Юлия Фирсанова - Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров
Приветливая улыбка скользнула по манящему луку губ, когда богиня промолвила:
— Прекрасное утро, мои дорогие.
Наклонилась, потерлась щекой о щеку Лейма, поцеловала его в пушистую темную макушку, пальчиком разгладила вертикальную складку на высоком лбу, перешла к Нрэну, чуть нахмурилась, отмечая его напряжение. Захватила в горсть светлые волосы, запрокинула голову любовника и скорее укусила, нежели поцеловала в упрямые губы, разомкнувшиеся ей навстречу в довольном вздохе. Тот, кто хотел ласки, получил ее, нуждающийся в постоянном подтверждении своего статуса любовника, тоже не остался обделен.
— Отчего такие мрачные, неужели поссорились? — шутливо потребовала ответа богиня и погрозила пальчиком.
— Есть причина посерьезнее, любимая, чем глупые споры, — отозвался Лейм, все опасения которого испарились при виде пребывающей в добром здравии принцессы. — Нам странно накрыли стол.
Изящная бровь выгнулась в молчаливом вопросе, богиня перевела взгляд на столешницу, оценила россыпь печения и надкушенную лепешку, подняла одну из чашек с настоем, понюхала и согласилась:
— Да, странно. Зачем вам чай откровений и дриаданские лакомства?
— Чай откровений? Лакомства? — удивились мужчины, намекавшие лишь на то, что их собрались отравить.
— Настой розы алькасиар, развязывающий язык, и печенья для садовников к трапезе моих родственников. Хм, пожалуй, стоит поговорить с управляющей, — посуровела Элия, привыкшая к идеальному обслуживанию в резиденции. На сей раз речь шла либо о случайном ряде серьезных промахов слуг, либо о злом умысле.
— Любимая, чай с лепестками роз мы заваривали сами, не приняв во внимание указанных тобой свойств, — смущенно поправил Лейм, по справедливости разделяя с братом вину за идиотский промах.
Педантичный ум Нрэна содержал информацию об опасных свойствах роз алькасиар, но принц слабо разбирался в сортах садовых цветов, иначе в жизни не взял бы в рот ни капли проклятого зелья болтливости, молодой же бог знал название розы, зато к стыду своему данных о ее способности развязывать язык не имел. Впрочем, оба мужчины испытали почти одинаковый неловкий ужас, ибо для лоулендца не было хуже участи, чем словесный понос.
— Но печенье с бриалокой мы себе не подкладывали, — мрачно пробурчал воитель.
Элия сдержанно кивнула, тая усмешку в уголках губ, и позвала через заклятье связи:
— Фенарион, зайди.
На веранде почти мгновенно материализовалась высокая тонкая фигура в длинном белом платье. Уложенные вокруг головы волосы были настолько светлы, что казались скорее прозрачными, чем белыми. Изящная эльфийка — управляющая замка — то ли из-за слишком прямой спины, то ли из-за невозмутимой серьезности взгляда, походила на нежный подснежник, внутрь которого вставили стальной стержень.
— Моя леди? — Фенарион коротко поклонилась и застыла в ожидании указаний.
— Почему моим родственникам подали к трапезе печенье с бриалокой? — мягко поинтересовалась богиня.
Фенарион, переведя взгляд на стол, стала белее собственного платья и, скрестив руки на груди так, что длинные пальцы обхватили плечи, плавно опустилась на пол в ритуале покаяния. Согнулась несгибаемая сталь, низко склонилась голова, являя уязвимый затылок, и раздался шепот:
— Виновата.
— Феа, я задала вопрос и жду ответа, — повторила Элия, слишком часто уклонявшая от прямых ответов с куда большей искусностью, чтобы не почувствовать, когда что-то тщатся утаить от нее самой.
— Новенький слуга получил от меня недостаточно четкие указания, — еще разок попыталась избегнуть подробного доклада управляющая. — Я не проследила за его действиями, моя леди. Вина лежит на мне.
— Ты не могла дать нечеткие указания, — отрезала принцесса. — Кто подавал на стол?
— Кайладир, мой племянник, он только одну луну живет в замке… — начала управляющая, явно собираясь списать промах на неопытность родича.
— Вставай и вызови его, — приказала Элия, предпочитая говорить с виновником происшествия, а не выслушивать гипотезы касательно мотивов его действий. Принцесса присела на кресло между мужчинами и нехотя набросила пару дополнительных блоков, скрывающих божественную мощь.
Лейм и Нрэн не вмешивались, ибо хоть и стали пострадавшей стороной, но во владениях Богини Любви лишь ей надлежало вершить суд. Фенарион, более не споря, поднялась с колен, пробежала тонкими пальцами по наборному браслету, отягчавшему запястье, активируя заклятье призыва и, собравшись с духом, промолвила внешне спокойно:
— Кай, срочно пройди на малую западную веранду. С тобой желает побеседовать наша леди.
То ли племяш управляющей и в самом деле не знал за собой вины, то ли отличался редким нахальством, однако ж, явился он пред очи богов весьма проворно. Очень молодой, гибкий и тонкий, столь же светловолосый, как тетя, паренек с раскосыми глазами цвета молодой листвы под бровями белыми, словно искрящийся на солнце иней. Остановился у самых дверей и почтительно поклонился. Только что не шаркнул ножкой, весь такой благовоспитанный юноша голубых кровей.
— Нам хотелось бы знать, каким образом это печенье оказалось на столе. Не объяснишь, Кай? — почти ласково спросила Элия, кивая в сторону частично опустошенной вазы.
— Тетя попросила принести вазу сюда, — слишком невинно, чтобы заявление звучало естественно, ответил эльф, отвесив вежливый поклон в сторону управляющей.
— Именно эту вазу и именно с этим содержимым? — уточнила богиня, почти забавляясь попыткой юнца слукавить.
Ее чувства вполне разделял Лейм, на губах которого начала проявляться улыбка, Нрэн же напротив помрачнел еще более, потому как с каждой секундой богу все больше и больше казалось, что он стал жертвой подросткового эльфийского идиотизма.
— Видите ли, моя леди, не могу сказать наверняка, — задумчиво шаркнув ногой, заявил парень. — Там было еще несколько ваз, а когда оставалась только парочка, я их уронил на ковер в бежевом коридоре, и пока собирал, мог чуток перепутать. Я уже и тетушке говорил, что плохой из меня разносчик, такой уж бездарностью уродился.
— Значит, печенье с бриалокой, ядовитой для любого создания на Лельтисе, кроме дриаданов, ты положил в вазу случайно? — не менее невинно осведомилась принцесса.
— Бриалокой? — разом прекратив ломать комедию, распрямился натянутой струной юноша. В широко распахнутых лиственных глазах закружились панические искры. Звонкий голос просел от волнения, Кай торопливо заговорил, опускаясь, как несколькими минутами раньше тетка, в покаянную позу. — Я не знал, клянусь Первым Деревом, моя леди. Не знал! Я лишь хотел, чтобы меня выставили из замка за небрежение. Чтоб ваши родичи обиделись за то, что им печенье садовников подали. Я… я воином-разведчиком быть хочу, а не слугой, даже вашим слугой. Я только этого хотел!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});