Аттестат зрелости - Сергей Борисович Рюмин

Стасов вновь сунул руку за пазуху и опять вытащил её пустой.

— Отпусти его, пожалуйста! — попросил он. Я отпустил.

— Иди к машине! — Стасов повернулся к верзиле и сквозь зубы выдал ему. — Потом побеседуем!

Он снова обратился ко мне:

— Антон! Нас Михаил Иванович ждёт. Он хочет с тобой встретиться и поговорить!

Его аура по-прежнему светилась обилием желтого цвета, а его лицо прямо-таки приняла умоляющее выражение.

Этот вопрос рано или поздно надо было закрывать. Я вздохнул, подошел к Мишке, протянул ему дипломат:

— Пусть до вечера у тебя побудет.

Мишка кивнул. То, что вернусь к вечеру, я совсем не сомневался, ни капельки. Но вопрос о сотрудничестве с комитетчиками надо было закрывать. И чем быстрее, тем лучше.

Я решительно подошел к «волге», сел на переднее пассажирское место. Водитель уселся рядом, повернулся ко мне и заметил:

— Это место руководителя. Пересядьте, пожалуйста, на заднее сиденье.

— Не пересяду, — улыбнулся я ему в ответ. — Мне здесь комфортнее.

И в самом деле, мне очень не хотелось бы, чтобы меня там зажали между верзилой и таинственным старичком. Хотя «каменная кожа» и держала всякого рода удары, уколы, но кто их знает? Переднее место тоже безопасности не гарантировало — накинут сзади ватно-марлевую повязку с хлороформом… Поэтому я, на всякий случай, держал наготове «хвост ящерицы», конструкт регенерации, который позволял выводить все токсины и яды из организма, включая даже алкоголь. Ну, да, именно этой штукой я на своем дне рождения удалял лишний алкоголь из своего молодого растущего организма.

Старичок, верзила и Стасов уселись сзади. Я повернулся к Стасову вполоборота, поинтересовался:

— Мы сейчас едем, насколько я понял, к Зотову?

— Так точно, — кратко ответил Стасов.

— Отлично!

Пока мы ехали, я внимательно отслеживал ситуацию с попутчиками. Сзади меня сидел старичок. Его аура светилась спокойствием. Кажется, он ничего не собирался предпринимать, прикинувшись, грубо говоря, ветошью.

В середине, зажатый с одной стороны Стасовым, с другой старичком, сидел верзила. Руку я ему потянул капитально, поэтому всю дорогу он морщился, потирая то плечо, то локоть. Фактически верзилу можно было исключить из потенциальных противников, если, конечно, не начнёт стрелять с левой руки.

Стасов всю дорогу неподвижно просидел слева у двери и не проронил ни слова, изредка бросая в мою сторону внимательный взгляд.

«Волга» доехала до здания Управления, завернула за угол к большим зеленым воротам с красными звездами посередине. Водитель пару раз нажал клаксон. Одна створка ворот чуть приоткрылась. В неё выглянул щуплый мужичок в повседневной военной форме в погонах прапорщика, кивнул и стал открывать, толкая тяжелую створку от себя. Он опустил стопор внизу, фиксируя ворота. Приступил к процессу открывания второй половинки ворот.

«Волга» заехала во двор. Стасов сразу выскочил из машины, скомандовав нам:

— Пересаживайтесь в «Рафик», Михаил Иванович сейчас подойдет. Я за ним! Половцев, за руль!

И убежал. Я вышел из машины, огляделся. Было чертовски интересно, что у них тут, у комитетчиков?

Меня тут же взяли в кольцо верзила, водитель и старичок. Такое ощущения, что они меня от кого-то решили спрятать. Водитель, которого Стасов назвал Половцевым, подошел поближе, улыбнулся и очень вежливо попросил:

— Товарищ, сядьте, пожалуйста, в машину! Здесь режимный объект всё-таки. Посторонним ну никак нельзя…

И указал рукой на бело-синий «Рафик» с «цветомузыкой» на крыше, как у милицейских машин. Только, в отличие от милицейского транспорта, у этого автомобиля по борту красовалась надпись «специальная».

Я послушно залез в салон, буркнув чисто из чувства противоречия:

— А если я в туалет хочу?

— Потерпите десять минут, пожалуйста, — снова просящим тоном, улыбаясь мне, ответил Половцев. От его такой улыбки у простых смертных, наверное, мгновенно сердце в трусы проваливалось. Губы, как резиновые, растягиваются, а глаза словно прицеливаются. Только я к простным смертным относился с натяжкой, да плюс еще «каменная кожа». Поэтому на все его улыбки да прицеливания мне было начхать с самой высокой колокольни.

И сразу же родилась мысль, что его надо валить — ну, как валить, убивать я никого не собирался — обезвреживать, нейтрализовать, парализовать первым. Вторым, безусловно, верзилу.

В салон я сел на переднее сиденье спиной к водителю. Зато лицом ко всем остальным возможным пассажирам. В конце концов, на улице было уже холодно, сыро, промозгло. Так что уж лучше действительно было посидеть в относительном тепле и комфорте.

Впрочем, сидеть пришлось недолго. Минут через пять уже знакомый мне полковник Михаил Иванович ввалился в салон в пальто с раздутым портфелем, плюхнулся напротив меня, протянул руку для рукопожатия и радостно поинтересовался:

— Добрый день, Антон. Заждался?

Я пожал руку, кивнул и спросил:

— А Денис Владимирович где?

— Приболел он, — сообщил Зотов, отсвечивая желтыми всполохами в ауре. Мне, собственно, и без анализа его ауры было видно, что полковник нагло врёт. После моего «лечения» Устинов не мог заболеть ничем вообще — ни простудой, ни гриппом, ни даже какой-нибудь экзотической тропической лихорадкой!

В салон ввалились старичок и верзила. Стасов сел на переднее пассажирское сиденье.

— Поехали? — водитель завел двигатель.

— Поехали! — согласился Зотов.

Машина вырулила со двора Управления и покатила по улице.

— Куда мы едем? — поинтересовался я. Зотов отвернулся, уложил портфель на свободное сиденье сзади и только потом, улыбаясь по-доброму (ну, чисто «дедушка Ленин»!), сообщил:

— В Москву!

— Зачем? — удивился я.

— Я тебе попозже всё объясню, — сказал Зотов. — Чуть-чуть потерпи, хорошо?

Он уселся поудобнее, прикрыл глаза:

— Устал очень, голова болит. Часок вздремну и всё расскажу.

И опять он соврал. Не болела у него голова, ну ни капельки. Машина выехала за город. С включенной «люстрой» на крыше это было не сложно. Водитель не остановился ни на одном светофоре, включая и сирену. Теперь мы мчались по трассе на Москву.

Я наконец решился. Кинул на всех, кроме водителя, конструкт несильного, в смысле недолгого по времени и частичного паралича. Человек всё видит, слышит, но ни пошевелиться, ни сказать ничего не может. Водитель получил в спину (для заклинания какая разница — в спину или в лицо?) конструкт подчинения.

— Сверни на обочину, выключи двигатель и жди! — приказал я. Половцев послушно снизил скорость, повернул вправо, остановил «Рафик».