Избушка в наследство (СИ) - Маренина Анна

Она чувствовала себя, одновременно, на вершине мира, и паршиво.

Отлично — потому что наконец-то приподняла с шеи душащую тревогу по поводу экзаменов. Если ты готовишься, то ты сразу и нервную энергию тратишь, и у тебя появляется повод сказать образно-коллективному взрослому, следящему за твоей жизнью и тем, насколько ты соответствуешь ожиданиям общества, «смотри, я делаю, что могу! я стараюсь! не бей меня!!!».Если ты готовишься, ты объективно повышаешь свои шансы сдать. Так что готовиться — это хорошо, это как раз то, чего Яше не хватало.

Мерзко — потому что как можно не чувствовать себя плохо, когда впрямую игнорируешь друга-члена-семьи, или как еще охарактеризовать чьи-то отношения с фамильяром? Как можно не чувствовать себя плохо, когда избегаешь даже обсуждения чего-то, что за последние два с лишним месяца стало важной частью твоей жизни, чего-то, на чем вообще была основана твоя дружба?..

Однако Яша продолжала игнорировать, продолжала убегать от проблем. Потому что, конечно, это то, что она всегда делает — убегает от проблем! Убегает и прячется, и ждет. пока оно все само как-нибудь образумится и решится и пройдет.

А тут так не работало.

От игнорирования, кажется, становилось только хуже — Вася не разговаривал с ней в ответ, «давая ей перебеситься», а Таня заметила конечно, что что-то не так, но пока что тактично не выпытывала, что именно. А напряжение росло.

Это надо было решить.

Или смириться, прогнуться под обстоятельства и других, вернуться к тренировкам магии и беготне по сверхъестественным делам допоздна, и усталости и тревоге, о будущем, и укоризненным взглядам учителей…

Или продолжать быть по-детски-упрямой нехочухой, игнорировать напряжение в отношениях с Таней и Васей, и хрен знает, что и как из этого выйдет вообще!..

Яша упала лицом в подушку, и закричала в полголоса, пытаясь выпустить пар.

Долбанная. Люстра. Замигала.

Таааак, дышим глубоко и медленно, давай, вдоооооххх…

Как же это все бесит!

Она теперь даже поистерить в одиночестве не может, не ограничивая себя! Да сколько ж можно же!

— Дети, я понимаю, что вы у нас очень занятые и деловые люди… — Начала Татьяна Геннадьевна, как только прозвенел звонок на метаматику. —…И что у вас экзамены. Но, в некоторых событиях школьной жизни должны участвовать даже вы.

По классу прокатилась волна неодобрительных хмыков и вздохов.

— Так что, сегодня после пятого урока — вместо последних двух уроков, так что не начинайте тут мне, — мы все дружно собираемся и выходим к ГорДК, на мероприятие.

— А какого рода мероприятие? — Разнеслось с одной стороны класса.

— А если у меня тренировка? — Послышалось с другой.

— По всем нефтяным сделкам отпрашивайтесь только через родителей, — строго возразила классная руководительница, — а мероприятие культурно-массовое.

— То есть, опять политическое?..

— Цыц, Антонов! Какое бы мероприятие ни было, это ваша обязанность как представителей школы на нем присутствовать!

В общем, после пятого урока (почти) весь класс послушно переобулся, натянул куртки-шапки, и похлюпал по тающему на глазах снегу в сторону Дворца Культуры. Шли неспешно, дожидаясь самых медленных — саму Татьяну Геннадьевну и парочку энтузиастов, решивших с ней поболтать. Не ясно, с чего этот разговор начался, но в какой-то момент переключился на экономику, и теперь учительница воодушевленно рассказывала о том, каково это было — жить в СССР, а ученики с не меньшим энтузиазмом рассказывали ей о том, почему же союз развалился, и почему это было экономически совершенно логично и ожидаемо, и вообще, чудо, что он протянул так долго.

В конце концов, длинная вереница школьников собралась на небольшой площади напротив массивного здания, вокруг сцены. Тут были и другие классы, и, кажется, дети из других школ тоже.

Представительная дама с ярким макияжем вышла на сцену, и произнесла длинную вступительную речь, о том, что «за все хорошее и против всего плохого» очень важно идеологически просвещать молодежь, поэтому все мы сегодня здесь и собрались. После какой-то еще более представительный мужчина в деловом костюме вышел к микрофону и сказал что-то еще более водянистое и еще менее конкретное.

Наконец, началось представление: разные талантливые школьники пели очень грустные песни, читали стихи, одна группа даже станцевала. Вау.

Яша все это время стояла тихонечко в толпе, в задних рядах, и терялась в собственных мыслях, особенно не слушая. На свежем воздухе — уже лучше, чем в душном тесном помещении. А вообще, она любого рода концерты никогда особенно не любила: звук из динамиков почти всегда резал уши, заставляя вздрогнуть всем телом и схватиться за голову руками каждый раз, когда небольшая неполадка создавала громкий и неожиданный «ПИИИП». Да и на этих сборищах школьников всегда говорили плюс-минус одно и то же, что быстро бы наскучило, даже если бы не было одним сплошным…

Яша вздохнула, поежилась на уже все-таки холодном ноябрьском воздухе. Моргнула, по привычке время от времени мониторя окружение магическим зрением — и ОХ, что это такое вообще⁈

Над толпой кружило нечто. Эта штука была размером примерно с человека, состояла из костей, туго обтянутых бледно-серой кожей, горящих желтых глаз, и пары большуших кожистых крыльев. Монстр неторопливо выписывал круги над площадью, время от времени издавая отдаленно птицеподобные визги.

И как давно эта штука тут летает⁈ И как, черт возьми, Яша, или кто-нибудь другой, ее до сих пор не заметил⁈

Девушка огляделась, неловко пробилась сквозь толпу, и наконец подошла к подруге:

— Тань. Ппссс, Тань! Таня!

— Чего? — Таким же громким, только очень недовольным, шепотом отозвалась блондинка.

— Посмотри вверх!

— Хм? Чт- ЧТО ЭТО⁈

— Вот и я о том же. Что делать будем?

Некоторое время ведьмочки вместе молча пялились на эту… Летучую мышь-переростка? Гарпию?

— И не понятно даже, что ей нужно, или что она собирается сделать. Просто. Летает по кругу, пищит. — Пробормотала негромко Таня.

— Как же меня это все заколебало… Можно, у нас будет хотя бы неделя без всех этих магических чрезвычайностей и инцидетнов? Я всю жизнь без них жила, так почему сейчас они происходят просто один за другим⁈

— Яш, я понимаю, и я тоже устала от этой хрени. Но наше нытье сейчас никак не поможет. — Таня сказала, неожиданно жестко и строго. — Я старалась не трогать эту тему, потому что оно вдруг стало таким чувствительным для тебя, но е-мое, сколько можно, а? Ты ходишь все время с таким кислым выражением лица, словно тебя лимонной кислотой накормили, и постоянно ноешь о том, как ты устала, и как тебя достала магия, и то, и се, и пятое, и десятое! Я могу выслушить твое нытье долго, но не бесконечно. Извини уж, но я так больше не хочу, работать твоей жилеткой.

Яша стояла, как вкопанная. Ее ноги и руки потяжелели, и казалось, что она не сможет пошевелиться, даже если попытается.

Как же так? Почему??? В какой момент все сломалось, все пошло не так? В какой момент она все испортила⁈ Все же было нормально! Они общались, много, и ей было весело и приятно, и Тане, вроде бы, тоже! И она все делала интуитивно, не задумываясь об этом слишком сильно. Так почему же, часть ее интуитивных действий — норм, а часть — «я так больше не могу»? Она что, правда так много ныла?..

Из спирали расстройства и самобичевания ее выдернули следующие события: на сцену вышла очередная девочка с микрофоном, и начала петь. Даже со своего места Яша могла различить, как девочку трясет от нервов. К чести сказать, пела она хорошо, хотя голос и чуть-чуть дрожал в начале. Тем временем, крылатая штука начала пищать-визжать гораздо чаще и продолжительнее, даже, будто бы, общаясь с кем-то? А когда девочка допела, монструозная летучая мышь спикировала на сцену рядом с ней, и, пока Яша и Таня не успели даже еще сообразить, что произошло, и что же делать, — сложенным крылом приобняла девочку. Довочка же явно почувствовала касание, глянула коротко на чудо-юдо с абсолютно не удивленным и не испуганным выражением лица, и наконец улыбнулась толпе, впитывая аплодисменты.