Вечное Царствие - Грэнди С
— Извини меня, Настя.
— За что? — не поняла та.
Но Григорий не стал отвечать. Он лихо запрыгнул на коня и галантно протянул царевне руку, чтобы ей было удобно забираться в седло.
Ехали они в молчании. И почему-то между ними поселилась неловкость. Настенька не понимала этих чувств, но сердце сильно стучало, когда она вновь возвращалась к мыслям об извинениях Григория и его поединке с полубыком-полволком. Сразу ли он понял, что это выходки полудницы? Или не побрезговал бы отдать жизнь за такую, как Настя?
Пока душу царевны терзали вопросы они добрались до Благословенного дуба. Раскидистое широкое дерево окружали небольшие березки, словно охраняли своего предводителя. Чуть поодаль был небольшой бугор. Путники спешились и подошли поближе, оказалось это не просто пригорок, а землянка. Вход из деревянных брусьев защищала хлипкая дверь, которая была, скорее, для декорации. Григорий вежливо постучался, но не услышав ответа, вошел — Настенька следом.
С Марьей Моревной она никогда не встречалась, но была наслышана, как и многие. Сложно утаить подробности жизни, если ты царевна… Особенно когда вас всего во всем мире шесть. Марья — сестра-двойняшка Василисы и дочь Кощея. Это большая редкость: встретить кого-то знакомого со своей земной жизни здесь — в Вечном Царствии. Вы должны быть или прочно связаны грехом, или сказочной силой. Так, Снегурочка обычно всегда перерождается вместе со своим дедом, который становится Дедом Морозом. Три богатыря обычно или братья, или друзья. Змей Горыныч… Это вообще кошмар: трем недругам приходится жить слитыми друг с дружкой. Но чтобы отец и две дочери, не связанные божественными узами, оказались не только вместе, но и при огромной сказочной силе… Везет же кому-то ну…
В сырой землянке была всего одна комната. Справа стоит неаккуратно выложенная камнями печь, посредине стол, а слева двухъярусные койки с уложенным сеном, на которых кто-то дрыхнул. А больше ничего и не было. Бедновато жила Марья Моревна… Не то что сестрица ее Василиса. Настенька моментально заскучала за своей мягкой кроватью.
— Хозяева, — громко произнес Григорий. — Здрасьте вам!
Но в ответ ему лишь тяжелое сопенье трех мужиков.
— Давай пойдем… — прошептала Настенька. — Нет ее здесь, снаружи поищем. Боязно мне богатырей будить.
О том, что спят здесь именно богатыри, догадаться было несложно — кто ж еще может не умещаться в кроватях.
Григорий кивнул и направился в сторону выхода, однако стоило ему только ступить за порог, как в его сторону прилетел тяжелый удар дубиной. Благодаря острой реакции леший сумел увернуться и рукой толкнуть Настеньку обратно в землянку.
— Ха-ха-ха! — прозвучал чей-то громогласный смех. — Надо же! Не промах!
Второй удар Григорий сумел отбить, потому что успел достать меч.
— Оружие у тебя — дай бог. Таким не отобьешься. Ха! — голос был веселым, даже забойным.
Прозвучал звон соприкасающихся мечей. Настеньке не особо было видно, что происходит: только пятившегося назад в землянку Григория, который несмотря на проигрышную позицию ловко отбивал удары.
— Да все, хватит тут. Гаврики проснутся и опять куролесить по новой, а я замоталась.
Григорий спрятал меч, взял Настеньку за руку и вместе они вышли наружу.
— Вы меня застали врасплох, — признался Григорий.
— Да че ты, Гришка! Все также хорош! Тебе б, конечно, нападение подрихтовать, но защиту не пробьешь. Ай смотрю ты и не один.
Настенька наконец увидела того, кто напал на лешего… вернее — ту. Это была Марья Моревна. Узнала Настенька ее по бешеному огню в глазах, потому что такой же в минуты ярости танцевал и в зрачках Василисы.
А так разница между сестрами была колоссальная, если Василису можно сравнить с грациозной кошечкой, то Марья — не меньше тигра: мускулистая женщина с четко очерченными скулами и шрамом на правом глазу.
— Здрасьте… — неловко поздоровалась Настенька.
— А ты у нас тож царевешна? Настасья, получается. Здорова будешь! — Марья пожала руку Настеньке. Да так крепко, что та поморщилась. — Ишь хиленькая кака! Совсем Васька о тебе не заботится. Она у нас така! Ты не серчай на нее. Ну подьте со мной. Присядем и поговорим, чего хотели.
Марья Моревна отвела гостей к костру — сейчас от него исходил лишь легкий дымок, напоминая о вечернем застолье. Царевна-богатырша плюхнулась на землю и подхватила кружку, которая чуть не упала ей на голову с ветки.
— Премного благодарна! — она подняла пинту и кивнула непонятно кому, а потом снова обратилась к Настеньке и Григорию, — я обучила местную животину подавать мне напитки. Не сказочные существа: обычные белки. Да толку от них больше, чем от чудиков всяких. Ну за ваше! — Марья сделала глоток и протянула кружку Григорию, тот поблагодарил и тоже отпил. — А царевишна твоя? Настасья, вы пьете?
— А че ж не пью, — Настенька было потянулась за пинтой, но леший схватил ее за руку.
— Тебе не надо, — отрезал он.
— Че это?! — Настенька убрала его руку и схватилась за кружку. — Я уже не то што взрослая, я уж мертвая, — и сделала глоток.
Ядреная жидкость протаранила горло, а на языке остался привкус горчицы. Настенька закашлялась и быстро полезла в рукав. Достав оттуда графин воды, она осушила его за раз. Марья громогласно расхохоталась.
— Слушать надо, девишна, Григория, он те плохого не скажет. Но рукавчик у тебя что надо. Че еще можешь достать?
— Все съестное, — сказал леший, сочувственно глянув, как Настенька отчаянно пытается прийти в себя после жуткого поила. — Стол может роскошный собрать из самых разных кушаний.
— Базаришь! — Марья хлопнула себя по ноге. — Ясно че Васька ее себе хапнула. Э! Настасья, оставайся с нами! На свежем воздухе будет тебе веселее жить, а то вона худа да бледна.
Настя выпучила глаза уже от удивления, а не от изжоги. Это она-то худая да бледная? Ну и сказанула, конечно, Марья Моревна… Да Настенька натуральная крестьянка: округлая и смуглая.
— Оставь попытки, Марья. Мы к тебе по делу.
— Эх, Гриша… Тебя я б тоже обратно забрала. А давайте вдвоем оставайтесь. Ну красота! Мы вам тут тож землянку отгрохаем по-симпотнее, конечно, чем у нас. Да будете вдвоем жить, мож, детишек нарожаете.
— Марья Моревна! Скажешь тоже! — Григорий резко отпрянул и вжался в дерево. — Настя, извини ее, она порой совсем не думает… — говорил он нервно и сбивчиво.
Но Настеньку особо и не покоробило высказывание царевны-богатырши. Это же она не всерьез. Какие могут быть дети и, в целом, счастье в Вечном Царствии? Глупая шутка да и только. А вот чего Григорий так смутился — непонятно.
— Ладно тебе, Гриша.
