Роджер Желязны - Бог света

Он спустился с балки.

Из северо-восточного угла монастыря поднималась башня, высокая башня. Там была комната. Ее велено было содержать для пребывания богини. Комнату ежедневно убирали, меняли постельное белье, курили свежий фимиам, приношения по обету клались прямо под дверью, которую обычно запирали.

Там, конечно, были окна. Вопрос, мог ли человек войти в одно из этих окон, оставаясь незамеченным. Тэк доказал, что обезьяна может.

Взобравшись на монастырскую крышу, он начал подниматься, передвигаясь от одного скользкого камня к другому, от выступа к неровности. Небо по-собачьи рычало над ним. В конце концов он повис на стене как раз над внешним подоконником.

Дождь продолжал лить. Тэк услышал, что в комнате поет птица, увидел край мокрого синего шарфа, висящего над подоконником. Он ухватился за выступ и подтянулся, чтобы заглянуть внутрь.

Она сидела спиной к нему на маленькой скамеечке в дальнем конце комнаты. На ней был темно-синий сари.

Тэк влез на подоконник и откашлялся.

Она быстро обернулась. На ней была вуаль, так что черты лица нельзя было различить. Она смотрела на Тэка сквозь вуаль, затем встала и перешла комнату.

Он был в ужасе. Ее фигура, когда-то гибкая, раздалась в талии; когда-то она ходила легко покачиваясь, а сейчас шла вперевалку; лицо стало смуглым; нос и подбородок слишком выдавались вперед — это было заметно даже под вуалью.

Он склонил голову.

— «Итак, ты потянулась за нами, когда мы шли домой, как птицы к своему гнезду на дереве…» — запел он.

Она стояла неподвижно, как статуя в главном холле.

— «Охраняй нас от волка и волчицы, охраняй нас от вора, о Ночь, и мы пройдем спокойно».

Она медленно протянула руку над его головой.

— Я благословляю тебя, маленькое существо, — сказала она. — К несчастью, я могу дать тебе только это. Я не могу предложить защиту или дать красоту, потому что мне самой не хватает этого. Как тебя зовут?

— Тэк.

Она коснулась своего лба.

— Когда-то в далекие дни, в далеком месте я знала Тэка…

— Я и есть тот Тэк, мадам.

Она тоже села на подоконник, и он заметил, что она плачет.

— Не плачь, богиня. Тэк здесь. Помнишь Тэка из Архивов? Блестящее Копье? Он все еще готов выполнить твой приказ.

— Тэк… — сказала она. — О Тэк! Ты тоже?.. Я и не знала. Я ничего не слышала…

— Еще один оборот колеса, мадам… и кто знает? Все еще может стать даже лучше, чем было.

Ее плечи задрожали. Тэк протянул было руку, но отвел назад. Она повернулась и взяла его руку.

Очень нескоро она заговорила:

— Обычный ход событий не вернет нас назад и не уладит дела, Тэк, Блестящее Копье. Мы должны идти своим собственным путем.

— Что ты хочешь сказать? Значит — Сэм?

Она кивнула.

— Только он. Он — наша надежда против Неба, дорогой Тэк. Если его удастся вызвать, у нас будет шанс жить снова.

— И ты схватилась за этот шанс и поэтому сидишь в зубах тигра?

— Почему же еще? Когда нет реальной надежды, приходится придумывать свою. Даже фальшивая монета может пройти.

— Фальшивая? Значит, ты не веришь, что он был Буддой?

Она коротко рассмеялась.

— Сэм был величайшим шарлатаном на памяти богов и людей. И он был также достойнейшим противником Тримурти. Не гляди на меня с таким возмущением, Архивист! Ты знаешь, что он украл суть своей доктрины, пути и знания, он все похитил из запретных доисторических источников. Это было оружием, и только. Его величайшей силой было лицемерие. Если бы мы смогли вернуть его…

— Леди, святой он или шарлатан, но он вернулся.

— Не шути со мной, Тэк.

Богиня и Леди, я как раз был рядом с господином Ямой, когда он выключил молитвенную машину, недовольный своим успехом.

— Рискованно было выступить против таких мощных сил. Бог Агни сказал однажды, что подобную вещь сделать невозможно.

Тэк встал.

— Богиня Ратри, кто, будь он бог или человек, или нечто среднее, знает об этих делах больше Ямы?

— Я не могу ответить на этот вопрос, Тэк, потому что ответа нет. Но как ты можешь с уверенностью сказать, что он поймал в сети нашу рыбу?

— Потому что он Яма.

— Тогда возьми мою руку, Тэк, и проводи меня, как бывало. Посмотрим на спящего Бодисатву.

Тэк повел ее за дверь, вниз по лестнице, в нижние комнаты.

Свет, но не от факелов, а от заполнявших помещение генераторов Ямы. Ложе, стоявшее на платформе, было ограждено с трех сторон экранами. Большая часть машин тоже была замаскирована экранами и портьерами. Обслуживающие монахи в желтом тихо двигались по большой комнате. Яма, мастер-механик, стоял возле ложа.

Когда Ратри и Тэк подошли, несколько хорошо вышколенных невозмутимых монахов тихо ахнули. Тэк повернулся к женщине, стоявшей рядом с ним… и отступил на шаг; у него захватило дух.

Не было больше унылой маленькой матроны, с которой он только что разговаривал: она снова стала бессмертной Ночью, о которой писали: «Богиня заняла большое пространство, от глубин до высот. Ее излучение вытесняет тьму».

Он увидел ее и ту же зажмурился. Вокруг нее еще был налет отчужденности.

— Богиня… — начал он. — К спящему, — приказала она. — Он шевелится. Они подошли к ложу.

Впоследствии на фресках бесчисленных коридоров, на стенах храмов и на потолках многих дворцов было нарисовано или вырезано пробуждение того, кого знали под различными именами: Махасаматман, Калкин, Манджусри, Сиддхарта, Тарагатха, Связующий, Майтрейя, Просвещенный, Будда и Сэм. Слева от него стояла богиня Ночи, справа — Смерть; Тэк, обезьяна, скорчился у подножия постели, как извечный намек на сосуществование животного и божества.

Он был в обычном смуглом теле среднего веса и возраста; черты лица правильные, ничем не выделяющиеся. Когда он открыл глаза, они оказались темными.

— Приветствую тебя, Бог Света! — сказала Ратри.

Глаза заморгали. Они еще не сфокусировались. В комнате никто не шевелился.

— Приветствую тебя, Махасаматман-Будда! — сказал Яма.

Глаза смотрели вдаль, не видя.

— Привет, Сэм! — сказал Тэк.

Лоб слегка сморщился, глаза скосились, упали на Тэка, двинулись к другим.

— Где?.. — спросил он шепотом.

— В моем монастыре, — ответила Ратри.

Он без выражения смотрел на ее красоту. Затем так плотно закрыл глаза, что в углах их образовались морщины. Болезненная улыбка искривила рот, обнажив стиснутые зубы.

— Ты и вправду тот, кого мы называли? — спросил Яма.

Он не ответил.

— Ты сражался с Небесной армией на отмелях Ведры?

Губы ослабли.

— Ты любил богиню Смерти?

Глаза блеснули. Слабая улыбка пробежала по губам.

— Это он, — сказал Яма. — Кто ты, человек?