Грешник (СИ) - Злобин Михаил

— Не просто желающего подзаработать, — наставительно поднял я палец вверх, — а остро нуждающегося в деньгах.

— И за это ты дашь нам золотой?

— Дам. А что? Слишком сложное задание для вас?

— Кхм… вообще-то нет, наоборот. Тут ведь каждый второй воитель честный и бедный, — начал было гундосить грабитель со сломанным носом, но тут же получил локтем от своего напарника и понятливо смолк. Его приятель оказался явно посообразительней, и быстро смекнул, что если задание настолько простое, то я могу передумать на счет щедрой оплаты, и попытаюсь сделать все сам.

Я лишь улыбнулся краешками губ, забавляясь ситуацией. Да, мне было известно, что в империи Исхорос, где большинство населения поклоняется богу-воителю, выстроен целый культ Пути Воина. Каждый смертный, даже тот, кто только вчера взял в руки учебное копье, мечтает получить милость Воргана, мечтает стать его жрецом. Но местный бог суров и справедлив, он любит честь, отвагу и доблесть. И поэтому в среде воинов существуют целые кодексы, своды законов и правил, которым старается следовать каждый, кто считал себя ратником.

Нет, конечно, люд среди военного сословия попадался разный. Хватало и разного рода карателей, негодяев, предателей, клятвопреступников и прочего отребья. Но такие, как правило, были презираемы даже среди своих. Однако я в ближайшие дни буду слишком сильно занят, чтобы суметь уделить время поискам нужного человека. Поэтому, пусть этим займутся мои новообретенные помощники, которые так сильно хотят выбраться из простолюдинского гетто, что не побоялись опуститься на самое его дно, чтобы попытаться с него оттолкнуться.

— Вас как звать? — Спросил я у блондина, определив его как главного заводилу в их дуэте.

— Меня? Меня Чук зовут.

— Чук? — Удивился я. Почему-то это имя показалось мне очень забавным и невероятно знакомым. Нечто хорошо знакомое из прошлой жизни. — А твой друг, случайно, не Гек?

— Не-е, — отрицательно мотнул головой парень, — его зовут Чак. А Гека работорговцы поймали еще прошлой зимой. А ты его откуда знал?

— Так, слышал краем уха, — уклончиво ответил я. — А меня зовут Данмар, сын кузнеца Эпимоса. Мой дом, если что, найдете на восточной окраине. Ну а теперь, давайте за дело. Через одну седмицу, на этом же самом месте я буду ждать вас после захода солнца.

— Ты как? — Поинтересовался Чук у брата, когда странный мальчишка залез на телегу и уехал.

— Хреново… — простонал в ответ Чак, не поднимаясь с земли. — Башка разрывается просто…

— Скажи спасибо, что ты еще это можешь чувствовать…

— Ты это к чему? — Подозрительно прищурился темноволосый.

— А к тому, что этот чудак тебя едва не заколол на моих глазах, как свинину!

— Брешешь, падлюка… — недоверчиво прищурил глаз приятель.

— Кто?! Я?! — Незадачливый разбойник от возмущения даже вскочил на ноги, словно собирался кинуться на приятеля с кулаками. — Да я тебя от смерти спас, болван! А ты меня падлой… псина ты неблагодарная, вот кто!

— Так ты че… серьезно что ли? — Вмиг осипшим голосом переспросил второй и рефлекторно потянулся рукой к небольшому порезу на шее.

— Серьезней не бывает!

— Небесная тысяча, — Чак вскинул пальцы к переносице в ритуальном оберегающем жесте, бормоча молитву, — защити от ворога и деяния его, обереги меня от всякого зла и лиха, стань моим щитом и моим…

— Эй, дурачок, — перебил товарища по несчастью Чук, — дружина Воргана покровительствует и защищает только ремесленников и пахарей. А ты когда соху в руках-то держал последний раз? Про остальное и не спрашиваю, потому что знаю, откуда у тебя руки растут…

— Да ну тебя в пень! — Огрызнулся темноволосый грабитель. — Если б этот безумец тебя хотел прирезать, ты бы и демонам замолился!

— Так он и меня хотел… того… под нож, так сказать…

— Тьма… а ты чего?

— А ничего! Свалить хотел, да куда ж я тебя брошу, растяпу?!

— Спасибо, братка… — Перепачканный запекшейся кровью разбойник растрогался так, что аж слезу пустил, и кинулся обнимать своего приятеля. — Уберег, как есть уберег! Век тебе обязан буду!

— Да ну, чего ты… — Чук откровенно засмущался и зарделся, получив такую искреннюю благодарность. — Ты лучше скажи, что мыслишь про этого Данмара сына Эпимоса? Можно ему верить?

— Ой, не знаю, братка, — Чак покачал головой и тут же сморщился от бахнувшей по черепушке вспышке боли, — странный он шкет, видит небо, странный.

— Ну да… и как он только нас двоих уделал? В голове не укладывается…

— Да я не об том! — Досадливо махнул рукой брюнет. — Меня он совсем другим испугал. Как бы тебе объяснить… вот ты помнишь деда Хаммара, который нас тиранил в детстве?

— Вот ты спросил! — Всплеснул руками светловолосый. — Этого упыря старого забудешь! До конца жизни мне сниться будет, кровопийца…

— А ты помнишь, как дед на нас смотрел, когда заболел? Помнишь, как он зыркал перед самой смертью?

— И это помню… — Чук неприязненно поежился, словно его пробрал озноб от одних только мыслей. — Он уже тогда не ходил, постоянно жег дурман, чтобы притупить боль, и большую часть дня валялся в бреду. Но когда он ненадолго возвращался в сознание, в глаза ему было просто страшно смотреть. Этот его взгляд… полный осознания того, что боль скоро вернется. Он был еще живым, но смотрел как мертвец, словно уже одной ногой стоял в Чертогах Предков…

— Точно-точно, братка, вот прям как мертвец и смотрел… так оно все и было. И знаешь что?

— Что?

— У этого Данмара глаза еще даже хуже, чем деда Хаммара перед самой смертью…

— Это как, хуже? — Не понял Чук.

— Ну-у… не знаю. Такое ощущение, будто на тебя смотрит дряхлый старик, уже спешащий навстречу своим предкам, а не мелкий недоросток. Его взгляд как будто потух, залитый горькой влагой невзгод и несчастий, и он словно бы разучился смотреть на жизнь, как на нее смотрим мы. Ты разве не обратил внимания?

— Не-а, — растерянно протянул собеседник, — как-то не заметил. Да и откуда у недомерка может быть такой взгляд? Почудилось тебе все…

— Ну, как знать… — не стал спорить Чак, — вот только связываться с этим Данмаром мне все равно больше не хочется.

— Тогда как мы поступим? Свалим и забудем обо всем, что он нам сказал?

— Да, давай-ка так и сделаем. Наверное, это будет лучший выход. Подальше от беды…

— А как же обещанный нам золотой?

— Хм… — второй брат заколебался и на его лице отразилась напряженная борьба жадности и осторожности. — Ну ведь мы можем хотя бы попытаться, ведь правда?

Первая пробная партия самогона из браги тетушки Силии была готова уже к утру следующего дня. Я всю ночь дежурил у своего перегонного куба, поддерживая под ним огонь и регулярно подливая дешевую бормотуху. Я даже не выходил на улицу чтобы размять мышцы и немного полетать, купаясь в прохладных облаках. Я сидел в полутемной кузнице, освещаемой лишь отблесками импровизированного очага, сложенного подле горна, а вокруг меня кружили призраки прошлой жизни.

Я видел уютный деревянный домик, выкрашенный голубой краской, решетчатую веранду, аккуратный огород. Мне чудился приятный запах зелени и цветов, в который вплеталась терпкая вонь компоста, а где-то на самой границе воспоминаний бродили две безликие фигуры. Я не мог вспомнить ни их имен, ни их лиц, но та теплота и забота, что исходили от них, приятно грели мою изуродованную демонами душу.

Дедушка и бабушка… это ведь их домик. А это каморка деда, в которой тот точно так же гнал самогон втайне от супружницы. Это с ним я сидел вечерами, слушая его истории, сопровождаемые бесконечным аккомпанементом падающих капель и приглушенного бурления. Это мои воспоминания, которые, как я считал, давно и навсегда покинули меня. Мое прошлое, моя настоящая жизнь…

От этих мыслей почему-то очень-очень сильно защемило где-то под грудью, и я, вернувшись в реальность, с удивлением ощутил, как по моим щекам струятся слезы. Утерев влажные дорожки, я с недоумением глянул на мокрые пальцы. Нет, ну это надо же… кто бы мог подумать, что так со мной будет…