Тимур Лукьянов - Испанский поход

Избавившись волею случая от Вильгельма, Филипп воспрял духом и решил, что настало время внести значительные изменения в свою личную жизнь. В 1092 году король расторг свой брак с Бертой Голландской, матерью его пятерых детей, и сослал несчастную в монастырь, где бедняжка и умерла от тоски, не прожив и двух лет. Покончив таким образом со своим законным браком, Филипп при посредничестве графа Стефана Блуа вероломно соблазнил и выкрал жену у своего ближайшего друга и союзника Фалька, графа Анжуйского, сына Джеффри Мартелла. Сама же Бертрана де Монфор, пожалуй, не имела ничего против того, что ее похитили у законного мужа: она давно уже была близко знакома с королем, и находила его очень милым. Фальк Анжуйский, напротив, будучи весьма недоволен тем, что король нагло увел у него жену, пытался пойти на Филиппа войной и просил о помощи своего сильного соседа, графа Стефана Блуа, но тот не поддержал Фалька, предпочитая не вмешиваться в конфликт. Впрочем, когда сама Бертрана помирила короля с графом, пригласив бывшего мужа на обед в королевский дворец, Филипп тут же снова «подружился» с графом Анжуйским теперь уже против Вильгельма Рыжего[8], второго сына и наследника Вильгельма Завоевателя.

Занятый своими интригами против нормандского герцогства, Филипп, этот толстый король, казалось бы, не проявлял особого интереса ко всем прочим событиям в землях Франции. Но так всего лишь казалось. На самом деле, Филипп внимательно наблюдал за всем происходящим в его королевстве, и полнота его в этом никак ему не мешала, поскольку управлял ситуацией он опосредованно, незаметно рассылая верных людей в разные части страны, внедряя шпионов в окружение крупнейших вассалов короны и действуя где-то угрозами, а где-то подкупами.

Глава 1

Люди короля

Через неделю после всех пасхальных торжеств, как обычно, с плотно набитым едой ртом, хотя время обеда давно прошло, а до ужина было еще далеко, сидел Филипп в трапезной королевского дворца в парижском Сите, полулежа, обложенный со всех сторон большими мягкими подушками в огромном резном кресле. Рядом с ним, по правую руку, в кресле не меньшего размера и тоже наполовину лежа в подушках, находилась его молодая супруга Бертрана де Монфор, с которой он, вопреки воле римского папы, благополучно обвенчался с помощью епископа Парижского.

Дородные супруги (а Бертрана любила поесть никак не меньше, чем ее новый муж) ели пироги с дичью, запивая их белым шампанским вином последнего разлива. За трапезой, насколько позволяли их плотно набитые едой рты, венценосная семейная пара вела разговор с Ивом, аббатом Сен-Дени, тайным советником короля, сидящим от монарха слева и тоже принимающим деятельное участие в поглощении пищи.

Аббатство Сен-Дени было воистину святым местом. По старой легенде, сюда, со своей отрубленной головой в руках, пришел с Монмартра первый епископ Парижа святой Дионисий, казненный врагами христианской веры. Волоча за собой свою кровоточащую голову, он, как уверяют, прошел больше трех миль, чтобы упокоиться навечно именно здесь. Еще в 475 году, с благословения святой Женевьевы над гробницей святого построили первую базилику, при которой король Дагобер I учредил аббатство Сен-Дени, где хоронили королей династии Меровингов. Со временем монастырь передали бенедиктинцам, базилика была перестроена и стала главным храмом монастыря. Сам Пипин Короткий[9], отец императора Карла Великого, был коронован в Сен-Дени как король франков. Здесь же был погребен и внук Карла Великого, император Карл Лысый. Но даже такая святость старинного монастыря не остановила короля Филиппа I перед соблазном симонии[10], когда он без зазрения совести выгодно продал должность настоятеля аббатства духовнику своей любимой Бертраны де Монфор: Филипп I всегда с удовольствием пользовался правом инвеституры[11], которое приносило ему немалый доход.

Аббат Ив был весьма хорошо образован, но пользовался дурной славой не только в кругах церковных, а и в народе. Все знали, что должность настоятеля Сен-Дени была им куплена. Но прошлое аббата было темным. Никто с уверенностью не мог сказать даже, как его точно звали до вступления в сан. Люди говорили о нем, что нажил он свои деньги, начав с грабежей на дорогах. А еще говорили, что за высокими стенами в своем аббатстве, больше напоминающем королевский склеп, устраивает Ив кровавые оргии и служит не Богу, а Сатане. Как бы там ни было, должность свою этот человек приобрел за весьма хорошую плату через Бертрану де Монфор, и уже при ее посредничестве приблизился к королю. Бертрана, будучи женщиной суеверной, всегда придавала большое значение всевозможным гаданиям, приметам и толкованиям снов, а Ив Сен-Дени как раз по этой части считался знатоком непревзойденным, потому что на самом деле аббат Ив был астрологом и алхимиком. С его приходом в аббатство монахи из Сен-Дени, сидевшие раньше безвылазно в своем аббатстве, ни с того ни с сего зачастили в паломничества по святым местам, и не стало теперь в центральной Франции такого места, где бы этих монахов нельзя было встретить, ибо не случайно говорили в народе, что есть они глаза и уши короля.

Внешне же аббат Сен-Дени выглядел человеком любезным и обходительным, или, скорее, хотел таковым казаться, но иногда из-под этой маски все же проглядывала его истинная сущность.

– Какое все-таки прекрасное вино делают в Шампани! – нахваливал король светлый напиток, глядя в свою большую, серебряную с золотом чашу удивительной выделки, привезенную когда-то вместе с другим приданым юной королевы из далекого Киева и подаренную Анной Ярославной ему, своему любимому дитяти, вместе с другими красивыми вещами русской и византийской работы на день коронации. Теперь же, эта драгоценная чаша была еще более дорога Филиппу как память об умершей матери.

– Да, вино восхитительно, – поддерживал короля аббат Ив, – жаль только, что граф Шампанский в последнее время мало его присылает в Париж. Видно, не все так хорошо у нас по соседству, ваше величество.

– С чего вы решили, что с графом Шампанским что-то нехорошо? Что с ним может быть плохо? Насколько я знаю, он еще очень молод и здоров, – продолжая жевать, произнес король.

– Не о его здоровье речь, ваше величество. Просто, как мне кажется, в Шампани плетутся какие-то козни, – сказал Ив.

– Вряд ли, аббат. Ну на что графу Гуго – так, кажется, зовут младшего брата нашего друга Стефана Блуасского – строить козни? А вина стало меньше просто оттого, что все последние годы не выдались урожайными, что уж тут поделаешь! Правитель Шампани давно уже ни с кем не воюет. Сидит себе спокойно этот Гуго в своем тихом Труа, и пусть сидит, – произнес король, запивая очередной ку сок пирога шампанским.