Юрий Никитин - Истребивший магию

Он ухватил последнего убитого разбойника опять же за ногу и уволок в темноту. Некоторое время трещала галька, слышались шаги и шорох, потом все затихло.

Олег вернулся спокойный, отряхнул ладони:

— Ну, а теперь…

— Значит, — прошипела она, как рассерженная змея, — ногти только для царапанья?

Он хмыкнул:

— Когда я такую дурь говорил?.. Нет, конечно. Ногти в основном для чесания. Правда, это у нас, мужчин. У прочих — не знаю, не задумывался… Есть хочешь?

Она приготовилась завопить, но ощутила, что в самом деле сильно и уже давно хочет есть, спросила помимо воли:

— А разве у нас что-то есть?

Глава 10

У него, конечно, оказалось и мясо, и сыр, и хлеб, все аккуратно завернутое в чистое полотно, хлеб свежий и мягкий, сыр пряный, мясо будто только что со сковородки, а в отдельном узелке мелкая белая соль, совсем не похожая на обычно серую и крупнозернистую.

Она думала, что после пережитого неделю в рот ничего не возьмет, однако еда выглядит так аппетитно, а этот грубый человек уже принялся жрать, именно жрать, да с таким аппетитом, что она не выдержала и, сдерживая себя, замедленными движениями взяла ломтик сыра и положила на скибку хлеба.

В ноздри ударил дразнящий запах, она так же медленно откусила, все еще пытаясь соблюдать манеры, но решила, что дикарь все равно не оценит, глупо перед ним стараться, и дальше вела себя достаточно искренне.

— Волки не набросятся? — спросила она с набитым ртом.

Он спросил с удивлением:

— С какой стати?

Она сказала саркастически:

— Да-да, с какой! Они и на живых охотятся, а тут вблизи пять трупов! А запах свежей крови слышно далеко…

— Ешь, — сказал он мирно. — Я их сбросил в глубокую щель тут поблизости. Пусть достают оттуда, если решатся.

Она сказала озадаченно:

— Я не заметила никакой щели…

— Это с той стороны, — объяснил он.

— Сколько же у этих деревьев сторон, — пробормотала она. — Слушай, ты такой предусмотрительный. У тебя даже соль… Часто странствуешь?

— Почти всю жизнь, — сообщил он.

Она помолчала, такая глупость не укладывается в голове, но у мужчин дури много, кивнула на его амулеты:

— Зачем?

Олег посмотрел с вопросом в глазах.

— Обычно их прячут, — пояснила она. — Либо дома в потайных местах, а если в дороге — под одеждой.

Олег пожал плечами:

— Не люблю ссор. Когда видят, что у меня их вон сколько, сразу смирнеют.

— Наверное, — сказала она задумчиво, — это тоже хорошо. Хотя и непонятно.

— Что непонятно?

— Почему избегаешь драк, — пояснила она. — Мужчины с такими кулаками обожают подраться.

— Драки ничего не дают, — сообщил он.

— А тебе надо, чтоб давали?

— Да.

Она фыркнула.

— Посмотрите на него. Какой мирный!.. Хотя да, камешки у тебя очень непростые. Я половины даже и не знаю. Если бы вот те не были на почетном месте, я бы решила, что в самом деле простая галька.

— Лучше всех поет, — заметил он, — самая простая и невзрачная птичка. Соловей, если о такой слыхала.

Она сказала задиристо:

— Это я слыхала! Удивительно, что и ты слыхал. Тебе же медведь на ухо наступил.

— Зато ничего больше не оттоптал, — сообщил он скромно.

Она сказала радостно:

— Но-но, не намекивай!.. Я девушка гордая. И твои зеленые глаза на меня не действуют. Не вздумай лезть ко мне ночью.

— Хорошо, — согласился он оскорбительно легко. — Не вздумаю. И ты тоже.

— Что-о?

— Не лезь ко мне, — объяснил он. — У меня обет целомудрия.

Она охнула в великом возмущении:

— Я лезть к тебе?.. Да что ты о себе возомнил? Я вообще рыжих не выношу!

Она легла поближе к костру, хотя не зябко, но страшно, вдруг из темноты протянется хищная лапа и цапнет ее за ногу, потому она старательно подгибала их, подтягивала к подбородку и скручивалась так, что только спина горбиком со всех сторон, а она внутри, как свернувшийся клубочком еж.

Олег, к ее разочарованию, лег по другую сторону костра, хотя ничто не мешало лечь рядом, а там мог бы словно невзначай, якобы во сне, закинуть на нее руку, и тогда бы она могла с возмущением ее сбросить, как отвратительную змею, и покричать о мужском скотстве, о грубости, о дикости…

Правда, потом и она, уже в глубоком сне, во сне можно, могла бы прижаться к нему, сильному и надежному, этого у него не отнимешь, несмотря на все его недостатки, и даже если бы обнял ее за плечо, сделала бы вид, что крепко спит и не чувствует, зато так намного защищеннее и уютнее, чем сейчас, когда от костра слишком жарко, можно вообще загореться, а со спины не только холодно, но и страшно.

И все-таки даже на расстоянии она чувствовала исходящую от него уверенность и защиту, повозилась, заворачиваясь в одеяло, как гусеница в кокон, а уснула быстро и неожиданно.

Проснулась, чувствуя себе свеженькой, отдохнувшей и даже не голодной. Что-то есть в присутствии большого сильного мужчины, когда если умом и страшишься, но верный женский инстинкт говорит, что на такого можно положиться, все сделает и обо всем позаботится.

Даже конь спокойно дремлет, как только его не увели эти разбойники. У них же расчет был и на то, что от волчьего запаха кони в ужасе безумеют и разбегаются, обрывая любую привязь.

От костра идет надежное сухое тепло. Толстый слой серого пепла, легчайшего и просто невесомого, покрывает крупные комья углей, и когда легкий утренний ветерок сдул с боковых серое покрывало, обнажились с кулак размером пурпурные раскаленные комья.

Послышались шаги, волхв вышел из-за дуба, такой же широкий в плечах, невозмутимый и вообще чем-то похожий, хотя, конечно, назвать его дубом — обидится. Так что надо попробовать.

— Доброе утро, — сказал он.

— Утро доброе, — ответила она. — Ты что, на охоту ходил?

— Не люблю зверей бить, — ответил он. — Да и зачем?

— Как зачем? — переспросила она. — А ваши звериные мужские инстинкты тешить?.. Заодно и на жаркое добыть…

— По ночам сплю, — сообщил он. — А еды у нас хватит.

Она кивнула:

— Да, после вчерашнего застолья как раз осталось на скромный завтрак…

Он молча вытащил из мешка и развернул сверток с едой. Она широко распахнула глаза: вчера казалось, что опустошили припасы больше чем наполовину, но сегодня все цело.

— У тебя что, — спросила она с тайной надеждой, — волшебная сума?

Он коротко усмехнулся:

— Это из второго мешка. Будь повнимательнее, ты бы заметила, что у меня их два.

Она промолчала. Вообще-то видела оба, равномерно с двух сторон позади седла, но полагала, что там только одеяла, огниво и прочие необходимые в путешествии вещи.