Кассандра Клэр - Вампиры, сконы и Эдмунд Херондэйл

«Интересно», подумал Магнус и отогнал прочь это наблюдение.

 — Это должны быть мирные переговоры, — нарочито медленно, произнес Скотт. — Что означает, что все наши голоса имеют право быть услышанными. Я услышал, что от этого мира выиграют Сумеречные охотники. Теперь бы мне хотелось обсудить, что получат представители Нижнего мира. Нам будут предоставлены места в Совете?

Старквезер стал задыхаться. Поспешно встала одна из женщин Сумеречных охотников.

 — Боже мой, думаю, мой муж был так взволнован возможностью выступить с речью, что даже не предложил закуски, — громко сказала она. — Меня зовут Амалия Моргенштерн.

«Ах, вот оно что», подумал Магнус. Моргенштерн. Ужасное имя.

 — Я могу вам что-нибудь предложить? — продолжила женщина. — Я в один миг позову горничную.

 — Помните, не давайте сырого мяса собаке, — сказал Старквезер и захихикал.

Магнус увидел, как еще одна женщина Сумеречных тихо засмеялась, прикрыв ладонью рот. Ральф Скотт сел, бледный и спокойный. Он был движущей силой собравшихся здесь сегодня представителей Нижнего мира и единственным оборотнем, готовым прийти. Даже его младший брат Вулси не пришел, расставшись с Ральфом на крыльце Института, беззаботно встряхнув своей светлой головой и подмигнув Магнусу. («Интересно», снова подумал Магнус).

Феи отказались присутствовать, королева высказалась против этой идеи. Магнус был единственным пришедшим магом, а Ральф был вынужден преследовать его, зная о его связях с Безмолвными Братьями. Сам Магнус не питал надежд насчет этой попытки наладить мир с Сумеречными охотниками, но какой стыд — видеть, что легкомысленные мечты мальчика привели к такому.

 — Мы же в Англии, не так ли? — спросил Магнус и устремил свою очаровательную улыбку к Амалии Моргенштерн, которая выглядела довольно спокойной. — Я был бы рад отведать сконов[2].

 — О, конечно, — сказала Амалия. — Со взбитыми сливками, естественно.

Магнус посмотрел на Камиллу.

 — Некоторые мои самые любимые воспоминания касаются наказания сливками и красивых женщин.

Магнусу очень нравилось возмущать Сумеречных охотников. И казалось, что Камилле — тоже. На мгновение ее зеленые глаза чуть прикрылись от приятной удовлетворенности, будто она была кошкой, которая уже получила свою порцию сливок.

Амалия позвонила в колокольчик.

 — Пока мы ожидаем сконы, то можем дослушать остальную часть речи дорогого Родерика!

Повисло потрясенное молчание, и в этой тишине бормотание за дверью прозвучало громко и отчетливо:

 — Милосердный Ангел, дай мне силы вытерпеть…

Родерик Моргенштерн, который, по мнению Магнуса действительно заслуживал имени, звучавшего так, будто коза жевала гравий, счастливо встал, чтобы продолжить свою речь. Амалия попыталась бесцеремонно встать со своего места, Магнус мог сказать, что ее кринолин и уловка были безнадежны, и направилась к двери, которую она распахнула.

В комнату ввалились, словно падающие друг на друга щенки, несколько молодых Сумеречных охотников. Глаза Амалии округлились в комичном удивлении.

 — Что вообще…

Несмотря на имеющуюся у Сумеречных охотников стремительность ангелов, только одному удалось приземлиться грациозно. Это был мальчик или даже молодой человек, который завершил свой полет падением на одно колено, как Ромео, делающий предложение Джульетте.

Его волосы были цвета монет, то есть чистого золота, без примеси металла, а черты лица ровными и элегантными, как у профиля, выгравированного на одной из этих королевских монет. В какой-то момент, во время подслушивания, его рубашка растрепалась, а воротник расстегнулся, обнажая край руны, нарисованной на белой коже.

Самым же поразительным в нем были глаза. Смеющиеся глаза, радостные и в то же время нежные: бледно-голубые цвета неба, приближающегося к вечеру на небесах, когда ангелы, которые весь день были милы, оказались в соблазне греха.

 — Я больше не мог вынести разлуки с вами, моя дорогая, дражайшая миссис Моргенштерн, — произнес молодой человек, хватая руку Амалии. — Я тоскую по вам.

Он захлопал своими длинными золотистыми ресницами, и Амалия Моргенштерн тут же покраснела и улыбнулась.

Магнус всегда решительно предпочитал черные волосы. Казалось, что судьба намерена расширить его горизонты. Или в этом дело, или все блондины мира вступили в заговор, чтобы вдруг стать красивыми.

 — Простите, Бейн, — сказал Родерик Моргенштерн. — Вы слушаете?

 — Мне очень жаль, — вежливо ответил Магнус. — Просто в комнату только что зашел кое-кто невероятно привлекательный, что я перестал обращать внимание на ваши слова.

Возможно, это замечание было неразумным. Старейшины Сумеречных охотников, представители Клава — все, казалось, были в ужасе и смятении от того, что представитель Нижнего мира проявляет интерес к одному из их юношей. У нефилимов также имелись установленные мнения на тему гомосексуалистов и отклоняющегося поведения, так как в качестве группы их основными занятиями являлись размахивание огромным оружием и осуждением каждого, кого они повстречали.

Тем временем, Камилла выглядела так, будто посчитала Магнуса еще более интересным, чем раньше. Она переводила взгляд с него на молодого светловолосого юношу из Сумеречных охотников и скрывала свою улыбку ладонью в перчатке.

 — Он восхитителен, — прошептала она Магнусу.

Маг наблюдал за тем, как Амалия прогнала молодых Сумеречных: блондина, молодого человека постарше с густыми каштановыми волосами и выразительными бровями и маленькую темноглазую девочку едва старше младенца, похожую на птичку, которая оглянулась через плечо и сказала: «Папа?» чистым вопросительным тоном главе Лондонского Института, серьезному мрачному мужчине по имени Гранвиль Фэйрчайлд.

 — Иди, Шарлотта. Ты знаешь свой долг, — ответил Фэйрчайлд.

«Долг превыше всего — таков путь воина», отметил про себя Магнус. Конечно, долг превыше любви.

Маленькая Шарлотта, уже преданная долгу Сумеречная охотница, послушно убежала.

Низкий голос Камиллы вернул внимание Магнуса:

 — Я так полагаю, вы не хотели бы им поделиться?

Магнус улыбнулся ей в ответ.

 — В качестве еды — нет. Вы же это имели в виду?

Камилла рассмеялась. Ральф Скотт издал нетерпеливый шум, но на него зашикал де Квинси, который что-то раздраженно пробормотал ему. В то же время сквозь этот шум прорвалось недовольное ворчание Родерика Моргенштерна, человека, который явно хотел продолжить свою речь. А потом, наконец, прибыли закуски, которые нес целый ряд горничных на серебряных чайных подносах.