Уроки, Которые не Выучивают Никогда - Роберт Дж. Хейс

Но я должна была двигаться дальше. Наконец-то Яма осталась позади. Небо и свобода, которую я ассоциировала с ним, были передо мной. Впереди были и более светлые времена, и более темные. Не только для меня, но и для всех нас. Я продолжу с того места, на котором остановилась: я смотрю в темноту пещеры, мои босые ноги мерзнут в снегу, а над головой чистое сапфировое небо.

Глава 1

Один философ-землянин как-то сказал мне, что, когда ты смотришь в темноту, она смотрит на тебя в ответ. Я всегда думала, что должна была найти себя, смотрящую в ответ. Но я нашла Сссеракиса. Древний ужас носил много лиц, и это всегда были те, чья смерть отягощала мою совесть. Стоя у того утеса, я снова заглянула в пещеру и увидела стоящий там призрак Изена.

Моего друга. Единственного брата Хардта. Мою первую любовь, хотя я не уверена, что мне стоит так его называть. Возможно, мое первое влечение, мою первую встречу с сексуальным влечением. Мой первый раз, когда я почувствовала мужчину внутри себя. Изен был в ужасном состоянии, его нога была рассечена и кровоточила, лохмотья порваны и окровавлены, глаза были бледными и затуманенными. Какое-то мгновение я надеялась, что это он. Я надеялась, что он каким-то образом выжил. Я надеялась, что Хардт обернется и увидит своего младшего брата, и вся боль, причиненная его смертью, будет мгновенно забыта, но я знала, что это не так. Я знала, что передо мной не что иное, как призрак, вызванный Сссеракисом в попытке напугать меня. Но я не испугалась. Я не боялась смерти. Я не позволила ей повлиять на меня. Я — оружие. Мантра, которую вдолбили в меня наставники в академии, призванная избавить меня от чувства вины, совести, сомнений.

Я все еще смотрела на лицо своего возлюбленного, когда из темноты выскочило существо. Оно было ненамного больше ребенка, но в то время и я была такой же. Существо ударило меня, и мы упали в снег. Заостренные ногти впились в мою кожу, пока я пыталась удержать эту тварь подальше от моего лица. От вопля, который она издала, у меня заложило уши. Хардт говорит, что и я визжала как резаная, а его память часто лучше моей собственной. Если я это и делала, я уверена, что это был скорее боевой клич, чем вопль ужаса. Думаю, в наши дни эта маленькая тварь меня бы совсем не шокировала. В наши дни я ожидаю, что из темных углов выскочат монстры. Таков способ воспитания непослушных детей.

Хардт мгновенно оказался рядом, оттащил от меня вопящее существо и швырнул его на землю. Не сомневаюсь, что он мог бы размозжить ему череп своими гигантскими руками, но Хардт больше не хотел иметь ничего общего с насилием и смертью. Обычно так и бывает, когда на руках человека слишком много крови. Кровь никогда не отмывается. Она въедается в кожу и окрашивает душу человека. Тогда я этого не знала, но Хардт был окрашен в самый глубокий темно-красный цвет. В тот момент я была относительно чиста, хотя вскоре мне удалось это изменить.

Тогда я поняла, что это существо было одним из Про́клятых, которых мы встретили в разрушенном городе Джиннов. Оно было маленьким и сутулым, с серой кожей и редкими волосами на голове и руках. На нем не было одежды, и я увидела, что из многочисленных ран, которые, похоже, были нанесены зубами или ногтями, сочится желтый гной. Бедный мужчина — а, очевидно, это когда-то был мужчина, — корчился на заснеженной земле. Он царапал когтями свое лицо и кричал так громко, что мог бы поднять мертвого. И, поверьте мне, требуется немало шума, чтобы поднять кого-нибудь из могилы.

Мы постояли там некоторое время, наблюдая, как существо катается по земле и воет. Я думаю, никто из нас не знал, что делать. Хардт уже убил невероятно много этих несчастных созданий, и я видела вину, написанную на его перепачканном грязью лице. Я всегда считала глупым испытывать чувство вины из-за убийства Про́клятых; они немногим больше, чем звери, и я бы не испытывала чувства вины, убив льва до того, как он убьет меня. Тамура, очевидно, тоже не испытывал чувства вины; судя по выражению его лица, он, вероятно, подумывал о том, чтобы прыгнуть к существу и присоединиться к его метаниям. Сумасшедший старик, вероятно, подумал, что они выглядят очень забавными.

— Что с ним такое? — спросил Хардт, и его голос прозвучал глухо, как барабанный бой на расстоянии. — Я ударил его совсем не сильно.

— Отсутствие, за которым следует избыток. Легко утонуть, когда не умеешь плавать, — с усмешкой сказал Тамура, прежде чем отвернуться от извивающегося существа.

Я заметила, как Хардт стиснул зубы. Он всегда считал Тамуру раздражающим человеком. Некоторые люди не любят загадок, и Хардт был одним из них. К сожалению, Тамура не умеет говорить по-другому. Я решила вмешаться, чтобы недопонимание не усилилось. Вероятно, стоит повторить, что Хардт только что потерял своего младшего брата. Этот большой человек делал мужественное лицо, но под ним скрывалось горе, а я не понаслышке знаю, как горе может затуманить рассудок.

— Он провел всю свою жизнь под землей, — сказала я. Мне следовало бы на этом остановиться, но я по глупости решила, что смогу облегчить боль моего друга. — А еще до этого бесы пришли из Другого Мира, а там нет солнца. Это место, полное тьмы. И чудес.

— Это не бес. — Хардт поймал меня на лжи, направленной на то, чтобы пощадить его чувства. Ложь — полезная штука, особенно когда она направлена на спасение других, но ложь может испортить дружбу в считанные мгновения, почти так же быстро, как и предательство. К счастью, Хардт всегда был достаточно мудр, чтобы видеть причину, стоящую за моей ложью. Я всегда спрашиваю себя, кто из нас больше виноват в этом. Может быть я, потому что так много лгу, но может быть и Хардт, потому что он это оправдывает.

— Он никогда раньше не видел света, — сказала я, продолжая, прежде чем кто-либо из нас успел задуматься о моей ошибке. — Свет, наверное, жжет ему глаза. Нам пора