Миллер Лау - Черный тан

— Просто когда ты получаешь изображение при гадании, человек там всегда выглядит моложе…

— Не понимаю.

— Тристан не мальчик. Он вдвое старше тебя. Я думаю, ему лет двадцать шесть, но он калека от рождения, — пожал плечами Мориас, — и выглядит моложе своих лет.

— Все равно он слишком молод, чтобы умирать, — настаивала девушка.

— Хорошо, Нима. Ты права. Я и сам собирался помочь Тристану, потому что его отец, Дункан Талискер. был моим очень хорошим другом. Видимо, нам следует разобраться в этом деле вместе и выяснить, какие обстоятельства послужили причиной столь ужасного положения Тристана.

— А мы можем это сделать?

— Конечно, девочка. Но сначала погаси огонь.

— … А теперь запомни, Нима. То, что ты увидишь в воде на этот раз, произошло в прошлом. Кое-что тебе покажется странным, не связанным с нынешним положением нашего друга. Но, поверь мне, судьбы всех людей, которых ты увидишь, в конечном итоге переплетутся. Только сиди очень тихо.

ГЛАВА 1

«Сердце» находилось на Хай-стрит долгое, долгое время. Оно было сделано из красного камня с двойным серым бордюром. Официально его называли «Сердцем Мидлотиана», и люди говорили, что оно указывает на самый центр района, из которого позже образовалась столица Шотландии. В городе есть футбольная команда, носящая такое же имя, но вообще местные жители практически не обращают на него внимания. «Сердце» малопривлекательно внешне и очень часто бывает покрыто толстым слоем снега.

Тем не менее существует странный обычай, связанный с «Сердцем». Люди давно уже забыли, откуда он взялся и что означал. Прохожие плевали в него, и считалось, что если плевок попадет в самый центр, то счастливчику будет везти целый год. Кроме того, плевок должен еще отогнать дьявола. Одновременно с плевком нужно изобразить пальцами определенный знак, но какой, люди давно забыли. И с течением времени этот обычай потерял свое значение.

Никто уже не помнил, что «Сердце Мидлотиана», обозначающее одну из сторон входа в Старый Толбут, являлось и воротами во времени, в которые много столетий назад один маг заложил ключевой камень. Несколько таких людей еще жили в те времена. Сейчас они остались разве что в памяти камней и привидений, обитающих в Старом Городе…

Смеркалось, хотя было только четыре часа пополудни. Натан прислонился спиной к холодной каменной стене собора и наблюдал, как толпы людей снуют по своим делам туда и обратно вдоль Хай-стрит. Запахнув поплотнее вокруг нескладной фигуры тяжелое зимнее пальто, Натан стал выбирать из тех, кто двигался ему навстречу, наиболее заслуживающий внимания объект.

— Сильный зрительный контакт с самого дальнего расстояния, насколько это возможно, — инструктировал его Даниэль тем утром, держа в руках пару сотен листовок. — Это заставит человека почувствовать дискомфорт. Он захочет убедиться, что ты принимаешь его извинения за то, что он не останавливается. Именно в этот момент ты наносишь удар.

Он обезоруживающе усмехнулся и подмигнул Эстер, которая покраснела и улыбнулась Даниэлю в ответ. Натан бросил на них сердитый взгляд, сказав себе, что Даниэль законченный мерзавец, поэтому он ему так не нравится. Но правда была в том, что в глубине души он ужасно завидовал врожденному обаянию своего друга.

Ему навстречу шла женщина. На ней был прекрасно сшитый деловой костюм, в руках большая мягкая сумка. Она заметила Натана, но старательно избегала его взгляда. Когда же подошла к молодому человеку совсем близко, стала смотреть на часы.

— Извините меня, мисс. — Натан вышел вперед, протягивая руку с цветной листовкой. — Вы уверены, что Бог не отказался от вас?

Он выпалил все слишком быстро, поэтому его слова прозвучали с некоторой долей отчаяния. «Отчаяние мешает убеждению» — еще одна мудрость Даниэля.

К его удивлению, женщина остановилась и взяла листок.

Прежде чем посмотреть на Натана, она быстро пробежала взглядом текст.

— Нет, — ответила она спокойно. Женщину, казалось, рассердило, что он заговорил с ней. Ее бледное лицо напряглось, черты обострились. — Я не верю в Бога. — В подтверждение своих слов женщина скомкала листовку рукой, затянутой в кожаную перчатку, и бросила себе под ноги. — Помогайте людям на деле, а не на словах.

Прежде чем повернуться спиной, женщина посмотрела на Натана с какой-то веселой злостью. Потом неожиданно ударила его по руке, и стопка листовок взлетела в воздух, плавно опускаясь на мокрые булыжники. Натан бросился их спасать.

— Корова! — воскликнул он. — Не было никакой необходимости… Я для вас делаю доброе дело. Ваша душа… — Но женщина была уже на другой стороне улицы, без сомнения, очень довольная своей шуткой. Натан некоторое время смотрел на нее. — … Ваша душа обречена, — закончил он.

Его голос понизился почти до шепота, и он подумал, что следовало бы произнести фразу с большей убежденностью.

— Не переживай, Натан. — Это была Эстер. Он не заметил, как она подошла; девушка уже была рядом и помогала собирать намокшие листовки. Она ободряюще улыбнулась — единственная частица тепла на погружающейся в темноту улице. — Некоторые люди не понимают, что такое спасение души. Они не чувствуют угрозы.

— Нет, — покачал головой Натан, все еще очень сердитый. — Просто некоторые люди очень глупы и ограниченны.

— Но Даниэль говорит…

— Значит, он ошибается, Эстер. Бог никого не спасал после Всемирного Потопа, правда? И уж конечно, никто не спасется благодаря тому, что мы раздаем эти чертовы листовки. Бог. сам знает, когда прекратить испытания. Так что это пустая трата времени. — Он сунул последнюю листовку в пачку. — Даниэль — дурак, и я собираюсь ему сказать об этом.

Они пошли вниз по улице, по направлению к мосту. В лицо дул очень сильный ветер, заставляющий людей на Хай-стрит ускорять шаг и опускать головы, сопротивляясь его порывам. Ветер подхватил полу темного пальто Натана и откинул ее в сторону. Молодой человек нахмурился и пошел быстрее. Эстер ничего не говорила, потому что ей приходилось почти бежать, чтобы не отстать от друга. Натан знал «о чем она думает; они оба знали, что ему никогда не хватит смелости сказать такое Даниэлю.

— Мне очень жаль, Даниэль. На самом деле жаль… Господи, вставай, Даниэль. Вставай…

Но Даниэль не смог бы встать. Натан знал это совершенно точно. Рука все еще сжимала теплое железо кочерги. Натан уставился на дело своих рук. Лицо его выражало странную смесь шока и коварства. Шторм не стихал, и Старый Город был исхлестан ветром и дождем необыкновенной силы. Снаружи желоб ветхого здания едва справлялся со стремительным потоком воды, льющейся сверху. Оконные рамы дребезжали, словно кто-то пытался проникнуть в дом. В дальнем углу комнаты, где протекала крыша, вода капала в ржавое ведро.