Дети Кинга - Гарри Поттер и Новый Учитель

— Вот так вот, — закончила рассказ Тонкс. — Все мы — лишь марионетки. Марионетки старого любителя славы и известности. Понимаешь?

— Но… но ведь Волдеморт… он ведь не марионетка. Он ведь реальный враг! Зачем же директор играет в свои игры сейчас, когда всем грозит опасность? Люди боятся выходить на улицы, а он…

— А кто тебе сказал, что Волдеморт реальный враг? — хитро прищурилась девушка.

— Что?! Что значит… он убийца! Он убил моих родителей! Его слуги забавляются, мучая магглов!

— Он ли убийца? И его ли слуги творят подобное?

— О чём ты?

— Гарри… это не моя прерогатива — рассказывать тебе подобное.

— А чья тогда?!

— Моего Учителя. Моего Отца. — От Гарри не ускользнуло то, что при этих словах выражение лица Тонкс смягчилось, морщинки разгладились, по губам скользнула лёгкая улыбка… — Только он вправе рассказать тебе об этом.

— Когда? — не мешкая спросил Поттер.

— Ты так просто соглашаешься на встречу с неизвестным? — улыбнулась девушка. — Эх, Грюма на тебя нет. Ладно… сегодня. Сегодня вечером я приду за тобой. — Она залпом опустошила кружку, бросила на столик маггловскую двадцатку, и неожиданно нагнувшись, чмокнула Гарри в уголок губ. — Жди… — и вышла, оставив парня рассеяно прихлёбывать дорогой «Гиннес».

Глава третья

Наступил вечер. Покрасневшее солнце медленно катилось к горизонту, озаряя багровым светом пустые улицы… а в двери дома № 4 снова постучали.

— Кто опять?! Поттер, если эта снова твои проклятые дружки — клянусь, я сверну тебе шею! — ругался дядя Вернон, открывая дверь. — Что вам опять нужно от… — увидев пожаловавшего к ним гостя, Дурсль мгновенно заткнулся, даже не озаботившись подбиранием челюсти.

— Я к Гарри Поттеру.

— К-к-конечно… сейчас… Гарри! Это… это к тебе!

— Тонкс, это ты? — спускавшийся вниз парень замер на лестнице. ТАКОЙ Тонкс он ещё не видел. Серебристая короткая мантия, до колен, брюки из замши такого же серебристого цвета, высокие сапоги, за спиной в ножнах длинный тонкий меч, на поясе несколько кинжалов. Увидев Гарри, девушка откинула на спину глубокий капюшон, надёжно скрывавший её лицо. На этот раз её волосы были лёгкого серебряного оттенка, словно у вейлы (или у Малфоев, или у её одеяния), длинные и прямые, перехваченные белой повязкой из тончайшего шёлка, покрытой замысловатыми рунами.

— Т… Т… Тонкс? Э-э-это ты?

— Попрошу без фамильярности, — поджала губы девушка, но не выдержала и рассмеялась. — Гарри, ты словно призрака увидел.

— Похожа, — попытался пошутить парень.

— Фи, как не стыдно такое девушке говорить. Видно мало на свидания ходил… ладно, идём.

Гарри критично осмотрел себя. На фоне Тонкс, его старые джинсы и замызганная рубашка, смотрелись не очень.

— Набрось мантию, — без слов поняла его Нимфадора. — Там, куда мы идём, не нужно прятаться от магглов.

— Я быстро!

Когда Гарри снова спустился вниз, в коридоре стояли Дурсли в полном составе, а Тонкс спокойно и размеренно втолковывала им:

— Я никогда не заходила к вам, Гарри всё это время был дома, иногда выходил погулять… А, ты уже тут. Держись за руку, — когда Гарри взял её ладонь, Тонкс взмахнула палочкой и трансгрессировала.

Они стояли на цветущей поляне. Сквозь зелёный травяной ковёр пробивались ярко-алые тюльпаны. Вокруг тихо шелестели вековые дубы.

— Где мы?

— У моего Отца и Учителя, Гарри. — Тонкс набросила капюшон. — Идём.

— Но… но куда? — огляделся парень. Никаких дверей, люков, порталов, или на худой конец здания какого-то — ничего подобного тут не было. — Куда идти-то?

— За мной, — не оборачиваясь, бросила Тонкс.

Подойдя к краю поляны, она подняла руки, что-то прошептала и… между двумя дубами раскрылись появившиеся из воздуха массивные, двухстворчатые двери. Поманив Гарри рукой, Тонкс шагнула туда…

Они находились в длинном коридоре. Серебряная ковровая дорожка, огромные картины на стенах в — опять-таки — серебряных рамах. Заинтересовавшись, Гарри вгляделся в картины. Это были не портреты, которыми маги обычно увешивали дома и учреждения. Это были роскошнейшие пейзажи — осенний лес, снежная метель в горах, рассвет над рекой, закат в океане и многие другие. Самым главным было то, что картины были волшебными — сияло солнце, падали листья, кружился снег, пролетали одинокие птицы…

— Нравится? — подошла Тонкс.

— Очень, — все, что смог произнести Гарри.

— Да, я понимаю. Когда я первый раз увидела эту красоту… меня почти сутки нельзя было увести отсюда. Но у тебя суток нет, — прибавила девушка. — Потом насмотришься. Идём.

Они прошли мимо двух или трёх десятков дверей и остановились в другом конце коридора — перед высокими двухстворчатыми дверями из морёного дуба, покрытыми замысловатой серебряной вязью.

— Веди себя спокойно, ничему не удивляйся, ничего не бойся, — коротко проинструктировала парня Тонкс и распахнула двери.

Они вошли в огромный зал. Едва Гарри шагнул за порог, из-за колон по обе стороны зала вышли люди, в таком же облачении что и Тонкс, с мечами в руках. Синхронно взметнулись к потолку острые клинки… на другом конце зала, на роскошном серебряном троне сидел человек. Пока Гарри и Тонкс шли к нему, Поттер понемногу узнавал это лицо. Тёмные волосы, тёмно-зелёные глаза, в которых царит ледяное спокойствие, ярко выраженные, очерченные линии лица… это был Том Риддл. Не тот, из дневника, а его повзрослевшая копия, повзрослевшая лет на тридцать.

— Ты предала меня! — крикнул Гарри, выхватывая палочку и направляя на Тонкс. — Я верил тебе! А ты сдала меня Волдеморту!!!

Замершие у стен воины рванулись на защиту девушки, но сидевший на троне небрежно махнул рукой, останавливая их, и поднялся на ноги.

— Волдеморту? Полноте, Гарри, неужели я похож на него?

— Ты — Том Риддл, — с ненавистью отчеканил Поттер, переводя палочку то на Тонкс то на Риддла.

— Да. Я и не отрицаю этого. Но Волдеморт и Риддл — это два разных понятия, разве нет?

— Что?

— Бедный мальчик… глупенькая пешка в игре мелочного старика. Неужели ты не понимаешь? Не было никакого Волдеморта. Он не более чем кукла, игрушечный солдатик, которому выпал жребий играть за «плохих». Равно как и Пожиратели. Пожиратели, — Риддл фыркнул. — Вот уж точно не назвал бы так своих детей. Орден Феникса и Пожиратели никогда не сражались друг с другом всерьёз, ведь они — друзья и соратники, просто одни делают вид, что они очень хорошие и добрые, а другие — что злые и безжалостные.

— Но… но мои родители… их же…