Шимун Врочек - Сын Бляго

Мы разворачиваемся на своих шлепоходах, поднимая волны. Брызги от папиного шлепохода заливают меня с ног до головы…

Привал. Я отплевываюсь, папа смеется. Я знаю, что он это специально сделал.

«Как-то я убил забавную тварь, Джек. Но, видимо, ее успели сожрать до моего возвращения».

«А почему забавную?».

Папа повернулся и посмотрел на меня капитанским взором.

«Она не менялась, Джек. Я восемь часов пробыл рядом с ней, а она не менялась».

Будь это не мой отец, я бы рассмеялся.

Я знаю, что такого быть не может. Стабильность местных ДНК — миф, ерунда. Земные ДНК изменяют чужую биосферу в течение максимум получаса. Если я сяду посреди болота, через час вокруг меня образуется земная биосфера три метра радиусом. Все фионийское, попавшее в этот радиус, видоизменится и станет земным. Уток можно будет есть, яблоки срывать и надкусывать… От тигра или медведя отбиваться ногами.

Тварь, которая не менялась? Бред.

«Па, а ты бы не пил… В смысле, она точно была не с Земли?»

Папа смотрит вдаль, в кипящую фиолетово-желтую массу лжеболот, и лицо его на мгновение становится стальным. Словно папа снова на мостике космического лайнера и ему пора наматывать парсеки на гипердвигатель.

В следующий миг его лицо обмякает. Неудачник, как говорит мама.

«Эта тварь напоминала кошмарный сон, Джек. И я до сих пор хочу найти еще одну такую. Веришь мне?»

Я киваю. Я просто не хочу спорить.

«Это твой дядя Бляго. Что нужно сказать, Джек?»

Я чешу затылок. Затем открываю рот…

Мама хмурится:

«Нет, Джек! Почему у вас синяя поросль на лице — это не то, что мы обычно спрашиваем у родственников… Нет, ты не можешь взять пробу слюны. Это невежливо. Джек, перестань!»

Я перестаю. На время.

Дядя Бляго огромен. Никогда не видел таких огромных людей. Я сам выше многих, выше своего отца на голову. А мне всего тринадцать лет. Что будет, когда я вырасту? Даже мама не знает, а она знает все.

Я стану таким, как дядя Бляго?

С минуту я обдумываю такой вариант. Потом решаю: лучше уж застрелиться. Из папиного бластера.

Дом родителей — это лаборатория, врезанная в настоящее мексиканское ранчо. Два этажа, кабинет отца отделан деревом. Правда, находится все это на Фионе. Я выглядываю в окно, вишу на перилах. Смотрю, как по зеленой равнине бегут тысячи земных лошадей. Если лететь на вертолете, видно, как перед бегущим табуном фиолетово-желтая каша-размазня на глазах превращается в зеленую траву.

Стабильные ДНК. Интересно, сколько из этих лошадей — фальшивые?

Я возвращаюсь — может быть, слишком рано. Или слишком бесшумно.

И вижу: тот, кого называют моим дядей, кладет маме руку на плечо.

Секунда, вторая… сейчас мама ее сбросит!

Рука лежит.

Я выдыхаю.

Мама не отстраняется. Наоборот, она придвигается ближе.

Знакомое имя. Я забиваю его в поисковик. Читаю:

«Бляго — дракон, олицетворение злых сил природы».

Я поднимаю глаза и вижу заголовок. Он гласит: «Сказки народов мира. Адыгея».

Тварь, думаю я.

— Хайби, — сказал папа. По капитанскому лицу текут слезы. — Хайби.

Мама выпрямилась. Гордая, с железной волей. Женщина, что выросла в трущобах, а стала ученым с галактическим именем.

Она бросает на меня умоляющий взгляд.

Я поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Сажусь за мамин терминал, вбиваю пароль. Еще бы мне его не знать. «Мейсон», идеальный мужчина из «Санта-Барбары», ретро-сериала, который даже древние старики уже не смотрят.

Слышу, как за стеной говорит отец. Как настоящий мужчина, он не может рыдать. Он может только повторять ее имя с различными интонациями:

— Хайби.

Интонация отчаяния.

— Хайби.

Интонация любви.

— Хайби.

Интонация смерти.

Я открываю дневник опытов и читаю:

«Объект: Бляго. Стабильность пробы ДНК — восемьдесят девять процентов».

Ничего себе, думаю я. Единственный стабильный организм на Фионе — и к тому же разумный. Еще результаты тестов. И короткая запись маминым почерком:

«Язон, Тезей — полубоги. Ха, смешно. Надеюсь, у меня получится. И надеюсь, мой ребенок меня простит. Но это так важно. Лишь бы все получилось. Лишь бы».

Поднимаю голову:

— Получилось, ма? — спрашиваю я вслух.

И вдруг понимаю, что все кончено.

— Хайби, — слышу я за стеной.

Интонация смерти?

Выстрел бластера беззвучен. Проклятье! Я бросаю мамин терминал и врываюсь в комнату. Останавливаюсь. Пытаюсь вдохнуть.

Мама лежит на диване, откинувшись, глаза открыты. На белой блузке черная точка — лазерный ожог. Из маминой руки выпала книга, скатилась на пол…

Папа в черном капитанском мундире сидит у ее ног и раскачивается. Он совсем седой.

«Мой Джек». Мне чудится мамин голос. «Зачем ты запустил кошку в центрифугу?» — «Ей было скучно».

В руке отца бластер.

Я поворачиваюсь и выхожу в дверь. В покрасневших глазах стоят слезы.

Меня зовут Джек.

А не Язон, не Тезей, и даже не Мейсон (кажется)…

Меня зовут Джек.

Как Потрошителя.

Папа кивает мне, я киваю в ответ. Мы идем. Рукояти бластеров мокрые под нашими ладонями.

Бляго. Тварь, которая не меняется. Стабильное ДНК в мире Фионы.

Мой настоящий отец.

«Когда-то я убил забавную тварь, Джек», — сказал отец.

Нет, папа. Ты его не убил. Ты его только ранил. Бляго ушел по твоему следу и нашел наш дом.

Убивать его придется сегодня.

«Джек, я твой отец». Вот что могла сказать эта тварь. Но не сказала. Толстое огромное тело фиолетово-желтого оттенка оплывает на глазах. Он уже совсем не похож на человека…

Он был похож на человека только рядом с моей мамой.

Я поднял голову и убрал бластер в кобуру. Я никого не убивал. Честно.

Это сделал мой отец.

Смешно. Оказывается, он тоже был похож на человека только рядом с мамой.

А потом мы с папой сели на шлепоходы и поехали к солнцу. К огромному красному диску, заходящему за фиолетово-желтый край Фионы.

Каждый — в свою сторону.