Хозяйка чайной (СИ) - Наталья Александровна Буланова
Незнакомец не обращает на меня внимания. Он не собирается мне ничего объяснять. Я словно ему противна.
Я медленно подхожу обратно к горному озеру и смотрю на отражение.
Вижу красивую молодую девушку лет двадцати. И никаких шрамов на лице! Светлые кудри намокли, стали на несколько тонов темнее, чем я видела, когда такси тонуло. Но не это важно. Кожа! Мягкая и одновременно упругая, без единой морщины, светлая, словно у фарфоровой куколки. И без следов ожога кислотой.
Как странно смотреть на себя и не морщиться, а любоваться. Как чудесно наслаждаться своей внешностью, а не выть годами в одинокой кровати, потому что никто не хочет спать с “уродкой”.
Не пересчитать, сколько раз я пыталась завести отношения. Сценарий повторялся раз за разом: мы флиртовали в сети, говорили о любви до гроба, о том, что душа гораздо важнее внешности, а потом встречались. И мне везло, если мужчина сразу же не сбегал, а доедал ужин или завершал прогулку со мной. Но ни один не писал и не звонил после.
Некоторые в глаза кривились, грубили. Говорили: “О таком предупреждать надо, вообще-то”.
Другие бросали “Уродина”, “Же-е-есть”, “Вот же фак”, и уходили прочь.
Я все реже стала ходить на свидания. Все реже заходила на сайт знакомств. Все дольше оттягивала момент первой встречи, пока пять лет назад не поставила на жалких попытках крест.
Хватит. Не судьба. Буду работать, вкусно есть, красиво отдыхать. И ждать, пока технологии дойдут до того, что мой дефект можно было исправить.
Я снова смотрю на свое отражение из глаз брызгают горькие слезы. Я так мечтала хотя бы день побыть нормальной.
Неужели, мое желание сбылось?
Но надолго ли?
Что там было в письме, прикрепленном к подголовнику такси? Кажется, что если я спасу какую-то Алисию, то спасусь сама. Что мое тело в медикаментозном сне, а я тут. И если я не дам ей умереть, то вернусь обратно. Или нет?
Значит, Алисия — это я? Вот эта девушка в отражении. Настоящая красотка.
Я с тоской смотрю на поверхность озера. Хочется перечитать послание, но только сумасшедший нырнул бы на дно к машине за запиской, которая, возможно, намокла и превратилась в ничто.
Значит, мне нужно не дать умереть этому телу и тогда я вернусь в свое? Верно поняла?
Но… В этот момент я четко осознала одно — я не хочу назад, в свой мир, чтобы кто не придумал и кто бы это не организовал.
Глава 1. Часть 2
Ведь есть кто-то за этой запиской. За моим переносом в этот мир. Тот, кто дал мне миссию по спасению этого тела. Мне было сорок пять, сейчас на вид двадцать-двадцать пять. У меня нет шрамов. Да я тут со всех сторон в выигрышном положении!
Хотя… Что незнакомец говорил про измену мужу? Судя по контексту, история известна на всю округу. И вряд ли я наставила рога моему спасителю, иначе бы сам притопил, а не достал из воды. Он сказал, что я сиганула со скалы. Получается, предыдущая хозяйка тела покончила с собой? Поэтому мой дух в этом теле? Но такси и одежда девятнадцатого века как-то вместе не уживаются. И я пока не могу в этом разобраться.
Понятно одно — кто-то за этим стоит. Вся в слезах поворачиваюсь к мужчине, который меня вытащил из воды, а он даже не смотрит на меня. Надевает сапоги рядом с лошадью в метрах двадцати от меня, вскакивает на нее и, не оборачиваясь, уезжает.
От его фигуры так и веет раздражением. Я смотрю на горную тропу и вытираю слезы. Мужчина уже не кажется таким фантастическим. Всегда считала, что игнорирование женских слез — знак, что от такого мужчины нужно бежать. Так я и делала до двадцати пяти. Кстати, Василий вообще засыпал, когда я начинала плакать. И это очень меня задевало. И не зря. Оказался настоящим сумасшедшим. Теперь в дурке.
Но вернусь к ситуации. Я в незнакомом месте, в новом теле, да еще и с миссией, которую я хочу обмануть. Что ж, пойду по тропинке и разберусь на местности. Что-то там в записке было про чайную и приданое?
В мокром платье двигаться тяжело. Несмотря на теплоту вечера, на руках то и дело возникают мурашки. Ноги в тонких тканевых туфлях скользят по мелким камням.
— Госпожа! — на тропе возникает паренек лет десяти, не больше.
Худенький, в одежде на два размера больше, он бежит ко мне, размахивая руками.
— Вы живы! — Он порывисто обнимает меня за талию, всхлипывает и поднимает на меня большие голубые глазища. И тут же ойкает, отпускает, отступает: — Ой, простите, госпожа. Я… Просто… Я так рад…
Он размазывает по чумазым щекам слезы, отворачивается и снова поворачивается ко мне:
— А вас кровавый генерал драконов спас, да, госпожа? Я увидел его мокрого. Он сказал, что я найду вас на берегу. Вы целая? Он вас не съел?
Генерал драконов? Чего? Не съел? Мне захотелось прочистить уши.
Может, это образное выражение? Как китайцы любят называть себя тиграми, драконами и всяким зверьем? Я радуюсь другому — у меня есть источник знаний. Паренек точно в курсе, кто я такая и где мне можно переодеть это адское платье. Вот только как к нему обратиться? — Мне нужно поменять одежду, — говорю я к пареньку как можно вежливее, под стать леди.
Мальчик вскидывает на меня удивленный взгляд:
— Так не в чего, госпожа. Нас выставили как есть. Вот как. Ла-а-адно. — А где чайная?
— Покажу! — Парнишка с готовностью зашагал по горной тропе. Я спешу за мальчишкой, а сама кручу головой по сторонам. Вокруг все напоминает наш юг: большие колючки на кустах, пыль на листве у тропы, что осела от частого движения по ней. Вот только деревья и кусты здесь были мне незнакомы. На некоторых висели яркие незнакомые плоды, на некоторых чудиковатые закорючки с семенами. Некоторые были сами по себе такой изогнутой формы, словно деревья танцевали. Мы поворачиваем за гору, проходим еще минуты две, выходим на широкую дорогу. Передо мной открывается вид на горную деревушку. Дома из камня и дерева выглядят холодно и неуютно, но очень атмосферно. Дворы утопают в красках
