Хозяйка чайной (СИ) - Наталья Александровна Буланова
— Что ты хочешь этим сказать?
Как истинный мужчина, Зверь намеков не понимает.
— Хочу сказать, что сам виноват, что не зашивала. Если отдавать деньги на сторону, когда у самого на попе дыра, то ты заслужил проветривание одного места, чтобы дурацкие мысли вылетели из головы.
— Я поддерживал те семьи, которые еле сводили концы с концами. Мне было в чем ходить.
Звучит благородно, конечно. Но мне надо держать оппозицию.
Я всплескиваю руками:
— Какое лицемерие! У самого денег девать некуда — строит на стороне благодетеля. Наверное, еще и в лагере сыто ел, да? А сам любимую по кругам бедности проверяет: сможет ли сварить три блюда на один горн, зашить дырявые штаны. Следующая стадия — только лизать камни, чтобы излечиться от всех болезней, вместо того, чтобы купить лекарства. Согласна — отлично просто!
Конечно, я выворачивала все в одну сторону. Я уже знала, что Алисия велась на деньги весьма некрасиво, но Зверь тут краше всех. Поэтому я не должна ни намека оставить, что между нами что-то может быть.
— Это обычная проверка на вшивость, Алисия.
— Так я ее не прошла! Зачем женился-то? Зачем пять лет мучил?
Зверь молчал. Я думала, что он снова взорвется, но он как-то слишком сосредоточенно смотрел на лоскуты на моих коленях.
Сказать бы ему, что он свою любимую не спас, а на верную смерть отправил, да нельзя. По факту Алисия теперь неприкаянной душой болтается, и кто знает, какой исход ждет нас двоих.
Спасу ее — спасу себя? Она останется здесь, а я обратно в свое страшное тело?
Как подумаю об этом, все внутри сжимается от боли. Я снова не смогу смотреть в зеркало. Стоит ли того жизнь?
— Кто починил дверь и стулья? — спрашивает Зверь, вырывая меня из своих грустных мыслей.
Я не хочу подставлять мастера — вдруг, влетит еще. Попадет под горячую руку.
— Альдо? — Зверь сам догадался.
— Не порть доброму человеку жизнь за хороший поступок. Ладно? — прошу я.
— Кто я по-твоему?
— Зверь.
— А ты кто? — Он подходит ближе, берет стул и ставит его напротив моего.
— У нас уговор. Я отдаю тебе деньги за чайную, если ты не переступаешь порог, — напоминаю я.
— Я не соглашался. Пока по всем документам это моя собственность, которой я, по доброте душевной, позволяю тебе пользоваться.
Какое же жуткое ощущение у меня внутри! Меня словно душат. Ненавижу быть кому-то обязанной.
— Давай заключим договор аренды.
— Незачем.
— Есть зачем. Иначе я тут и дня не останусь.
Зверь подается вперед. Смотрит внимательно мне в глаза:
— Да? И куда же ты пойдешь? Ты, которая привыкла спать на лучшем матрасе фабрики Курье, постельном белье от Азиру и есть десерты от магической кондитерской?
Он не знает, что это все не про меня. И что настоящая я — запросто. У меня дури хватит. Точнее, жизненной закалки.
— На улицу. Наймусь к Марио в таверно посудомойкой.
— Ты? Белоручка? Даже когда у тебя крошкаа на обед была, ты не хотела идти ни официанткой, ни поломойкой, ни посудомойкой. Что это с тобой случилось?
— Жизнь помотала! — отвечаю громко, глядя ему прямо в лицо.
Зверь окидывает меня внимательным взглядом с головы до ног.
— Это на тебя так прыжок в воду повлиял? Не пойму, что с тобой случилось.
— Я решила начать новую жизнь. Без тебя.
— Без меня у тебя не выйдет. Со мной. Ты — моя жена.
— Я жена рыжего.
— Официально, ты замужем за мной. А какую личину я надевал — это уже второе дело.
Нет, что что за беспредел? У них тут паспортов нет? Это же какие махинации тут так можно проворачивать!
— Кстати, об этом. Нам нужно развестись. Ты обещал.
Рикки мне рассказывал, что когда муж застал за изменой и сразу сюда отослал, кричал, что пришлет бумаги о разводе. Так вот где они, мои бумаги? Где развод?
Зверь опирается локтями на колени, подавшись вперед, и говорит:
— И не надейся так легко от меня отделаться.
Та-а-ак, а тут только по мужской инициативе разводят? Заявление от женщины принимается? Надо узнать прямо сейчас!
— Тогда я сама подам на развод.
— Тогда, согласно брачному контракту, ты не получишь ничего. Ни-че-го, госпожа Алисия Госси.
Я хлопаю себя по коленям, вполне довольная таким раскладом:
— Вот и ладненько!
Ничего не было — ничего не надо.
Локоть Зверя соскальзывает с его колена от удивления, он чуть не падает.
Глава 7. Часть 3
— Я не ослышался? — переспрашивает он.
Ох, похоже, он привык быть дойной коровой. И мне тут чисто по-человечески его даже жаль. Но я не знаю, как там у них с Алисией было на самом деле. Может, нашлись два одиночества — один привыкший покупать любовь, вторая — ее продавать.
Но теперь — совсем другая история. Здесь я, и я буду жить так, как привыкла.
— Не ослышался. Я подам на развод.
— И ничего не получишь, — напомнил с нажимом Зверь.
— И ничего не получу, — довольным тоном повторила я.
Лицо генерала еще больше вытянулось от удивления.
Я продолжаю:
— И составь, пожалуйста, договор аренды. Не хочу быть здесь на птичьих правах.
Зверь выпрямляется, сидя на стуле, и несколько долгих секунд смотрит на меня и не моргает. А потом молча встает и уходит, не сказав ни слова.
А я выдыхаю и только сейчас понимаю, что все это время едва дышала от напряжения.
— Так ты его любила или нет, Алисия? — задаю вопрос прошлой хозяйке тела.
“Не знаю” — прозвучало в голове.
Наверное, я бы тоже не знала после такого маскарада. Но раз бросила первую любовь ради обеспеченного горожанина, наверное, любила слабо. Ведь когда действительно любишь, то счастье другого превыше твоего.
Про мужа даже не спрашиваю. Ну о каких чувствах речь, когда согласилась выйти замуж через два часа после знакомства? Алисию явно манили огни большого города и толстый кошелек.
По всем этим фактам получается, что она не очень хороший человек, но я, почему-то, не могла ее осуждать. Может, потому, что слышала в ее голове потерянность? Она словно ребенок, что хотел всеми силами выжить. Такой она мне видится. А все дети по-своему эгоистичны.
Можно ли обвинять сироту в желании выжить в этом страшном мире? У нее была красивая внешность, которой она пользовалась. У меня, например, наоборот, внешность отобрали. Мне пришлось пользоваться мозгами, чтобы завоевать себе место в мире, чтобы на меня смотрели с уважением хотя бы
