Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – князь

Я услышал ее тихий вскрик, она обернулась и остановилась, глядя на меня расширенными глазами. Я тоже замер, боль быстро утихает, но незнакомка явно видит по моему лицу, что и для меня наше столкновение не прошло незамеченным.

Я вскрикнул торопливо:

— Наконец-то!..

Она пошевелила губами, но я ничего не услышал, она поняла по моему лицу, что ее слова остались в ее мире, заговорила отчетливее, но я видел только двигающиеся губы.

— Давай еще!.. — крикнул я. — Старайся!.. Я же вижу… между нами почти нет помех…

Мне казалось по ее обреченному лицу, что она осознала тщетность попыток, вдруг решительно взяла меня за руку.

Боль стегнула по нервам, и тут же я услышал:

— …за нами… сколько вас…

По моему лицу она поняла, что у нее получилось, отдернула руку, лицо ее стало бледным.

Мимо все так же ходят люди, в нашу сторону никто и не смотрит, разве что кто-то проходит совсем рядом, все серые и все больше похожи на призраков.

— Я один! — крикнул я, хотя уже начал понимать, дело не в мощности вопля, но все равно старался докричаться. — Я пришел… не отсюда!..

Она снова взяла меня за руку, я догадался по ее лицу, что меня она слышит и без телесного контакта.

— Откуда?

И снова отдернула руку, на лице появилось выражение отчаянной надежды.

Я ответил уже без крика, это о победах кричим, а о беспомощности шепчем:

— Из своего мира! Но… как… не знаю!

Она ухватила меня за руку и почти сразу отдернула, успев спросить:

— Там война?

— Нет, — ответил я уже громче. — Поднимаем хозяйство, экономику, промышленность… Ты меня понимаешь?

— Да, — ответила она, прикоснувшись к моей руке одними кончиками пальцев. — Да!.. Как хорошо!

— Что хорошего? — спросил я. — Здесь все гибнет?..

— Последний бастион, — сказала она быстро. — Порождение Хаоса пожирает наш мир… Все потеряли надежду и смирились… Я тоже… Но появился ты…

— Я не спасатель, — ответил я. — Я сам не знаю, как меня сюда занесло…

Она встрепенулась:

— Занесло? Значит, это у вас есть?

— Но работает криво, — ответил я. — В грозу был сбой, вот и занесло не знаю куда…

Ее глаза заблестели восторгом, щеки покрылись румянцем, она вскрикнула счастливо:

— Значит, у вас все есть… А я смотрела на твою одежду дикаря…

— Это дань предкам, — сообщил я. — Традиции надо чтить. Но все равно я не представляю, как мне выбраться обратно. Там я, понимаешь ли, важное лицо, уже отвык своими ручками… а сервы на что, спрашиваю?

Она опять коснулась меня одним пальчиком, почти не поморщилась, сказала торопливо:

— Быстрее ищи!.. Это спасет не только тебя!

— А что здесь случилось? — спросил я.

Она сказала так же быстро:

— Не бойся, мы не заразные!.. Когда начался… наши Великие Маги… но только наш город… источники иссякают… гибнут… Хаос пожирает пространство…

— Значит, — предположил я, — вы сумели переместить во времени целый город?.. Круто…

— Осталось несколько кварталов, — объяснила она, — да и те…

— Ясно, — сказал я. — Что делать будем?

Она прокричала:

— Беги за мной!

Двигалась с такой скоростью, что я хоть и понесся, как олень, удирающий от сэра Растера, но она дважды останавливалась, ожидая меня в нетерпении, наконец вскрикнула:

— Ты что, потерял спайд?

— Я даже не знаю, — прокричал я, — что это!

Она показала на браслет, плотно охватывающий ее запястье.

— Такое!

— Откуда, — сказал я, запыхавшись, — у нас другие технологии магии! Более продвинутые как бы!

У здания с обугленной стеной под ногами сухо захрустело, она ловко вбежала в искореженный проем, где навстречу торчат ощеренные обломки конструкции.

Мне показалось, что здание вот-вот рухнет, уже покачивается и скрипит, как трухлявое дерево, здесь внизу все разрушено, а сверху давит страшная тяжесть…

Она выглянула, в нетерпении протянула ко мне руку, но я и так знал, что хочет облаять за черепаховость, нагнулся и протиснулся в щель, чувствуя, как вот-вот меня раздавит, как муху.

В холле все разрушено в том смысле, что сожжено, испепелено, затем восстановлено, снова сожжено, и так несколько раз, дико смотрится на стене грубо вытканный гобелен со сценами охоты на мамонта, а рядом изысканный подсвечник из чего-то настолько странного, что я мог бы предположить, что это овеществленное время или спрессованные бозоны.

Вместо свечей жарко горят столбики света, такого же размера, как и свечи, однако не могу предположить, как можно яркий луч света обрезать так аккуратно: вот до этого места светит ярко, а дальше его просто нет.

Она яростно разбрасывала полуразрушенное, выскочила в другую комнату, там гремело и трещало, я услышал яростный вскрик:

— И здесь… тоже!

Мы выбежали и понеслись дальше, я запыхался, в боку колет, непонятно, что она ищет и на что надеется, но в то же время она единственная, с кем могу хоть как-то.

Я старался не отставать, прокричал на бегу:

— Тебя как зовут?

Она крикнула, не оглядываясь:

— Хиксана Дэйт!

— Хорошее имя, — крикнул я. — Красивое… Бизонов Хикса ты придумала?

Она не ответила, впереди квартал под натиском хаоса тает на глазах, пусть не так быстро, как глыба сахара в горячей воде, но все же метаморфозится, ибо дома то ли так устроены, то ли по структуре своей должны уметь саморемонтироваться, но я видел удивительную вещь, как великолепное здание из перестроенного пространства или времени, я так и не понял, под натиском Хаоса стремительно менялось, теряя с фасада украшения, но ощетиниваясь бронированными плитами, сверкающими щитами плазмы…

В одном месте изнемогающий дом из белоснежной стены сделал грязную и ржавую монолитную плиту от основания и до крыши, без окон и малейших выступов, превратившись в несокрушимую цитадель, так показалось мне, но чувствами я понимал с горечью, что Хаос не остановить…

Однажды увидел еще более удивительное: волна хаоса отхлынула на время, отодвинутая каким-то космическим течением, и тут же в мертвом пространстве начали стремительно вырастать стены дома, сразу с защитными щитами, дикого вида излучателями и трансформаторами материи, однако Хаос подступил снова, как девятым валом безбрежный океан, стены дрогнули и начали крошиться, таять, превращаясь в пар, в ничто…

В стороне дома-башни наклонило вовнутрь квартала, я присмотрелся, понял, что не только дома, сама земля на краях приподнялась, а страшное лиловое небо, как отражение земли, закрывает квартал таким же куполом, уже начинает крушить высокие гордые шпили.