Lliothar - Волшебники в бегах: часть первая

-- Госпожа, госпожа! Не пейте так быстро, вы захлебнетесь! -- прозвенел над ухом встревоженный тонкий голосок. -- Вы слышите меня? Пожалуйста, очнитесь... пожалуйста...

Жестко. Болит все тело, особенно там, где... пониже спины; болит голова, словно ее сдавили стальным ошейником с шипами по внутренней стороне; в горле поселилось целое семейство ежей, регулярно совершающих моцион. В ногах резвится шаловливый сквозняк. Боги, давно ей не было так плохо после видения... Ах да, видение тут ни при чем... почти... это ее угораздило подхватить жуткую простуду. Вдобавок она умудрилась свалиться с кровати. Слишком сильно металась, отмеряя сотни шагов в той клятой пустыне с трупами. По крайней мере, им уже не жарко, да и ей, по правде говоря, тоже. В реальном мире, в отличие от иллюзорного мира ее видений, была поздняя осень, холодная и промозглая. В реальном мире не было войны -- во всяком случае пока -- и эльфы не убивали людей. Лишь немногие из них осмеливались покинуть Леса. Так и должно быть, но ее видения свидетельствуют о том, что привычный порядок вещей должен вскоре нарушиться. Но когда будет это "вскоре" и что тогда произойдет?

Женщина застонала -- не столько от боли, сколько от бессилия. Что толку в ее редком даре, если она столько лет не может ничего понять? И кто это чуть ли не плачет рядом с ней? Не надо ее оплакивать, она, хвала богам, еще жива, в отличие от того воина с раной в груди, и умирать не собирается... Проклятье, да замолчишь ты наконец или нет?! Кажется, она произнесла эти слова вслух, потому что тонкий голосок испуганно отозвался:

-- Простите... простите, я не хотела... вы так ужасно стонали, просили воды, вот я и принесла... Я сделала что-то не то?

Женщина постаралась взять себя в руки. Это всего лишь дочка хозяйки гостиницы, где ее так неудачно угораздило заболеть, и бедная девочка ни в чем не виновата. Ни в ее дурном самочувствии, ни в видениях, ярких и отчетливых, но совершенно невнятных по смыслу. Девочка всего лишь хотела помочь... воды принесла... Она пила воду в пустыне, из фляги эльфа... нет-нет, это ее поили здесь, из обычной кружки, просто бред глубоко переплелся с реальностью. Она заставила себя открыть глаза и с некоторым трудом повернула голову, встретившись с испуганным карим взглядом. На вид не больше четырнадцати, мордашка чумазая, с написанным на ней боязливым сочувствием, челка похожа на мочалку... Хорошая девочка.

-- Моя госпожа, -- пробормотала хорошая девочка. -- Я... я сейчас уйду, я больше не буду вас беспокоить...

-- Успокойся, -- насколько могла ласково ответила женщина и поневоле шмыгнула носом. -- Ты все сделала правильно, спасибо тебе. Я просто умираю от жажды. Не принесешь ли ты мне кувшин с водой? Чтобы не бегать с кружками. -- Она закашлялась, потом протянула руку и мягко убрала с лица девчушки растрепанные, не очень чистые волосы. -- Смешная ты... Ну-ну, не сжимайся, я вовсе не хочу тебя обидеть, ты ведь мне помогла. Так принесешь еще воды?

Девочка подорвалась, будто ужаленная, едва не уронив кружку, из которой поила больную.

-- Я мигом, моя госпожа! Вот самую чуточку подождите...

-- Я не твоя госпожа, дитя, -- вздохнула женщина и снова шмыгнула носом. Где ее платок? Не рукавом же вытираться, будто какая-нибудь крестьянка. -- Меня зовут Нинна.

-- А я Ирси. Приятно познакомиться, леди Нинна. -- Девчушка изобразила на удивление приличный книксен и робко улыбнулась.

-- Мне тоже, Ирси. Но я и не леди, поэтому не зови меня так. Я просто Нинна.

-- Хорошо, -- удивилась Ирси. Обычно постояльцам льстило, когда их называли фальшивыми титулами, вот она и привыкла. -- Как пожелаете.

И убежала. Нинна приложилась пылающим лбом к холодному дереву туалетного столика и неуклюже встала. Конечно, на ней было не платье, как в пустыне, а ночная рубашка, и сквозняк упрямо мел ледяной метелкой по босым ступням и щиколоткам. Нинна передернулась, поджала пальцы и забралась под одеяло. Постель успела напрочь выстыть, пока она валялась на полу, и теперь женщину бил легкий озноб. Она плотнее закуталась в колючую шерсть.

Она не солгала девчонке... ну, почти. Она действительно не была леди. Больше не была. С тех самых пор, как сбежала из дома, поругавшись с отцом. Полузабытое обращение -- "леди Нинна" -- всколыхнуло воспоминания... Вообще-то ее полное имя было Нинель, но об этом редко вспоминали. Родители звали ее Нинной, прислуга прибавляла к имени "леди", хотя, строго говоря, это было не совсем правильно. К молодой незамужней девушке благородного происхождения, если только она не дочь графа или чародейка, положено обращаться "мистрис". А один... весьма нахальный молодой аристократ звал ее Нинон. Она ужасно сердилась и однажды чуть не стукнула его веером. Чопорную девушку приводила в ужас мысль в том, что ее называют именем прославленной куртизанки. Он смеялся...

Как давно это было... кажется, две жизни назад. Хотя на самом деле -- меньше половины. Теперь от прежней жизни остались только некоторые привычки, манеры да скудное приданое матери, которое отец выделил из семейного состояния и перевел на имя Нинны уже после того, как она сбежала. Наверняка ворчал при этом, как закипающий чайник, но не от жадности, конечно. Он был готов дать и больше, он все же любил ее, свою единственную дочь, пусть и не оправдавшую ожиданий, но она снова проявила упрямство и отказалась. Как они ругались в тот день, когда она пришла к отцу со своими соображениями... Кажется, впервые в жизни позабыв о своем воспитании, она кричала, что он слеп и глуп, раз не желает видеть очевидное, и чуть не плакала от отчаяния, поскольку он был глух к ее доводам. Отец тоже в долгу не оставался, честя ее мнительной истеричкой с куриными мозгами. Поскольку он был магом, и не из последних, исход этой ссоры вполне мог оказаться для нее, скажем так, позорным. Отец запросто мог обездвижить непослушную дочь и запереть в комнате, пока не одумается, но не стал. "Делай что хочешь, только меня в свои глупости не впутывай", -- сказал он и ушел, хлопнув дверью.

Она тоже ушла -- на следующий день, почти без вещей и без денег, но с твердым намерением сделать хоть что-нибудь. Раз боги наградили ее столь редким даром -- а судя по летописям, ясновидящих в истории графств можно было по пальцам пересчитать, -- она не должна растрачивать его по пустякам. Способности к предвидению обнаружились у нее не так уж рано, в двенадцать лет, и сперва родителей это страшно обрадовало, так как отец тут же отыскал множество способов применения ее таланта с пользой для себя и для всей семьи. В основном для себя, конечно, он всегда был честолюбив, хотя и не настолько эгоистичен, чтобы использовать ее просто как инструмент. Да у него бы и не получилось -- она не могла "видеть" по заказу и как-либо управлять своим даром, во всяком случае поначалу. Потом кое-чему обучилась, но это было уже гораздо позже. И все же какие-то полезные сведения он от нее получал и гордился ею.