Александр Прозоров - Паутина зла

— Лоскотух не боишься?

— Не думаем мы о них, — отмахнулась Всеслава. — У нас от Елового леса страху хватает.

— А водяных, анчуток?

— Да что бояться? Мы по одному стараемся не ходить, в воду не лезем, ночью тут не бываем. Вон, смотри! Видишь шалашик?

Если бы Всеслава не показала, Олег мог бы пройти мимо и не заметить шалаша. Низенький, как маленькая, только для сна предназначенная, палатка, крыша заросла травой. Вот показался сам Глеб — раздвинул болотные цветы, помахал рукой.

— Я пойду! — тут же остановилась девочка.

— Куда же ты одна?! Смотри, стемнеет скоро.

— Как куда? Домой, к бабке Луше, надобно помогать ужин готовить. Вон наша деревня-то, гляди! Да не туда, вот туда! На цыпочки встань и увидишь.

Олег повернул голову, вытянул шею и действительно увидел цепочку домов на холме, спускающиеся к озерам огороды. Шалашик от Озерцов отделял бугорок, будто специально набросанный когда-то для маскировки.

— Спрячься! — потребовал Глеб. — Староста увидит, у него же караульные стоят!

— Ну, тогда счастливо тебе до дому добраться, Славушка. — Олег неловко чмокнул девочку в лоб и подсадил на бугор, чтобы малышке не пришлось его огибать вдоль воды.

— Завтра прибегу в горелки играть, дядя Олег! — озорно сообщила Всеслава и исчезла.

— Забирайся с той стороны, — прогудел Глеб. — Тут немного комарики покусывают, но думаю, вытерпишь.

— Уж как-нибудь, — пообещал ведун, позабыв о разутой ноге.

В шалашик он заполз с трудом, места для двух плечистых мужчин оказалось немного. Но печальнее всего, что комары мгновенно обнаружили слабое место в обороне противника и густо облепили босую ступню, которую лежащий в шалаше Олег не мог даже почесать.

— Зачем звал?

— Спасти хотел, — вздохнул Глеб. — Да токмо не пойму: спас али ты сам себя выручил? Где обувку-то потерял?

— Чем спрашивать, лучше бы сапоги мне хорошие сыскал, чтобы с ног не слетали чуть что.

— Сапоги? Знаю я, где много сапог, — протянул Глеб, пожевывая соломинку, и ведун, вспомнив о сундуке, приготовился слушать. — Всеславу я послал тебя искать, потому что больше ни на кого положиться не могу. Она девочка хорошая, а точнее — маленькая пока, глупенькая… Староста на меня зуб точит — за то, что тебя пригласил. Правда, я пригласил больше шуткою да намеком, потому что не верил, что придешь… Да еще старик тот.

— Что — старик?

— Видел я здесь этого старика. То в Овражки ходит, то обратно на тракт. Порой туда — с гостями, а обратно — один. Вот такой старик… Но не о нем речь, а о старосте. Борис серчает на тебя. Думал, что ты как с утра в Еловый лес уйдешь, так уже и не покажешься. Хотел старик уже к обеду новой парой обувки разжиться, пусть и вот такой… Олег, ты мне все-таки расскажи про поршню свою. Шутки шутками, да не до шуток. Мне терять уже совсем нечего.

— Да что ж ты все загадками разговариваешь?! — вскипел Олег, доведенный до неистовства комарами-людоедами. — При чем здесь моя обувь? При чем Борис?

— Расскажи, — повторил Глеб.

— Твари на меня какие-то навалились в лесу, токмо не в Еловом. Недавно совсем, вот и вышло так, что…

— Времени у них не было достаточно, потому тебе и верю. Ладно, пусть так. Обычно-то врут, что в болото забрели или что в нору кротовью они провалились…

— Кто — они?!

— Оборотни. Когда кто-нибудь в Еловом лесу пропадает, то мы уж знаем, что стряслось… — Глеб задумчиво отломил крошку от высунувшегося из-за пазухи у ведуна ломтя, забросил в рот. — На службу их к себе умрун призывает. Ладно бы еще, ежели совсем, вот как Всеславину мать. А некоторые возвращаются в одном сапоге.

— Как это? — О таком Олег еще не слыхал.

— А вот как ты, — хмыкнул Глеб. — Я испугался, когда увидел… Но для этого время нужно, обряд какой-то есть. Каждый раз, как умрун нового слугу находит, волки воют. Выли и сегодня, да коротко, не так. Так что я тебе верю. В обуви какая-то сила, Олег, чары. Староста наш, Борис, после того как волки свое отвоют, в Еловый лес идет с сыновьями. А приносит — обувь того, кто пропал. Это значит: человек уже не появится. А вот ежели приходит мужик или баба с одной босой ногой, то, значит, чародей ему еще позволил среди людей погулять. Но все равно — он уже оборотень. Тогда и староста в лес не идет. Смекай.

— Что смекать?! Ты рассказывай! Откуда знаешь, что это оборотни?

— Потому что видел, как они в волков обращаются. Хотя и не до конца… У Бориса над ними власти нет. А вот те, чьи сапоги он из лесу принес, те в деревне уж не появляются, — терпеливо продолжил Глеб, которому, казалось, все было ясно. — Навсегда с умруном остаются.

— Так… — Олег взъерошил изрядно отросшие волосы. — Давай-ка по порядку. Если ушел, пропал, а староста сапоги принес — это я понял. А ежели человек полуразутый пришел, то все знают, что он оборотень, заколдован — а что дальше-то? Как от них избавляетесь?

— Да никак, — пожал плечами Глеб. — Я про пятерых такое знаю точно, а на других по лицам, по повадкам замечаю. Страшно у нас жить, Олег, и слава о нашем местечке идет нехорошая… Тихая такая слава, по земле стелется, однако же ехать сюда богатыри боятся. Умрун это постарался! Не верю я тому старику, неспроста он в корчме оказался: тебя отвадить хотел. Да и я, признаться, испугался, вот и ушел.

Опустились сумерки, сильнее подали голос лягушки. Олег вспомнил о нехорошем предчувствии, охватившем его в этих насыщенных влагой местах, но промолчал: сейчас следовало себя вести так, будто он доверял Глебу, а уж потом взвешивать, насколько тот достоин доверия.

— Как же вы оборотням позволяете в деревне жить?

— А как докажешь, что он оборотень? Живет себе человек… У нас ведь никто по ночам не бегает, скотину не режет. Кому-то брат, кому-то сын — вот и живут все, как и прежде. Но время от времени зовет их умрун, тогда они по холму сбегают и на ходу шерстью обрастают… Жуть! Я сам видел. Ведун, скажи, правда это: коли тебя оборотень укусит, то и сам таким станешь?

— По-разному бывает, — покачал головой Олег. — Магия магии рознь. Чтобы разобраться, надо умруна найти. Как это сделать, Глеб?

— Найти нетрудно, — невесело усмехнулся тот. — Вон Еловый лес-то, за холмом.

— Ходил, — кивнул ведун. — Волки меня далеко не пустили.

— Значит, не хочет тебя чародей видеть, — вздохнул Глеб. — Откуда я могу знать, что он затевает, умрун проклятый? Я справный хозяин, у меня семья. Куда денусь? Побираться? Землю, дом — ничего теперича не продашь. Зерно-то наше не хотят брать, вот оно до чего дошло… Выручай, ведун. Не знаю я, как ты с Борисом договорился, а я тебе все готов отдать, токмо бы от умруна избавиться.

— И что же делать, чтобы избавиться?