Роберт Джордан - Память Света

— Думаешь, я могла их бросить? — спросила Алудра. — Эта толпа не обучена стрельбе, но повозки может тащить не хуже кого-либо другого.

— Мы должны их вывезти, — произнёс Талманес.

— Ты только что это понял? Вообще-то, я именно этим и занималась. А что с твоим лицом?

— Да вот попробовал острый сыр, который мне так и не удалось переварить.

Алудра вздёрнула подбородок в ответ. «Может, мне стоит больше улыбаться, когда я шучу, — рассеянно подумал он, прислонившись к заграждению, — и тогда они будут понимать, что я имею в виду». Что, в свою очередь, приводило к вопросу, а хотел ли он, чтобы люди его понимали. Часто забавнее было как раз наоборот. К тому же, улыбаться — это так вульгарно. А как же утончённость? И…

И у него действительно были проблемы с концентрацией. Он моргнул, глядя на Алудру. Её лицо в свете факела выглядело озабоченным.

— А что с моим лицом? — Талманес коснулся рукой своей щеки. Кровь. Мурддраал. Точно. — Всего лишь царапина.

— А вены?

— Вены? — переспросил он, а затем заметил свою руку. Чёрные извивающиеся линии, словно растущий под кожей плющ, спускались по его запястью и тыльной стороне ладони к пальцам. Казалось, будто они темнели прямо на глазах. — Ах, это! Увы, я умираю. Ужасно прискорбно. У тебя, случайно, не найдётся немного бренди?

— Я…

— Милорд! — раздался голос.

Талманес моргнул, затем с усилием повернулся, опираясь на копьё.

— Да, Филджер?

— Ещё троллоки, милорд. Полчища! Они собираются позади нас.

— Восхитительно. Накрывайте стол. Надеюсь, нам хватит посуды. Я ведь так и знал, что нужно было послать служанку за пять тысяч семьсот тридцать первым прибором.

— Ты… в порядке? — спросила Алудра.

— Кровь и проклятый пепел, женщина! Разве похоже, что я в порядке? Гайбон! Путь к отступлению отрезан. Далеко до восточных ворот?

— Восточных? — отозвался Гайбон. — Около получаса ходьбы. Нужно двигаться дальше вниз по холму.

— Значит, идём вперёд, — сказал Талманес. — Возьми разведчиков и указывай дорогу. Дэннел, устрой так, чтобы горожане тянули драконов! И будь готов к их установке.

— Талманес, — вмешалась Алудра. — У нас осталось совсем мало смеси и драконьих яиц. Нам понадобятся запасы из Байрлона. А если ты решишь воспользоваться драконами сегодня… Тогда всё что, я могу пообещать — это несколько выстрелов.

Дэннел кивнул:

— Драконы сами по себе не предназначены для передовой, милорд. Им нужна поддержка, нельзя подпускать врага слишком близко, чтобы он их не уничтожил. Мы можем поставить к ним людей, но без пехоты мы долго не продержимся.

— Именно поэтому мы и уходим, — ответил Талманес. Он повернулся, сделал шаг и чуть не упал от слабости. — И я думаю… думаю, мне нужна лошадь…

Могидин шагнула на плавучую каменную платформу в открытом море. Синяя, похожая на стекло вода время от времени покрывалась рябью от ветерка, но волн не было. И точно так же, насколько хватало глаз, не видно было земли.

Моридин стоял на краю платформы, сцепив руки за спиной. Море перед ним полыхало. Огонь не дымил, но был горячим, и вода рядом с ним шипела и вскипала. Каменный настил посреди бесконечного моря и пылающая вода. Моридин всегда любил творить невозможное в своих осколках снов.

— Сядь, — приказал Моридин, не оборачиваясь.

Она повиновалась, выбрав одно из четырёх кресел, вдруг появившихся в центре платформы. Безоблачное небо было глубокого синего цвета, солнце зависло примерно в трёх четвертях своего пути к зениту. Как давно она не видела солнца в Тел’аран’риоде? В последнее время вездесущая чёрная буря полностью заволокла небо. Но, опять же, это был не совсем Тел’аран’риод и не совсем сон Моридина, а… слияние того и другого. Временная пристройка на краю мира снов. Пузырь объединённых реальностей.

На Могидин было чёрное с золотом платье, и кружево на рукавах своим узором смутно напоминало паутину. Едва-едва. Не стоит злоупотреблять символикой.

Могидин устроилась в кресле, всем своим видом стараясь демонстрировать самообладание и уверенность в себе. Когда-то ей без труда удавалось их достичь. Сейчас попытки уцепиться за оба этих состояния походили на ловлю семян одуванчика в воздухе — ты их хватаешь, а они, будто в танце, ускользают из рук. Могидин скрипнула зубами от злости на саму себя. Она была одной из Избранных. Она заставляла королей рыдать, а армии — трепетать от ужаса. Из поколения в поколение матери пугали детей её именем. А теперь…

Она потянулась к шее и нащупала висевший на ней кулон. Он был по-прежнему цел. Она знала, что так и есть, но прикосновение к нему успокаивало.

— Не очень-то привыкай его носить, — сказал Моридин. Поднявшийся вокруг него ветер погнал рябь по безупречной поверхности океана и принёс с собой слабые крики. — Ты ещё не окончательно прощена, Могидин. Это испытание. Возможно, когда ты вновь ошибёшься, я отдам твою ловушку для разума Демандреду.

Она фыркнула.

— Ему станет скучно, и он её выбросит. Демандреду нужно только одно — ал’Тор. Любой, кто не ведёт его к этой цели, не представляет для него интереса.

— Ты его недооцениваешь, — тихо произнёс Моридин. — Великий Повелитель доволен Демандредом. Очень доволен. Тогда как тобой…

Могидин откинулась в кресле, заново переживая все былые страдания. Боль, какую мало кто познал в этом мире. Боль, превосходящую всё, что способно вытерпеть человеческое тело. Она ухватилась за кор’совру и обняла саидар. Это принесло ей некоторое облегчение.

Прежде направлять Силу в той же комнате, где находилась кор’совра, было мучительно больно. Но теперь, когда кулон был у неё, а не у Моридина, всё изменилось. «Не просто кулон, — подумала она, сжимая его. — Это моя душа». Тьма внутри! Она никогда бы не подумала, что ей — не кому-нибудь, а ей! — придётся испытать одну из ловушек для разума на себе. Разве не она была самой осторожной на свете паучихой?

Она накрыла державшую кулон руку второй рукой. Вдруг он упадёт, или кто-то его отберёт? Она не должна его потерять. Она не может его потерять.

«Во что я превратилась? — Её замутило. — Мне нужно стать прежней. Найти способ». Она заставила себя отпустить ловушку для разума.

Близилась Последняя Битва; троллоки уже наводнили южные земли. Началась новая Война Тени, но только ей и другим Избранным были известны глубинные тайны Единой Силы. Те, которые не смогли выудить у неё эти ужасные женщины…