Иранка Реми - Земля Меча и Магии. Волшебница (СИ)

На одной из перемен, Олька шепнула мне, что она не знает, как я воспринимаю подобные прогулки, но Максим на полном серьезе считает их свиданиями и что ее приглашают лишь по той причине, что я — несовершеннолетняя. что она абсолютно не обижается и чтобы я готовилась через годик — два называть ее «доченькой». Шутливый толчок под ребра, последовавший с моей стороны, был воспринят и озвучен, как моя тренировка «поднимать руку на бедную девочку сироту, ставшую, волей судьбы, падчерицей».

Как сейчас помню тот весенний день. Олька, радостная и светящаяся, пришла в школу и шепнула мне, что Макс нашел шикарную работу, и что денег теперь будет не просто хватать на все, но и они спокойно отложат на ее учебу в институте.

— Представляешь, его взяли тренером к какому‑то богатенькому мальчику, которого надо учить играть в компьютерные игры!

Потом, уже более серьезным голосом добавила:

— Для этого, ему необходимо все время находится там, в игре. Так что Макс просил прощения, но ближайшие месяц — два вы не сможете видеться.

Тем не менее, Олька уже на следующий день позвала меня к себе домой, где, на экране ноутбука, я увидела сморщенное, зеленокожее, ушастое создание, которое разговаривала со мной голосом Макса.

— Ленусь, привет. Извини, очень денежная и непыльная работа подвернулась. Пришлось сразу же согласится и лечь в капсулу. Так что… Будешь теперь ты ко мне на свидания бегать.

— Ну… я, пожалуй, пойду на кухню, чайку заварю, ужин приготовлю… — резко посерьезневшим голосом вмешалась Ольга. — А вы тут поворкуйте…

Три недели, целых три недели, всего три недели продолжались наши посиделки у Оли дома. Каждый день, сразу после занятий, я шла, словно привязанная, за Ольгой. вначале та шутила и прикалывалась надо мной. Позже, по — видимому, после серьезного разговора с Максом, подколки прекратились.

Иногда Макс был очень занят, и тогда я просто наблюдала за игрой, в которой он участ… работал. иногда, если он не был очень занят, я протягивала свою ладонь и клала ее на экран. Он, со своей стороны, делал то же самое. И мы просто молчали, глядя друг другу в глаза.

Поражаясь тупости его «клиента», я прочитала весь мануал по «Землям».

— Максим, объясни мне, почему этот Серж выбрал себе орка как персонажа, но при этом взял расу эльфов в подчиненные? Ведь они же несовместимые!

— Видишь ли, Ленусик, парень — мажор, привыкший, что ему никто и нигде не отказывает. Поэтому орка он выбрал за размер мужского достоинства, а эльфов — за красоту их женщин.

— Ой, а можно, когда он будет спать…

— Нет! Я не хочу комплексовать, когда буду через год дел…

— Что???

— Ничего, ничего…

— Максим, повтори, пожалуйста…

— Блин, проговорился… Лена, я… Я тебя люблю. И через год, когда ты станешь совершеннолетней, я собираюсь сделать тебе предложение.

Именно в этот трогательный момент Олька нагло и бесцеремонно вломилась в комнату. Хотя, почему бесцеремонно? Это ее комната.

— Ха, судя по твоему обалдевшему виду и его серьезной роже, он таки не сдержался и брякнул, да? Ленка, он что, сделал тебе предложение?

— Оля, я редко тебе запрещал что‑либо, но сейчас… Оля, я тебе не запрещаю, я тебя просто прошу, как брат сестру, не трогай Лену, хорошо? Пусть она сама все решит, ок? И постарайся, пожалуйста, в следующий раз, стучаться в двери, ок?

— Да лады, лады… чего ты вызверился то сразу? Словно я к вам в спальню завалилась….

Дверь за Ольгой закрылась, а я приникла к экрану.

— Максим, любимый, я буду ждать тебя столько, сколько нужно, хоть целую вечность…

Иногда слова имеют силу…

Прошла неделя. Мы с Олькой сидели в ее комнате, пили чай, делали домашку, поглядывая одним глазом за похождениями Макса.

Судя по всему, с утра он участвовал в какой‑то драке, так как у него был заплывший глаз и порванный халат. Как я поняла из разъяснений, сейчас их армия двигалась к Замку, непонятно каким образом, оказавшемуся вторым в Секторе Сергея.

По правилам, на каждый Сектор полагался один Источник и, соответственно, один Замок. Тем не менее, сейчас они двигались ко второму Замку.

Я неоднократно ловила взгляды, которые Максим бросал исподтишка на эльфиек. Странно, неужели я ревную, думалось мне, вместе с волной гнева и ярости, которые росли во мне.

Внезапно, когда Сергей собрался войти в Замок, изображение пропало, сменившись сообщением, что, мол, абонент не доступен.

Спустя некоторое время мы прочитали на форуме «Земель», что обнаружена проблема в одном из игровых секторов. Немного успокоившись, мы с решили, что мне пора идти домой.

Дома меня ждал немного неприятный сюрприз. У мамы зародились сомнения, чем это мы там занимаемся у Ольги дома, поэтому прямо с утра меня ждал поход к гинекологу под конвоем родителей.

Естественно, что врач ничего предосудительного не обнаружил, успокоив таким образом мою маму. По выходу из кабинета, мне пришлось рассказать про наш разговор и предложение Максима.

Не знаю, насколько их успокоила эта новость, но никаких нравоучений мне сделано и прочитано не было и я отправилась в школу.

Перемена… Мелочь носится под ногами так, что кажется, еще чуть — чуть и тебя снесут с ног.

Вот и наш этаж. Одноклассники стоят неподалеку от дверей класса, слышны рыдания… что случилось?

Я захожу в класс. На нашей парте бьется в истерике Олька. Рядом стоит классуха, пытаясь ее успокоить, и не давая ударится головой об столешницу.

— Олька, что случилось?

Багровое, насквозь промокшее от слез лицо, опухшие глаза.

— Ленка, он… Макс… сорвался!!!

«Здравствуй, дорогой дневник. Сегодня третий день, как я осталась одна, только ты один, ты один мой верный собеседник и друг… Ушел из жизни тот единственный человек, которого я любила больше всего на свете, человек, ради которого я жила и дышала, с чьим обликом ложилась спать, а утром вставала.

И пусть ОН есть на экране монитора, пусть его сознание живо, ОН общается с нами, шутит, делает комплименты мне, его нет рядом со мной.

Уже никогда не побегут мурашки по моей коже под его нежным взглядом, не пронзит мое тело электрический разряд от его случайных прикосновений, уже мне не изобразить для Него притворное негодование, если его рука попробует пойти выше моей коленки. И никогда больше моего уха не коснутся, так похожие на дуновение ветерка, лепестки роз.

Моя жизнь кончена…»

Я закрываю дневник и промокаю слезы, текущие по щекам.

К Ольке теперь путь закрыт. Эта бесчувственная скотина сказала, что не пустит меня на порог, обвинила меня в том, что это из‑за меня Максик сорвался.