. Брент с мучительным интересом прислушивался к их разговору.

— По старому обычаю города его поместят на помост для рабов. Тот, кто заплатит за него самую высокую цену, будет им владеть.

Таким образом Брент узнал о судьбе, которая ему предназначалась, и весь покрылся холодным потом, когда представил, какая жизнь ожидает его в качестве раба, истязаемого каким-нибудь негодяем в тюрбане. Он поднял голову, почувствовав на себе беспощадный взгляд Ширкуха.

Курд произнес задумчиво:

— Может быть, его судьба — служить Ширкуху из Джебель-Джавар. У меня никогда не было раба, но кто знает? Мне вдруг захотелось купить этого феринги!

Брент с удивлением подумал, почему Ширкух так уверен, что его не убьют и не ограбят в отряде Мухаммеда ас-Захира? Курд совершенно не опасался этих бандитов, признаваясь откровенно, что у него есть деньги. Вероятно, он знал, кто эти люди, знал, что они слепо выполняют чьи-то приказы и полностью подчиняются тем, кто их отдает.

Очевидно, преступление не входило в их планы. Хорошая организация и безоговорочное повиновение приказам тоже свидетельствовали, что эти люди не обычные горцы. Брент пришел к выводу, что они принадлежат к тому тайному клану, о котором его предупреждал Стоктон, — Черным Тиграм. Случайно ли он оказался в плену? Вряд ли.

— В Руб-аль-Харами есть богатые люди, курд, — проворчал Мухаммед. — Но может так случиться, что никто не захочет этого феринги и странствующий бродяга, вроде тебя, сможет его купить. Кто знает?

— Только Аллах знает, — согласился Ширкух и направил свою лошадь, чтобы встать в ряд за Брентом. Он потеснил афганца, освобождая себе место, и засмеялся, когда тот его обругал.

Отряд пришел в движение. Всадник, едущий перед Брентом, замахнулся на него прикладом ружья, но Ширкух перехватил удар. Его губы улыбались, но во взгляде сквозила угроза.

— Стой! Этот неверный, может быть, через несколько дней будет моим рабом, и я не хочу, чтобы у него были переломаны кости!

Афганец заворчал, но не стал нарываться на ссору.

Отряд двинулся в путь. Спускаясь по склону, они заметили на западе белые тюрбаны, мелькавшие среди скал. Мухаммед ас-Захир с подозрением посмотрел на Ширкуха:

— Это твои друзья? Ты же сказал, что один!

— Я их не знаю, — заявил Ширкух, вытаскивая винтовку из чехла. — Эти собаки стреляют в нас!

Тонкие языки пламени сверкнули вдалеке среди валунов, и пули прожужжали у них над головами.

— Горные собаки не хотят пропустить нас к источнику, — раздраженно проворчал Мухаммед ас-Захир. — Жаль, что у нас нет времени проучить их как следует. Не стреляйте! Нам их не достать — расстояние слишком большое.

Но Ширкух отделился от отряда и поскакал вниз к подножию горы. Полдесятка человек, покинув засаду на склоне, бросились прочь по гребню, низко пригибая и пришпоривая коней. Ширкух выстрелил, затем прицелился и сделал еще три выстрела один за другим.

— Ты промазал! — крикнул Мухаммед с издевкой. — Кто может попасть на таком расстоянии?

— Нет! — завопил Ширкух. — Смотри!

Один из призраков в белом рванье взмахнул руками и повалился вперед на шею своего коня. Животное продолжало свой бег по скале с вяло болтавшимся в седле всадником.

— Далеко он так не проскачет! — торжествующе воскликнул Ширкух, возвращаясь к отряду и потрясая над головой винтовкой. — У нас, курдов, глаза как у горных ястребов!

— Стрельба в пуштунского горного вора еще не делает героем, — огрызнулся Мухаммед, брезгливо отворачиваясь от хвастуна.

Но Ширкух беззлобно рассмеялся, как человек, настолько уверенный в своей славе, что его не может задеть зависть более мелкой души.

Они спустились в широкую долину, не увидев больше ни одного горца. Уже наступили сумерки, когда отряд остановился у источника. Брент так окоченел, что не мог слезть с лошади. Его грубо стащили, связали ноги и оставили сидеть, прислонившись спиной к валуну, однако слишком далеко от костра, тепло которого до него не доходило. В это время возле него не оказалось ни одного караульного.

Ширкух вскоре подошел туда, где пленник грыз скверные корки, брошенные ему, как собаке. Подойдя вразвалку, он встал перед Брентом, широко расставив ноги. В руке у него был железный котелок с вареной бараниной и несколько лепешек.

— Ешь, феринги! — приказал он грубо, но не зло. — Раб, у которого торчат ребра, не годится ни для работы, ни для битвы. Эти скупые пуштуны уморят голодом даже своих дедов. Но мы, курды, щедры так же, как и отважны!