Джон Моррисси - Хранитель времени

— Должно быть, они очень дорого стоят.

— Некоторые бесценны. Другие стоят не так дорого, как вам может показаться.

Локиер наклонился, чтобы лучше разглядеть часы с Арлекином. Он коснулся стеклянной дверцы своими толстенькими пальцами — жестом совершенно детским, — но тут же смущенно убрал руку. Глядя на Белла, он спросил:

— Сколько же стоят вот эти часы?

— Эти не продаются, мистер Локиер. Мне за них предлагали большие деньги, но я не готов отпустить своего маленького Арлекина.

— Замечательное произведение. Да у вас здесь все замечательное… и вы так быстро все это подготовили! — произнес Локиер с искренней, простодушной улыбкой. — Невероятно, как вы успели столько сделать менее чем за сутки!

— Желаете ли забрать ваши часы, мистер Локиер?

— Но, конечно же, у вас не было времени… — Начавший было подыскивать извинения для мастера, Локиер замолчал, увидев, что Белл достал часы деда — сияющие, будто новые, и протянул их, чтобы владелец мог послушать ход механизма.

Часы тихонько тикали. Локиер взял их, с изумлением оглядел и снова поднес к уху.

— Этими часами смогут пользоваться еще ваши внуки, мистер Локиер. Да и их внуки тоже.

Лицо Локиера помрачнело, но лишь на мгновение.

— Как вам это удалось? Часовщик из Бостона говорил, что часы погибли. Что починить их никто не сможет.

— Не так уж много на свете вещей, которые нельзя починить. Возможно, у меня просто больше опыта, чем у других.

В безмолвном потрясении Локиер перевел взгляд с часов на Белла и лишь спустя какое-то время произнес:

— Они выглядят совсем новыми. Должен признаться, я не думал, что вы их сможете починить.

— Рад был оказать вам услугу, мистер Локиер.

Невысокий мужчина вновь посмотрел на часы, поднес их к уху и изумленно покачал головой. Затем положил часы в карман жилета и стал доставать бумажник:

— Сколько с меня причитается?

Белл поднял руку, останавливая его:

— Бесплатно.

— Но вы, должно быть, потратили на это много времени и сил.

— Я никогда не беру плату с первого посетителя.

— Вы очень щедры. — Локиер поглядел на полки, тянувшиеся за шкафом-витриной. — Возможно… Вы сказали, что некоторые из ваших часов стоят не слишком дорого, и, может быть… Я уверен, что мою жену порадовали бы хорошие каминные часы.

— Тогда мы подыщем то, что ей понравится, — сказал Белл.

Он медленно прошел вдоль полок, вернулся немного назад и наконец остановился. Он снял с полки часы, закрепленные на серебряном цилиндре, украшенном художественной эмалью; миниатюра изображала лебедей на лесном озере. Белл поставил часы на прилавок. Часы молчали, стрелки стояли на месте, показывая без одной минуты двенадцать.

— Часы ожидают надлежащего владельца, — пояснил часовщик.

Он тронул что-то на задней стороне часов, и они затикали. Когда стрелки встретились на двенадцати, цилиндр открылся и под приятную мелодию появилась маленькая темноволосая балерина. Она поклонилась и начала танцевать. Локиер пораженно глядел на фигурку; он не отрывал от нее взгляда весь танец, едва слышно произнося лишь одно слово: «Антуанетта».

С последним ударом часов крошечная балерина удалилась и цилиндр закрылся. Еще мгновение Локиер смотрел на эти часы, а затем потер глаза и повернулся к Беллу.

— Что-то сверхъестественное, — сказал он глухим и немного хриплым голосом. — У нас была дочь. Она любила танцевать. Мы надеялись, что она станет балериной, но этому было не суждено случиться. Два года назад она умерла от воспаления легких.

— Очень вам соболезную, мистер Локиер. Надеюсь, что не причинил вам боли.

— Нет, что вы… Нет же, мистер Белл. Эта маленькая танцовщица — вылитая Антуанетта. Как раз такой она была в тот год, когда мы ее потеряли.

— Значит, ваша дочка к вам возвращается. Каждый час, когда будут бить часы, она будет по-прежнему танцевать для вас.

— Моя жена так обрадуется, — сказал Локиер, не сводя глаз с часов. Он говорил тоном человека, высказывающего вслух свои сокровенные мысли. — Она так и не пришла в себя после этой утраты. Теперь она почти не выходит из дому. Но эти часы… понимаю, они, должно быть, очень дорогие, но я постараюсь найти возможность за них заплатить.

Белл назвал цену. Локиер посмотрел на него, разинув рот, и наконец воскликнул:

— Но это же просто смешно! Вы бы могли продать эти часы в сто раз дороже!

— Я предпочитаю продать их вам и именно за такую цену, ни больше и ни меньше. Итак, вы их берете?

— Беру!

— Значит, они ваши, — сказал часовщик. Он снова что-то покрутил на задней стороне часов, так что стрелки встали на точное время, а потом взял часы и передал Локиеру. — Теперь время установлено. Больше настраивать ничего не потребуется. Надеюсь, что эти часы будут радовать и вас, и вашу жену.

— Конечно же. Спасибо вам, мистер Белл, — сказал Локиер, отходя от прилавка спиной вперед. В руках он, как младенца, держал часы.

Лавка часовщика скоро стала местной достопримечательностью. На улице возле витрины собирались толпы детей и зевак, желающих увидеть повторявшееся каждый час зрелище. Посетителей шло все больше: некоторые несли часы на ремонт или желали настроить, а некоторые приходили купить те хронометры, которые Белл продавал по очень скромной цене. Все заходившие в лавку задерживались надолго, очарованные великолепными произведениями, стоявшими в витринах и на полках.

Локиер стал постоянным посетителем. Он показывался в лавке хотя бы раз в неделю, а обычно — чаще, чтобы доложить о том, как потрясающе точно идут часы его деда, и чтобы поблагодарить Белла за часы с балериной, а затем еще посмотреть на самые новые работы мастера. Локиер благоговейно восхищался тем, как быстро часовщик создает эти чудесные механизмы. Каждую неделю появлялось что-то новое.

В конце года, когда в дождливый день в лавку зашел Локиер, Белл как раз ставил в витрину новые часы. Увидев Локиера, часовщик улыбнулся, поставил часы на стеклянный прилавок и гостеприимным жестом пригласил гостя взглянуть на них.

— Не хотите ли посмотреть, как они работают? — спросил мастер.

— О да, мистер Белл, — с энтузиазмом ответил Локиер, повесил зонтик на крючок возле входа и подошел к витрине.

Он увидел перед собой темный шар размером примерно с пушечное ядро. Шар казался хрустальным, и был он темно-синего цвета, почти черного. Наверху прозрачного хрусталя располагались маленькие часы — белые с позолотой, размером не больше кулачка младенца. Стрелки стояли на месте, показывая без одной минуты двенадцать.

Локиер всматривался в хрусталь, но не мог разглядеть внутри ничего, кроме темноты. Часы были изысканной работы, хрусталь безупречный, но все же казалось, что этот хронометр до обидного прост. Особенно если вспомнить, что сделал его мастер, создавший такие хитроумные и изящные механизмы, как те, что стояли на полках в лавке.