Семейка (СИ) - Ульяна Каршева
— Зачем ты меня звала? — устало от одного только воображаемого пути назад, к семье, спросил он и поморщился. Хотелось бы и сесть удобнее, но как ни старался, расслабленным себя так и не почувствовал.
Мать же сидела на кровати с пышной постелью, словно королева на троне: огромная подушка за спиной, под локтями — тоже подушки. Холодным шелковистым блеском переливалось чуть спущенное с плеч розовое атласное одеяло — в любимых ею кружевных оборочках.
— Почему не явился на мой зов сразу? — неприятно просипела она.
— Был в саду, — неохотно отозвался старший сын.
Хорошо знал, что даже беглое упоминание о саде — лучшее оправдание для Ангелики Феодоровны.
На лице женщины пропала презрительная гримаска, когда она взглянула в окно, на обожаемый ею, сейчас белый сад, утопавший в снегу, чья поверхность переливалась разноцветными искрами.
Негласно простив сыну его опоздание благодаря саду, мать снова сморщила худенькое остроносое личико, и так уж очень мелко морщинистое, и впилась острыми блёкло-голубыми глазами в лицо сына. По выражению её лица Адриан Николаевич понял, о чём она сейчас заговорит, и едва заметно вздохнул. В глаза матери он старался не смотреть, так что, по собственному впечатлению — пялился чуть выше, на белоснежное кружево материнского чепца.
— Ну что… Все, что ль, так и сидят дома?
— Все. А куда нам… — безнадёжно напомнил он.
Мать злобно захихикала.
— Сидят в ожидании, когда я сдохну, и тогда можно будет продать этот дом? А потом влачить жалкое существование на те гроши, что вы получите за него? Младшенький мой, Владиславушка, небось слюной закапался, мечтая о новой машине? А твоя ущербная дочь, наверное, тоже думает, как бы эти денежки захапать да побыстрее на тряпки растранжирить?
Не сдержавшись, он нагрубил:
— Да тебе-то тогда не всё ли равно будет, маменька?
И осёкся, сообразив, что и кому сказал.
А мать поразглядывала его уже с добродушным интересом голодного людоеда и только головой покачала.
— Как получились у меня и такого сильного мужчины, как твой батюшка, такие хилые дети? А уж о ваших детях что говорить? Где у них семейная сила? Пустышки… Неудивительно, что даже правнуков я не дождалась.
— Мама!.. — раздражённо прервал её Адриан Николаевич.
— Что — мама? — неприятно скрипуче передразнила его мать. И замолчала, уставившись снова в окно. Молчала недолго. — Кто приходил?
— Откуда ты… — начал он и осёкся.
— От верблюда, — выразительно, чтобы он прочувствовал всю её иронию, отрезала мать. — Дай-ка, сама догадаюсь… Сосед ваш по городской квартире, да? Дружок твой старинный? Понравилось ему, как он легко у тебя и Владиславушки наши семейные квартиры отжал — теперь сюда явился? Загородный дом ему понадобился? Ты мне, сынок, скажи: он ведь не впервые сюда шастает?
Адриан Николаевич искренне удивился.
— Если ты имеешь в виду Мориса Дорофеевича, то нет. Его здесь не было и нет. С чего ты вообще решила, что он… чуть ли не преследует нас?
— Ты не ответил на мой вопрос, — сварливо ответила мать, сощурившись и всматриваясь в его глаза. — Кто приходил?
— Риелтор, — пожал плечами Адриан Николаевич.
— Смерти моей не дождались — уже начали… — зашипела мать и замолкла, так и застыв на оскале, но глазами уже уперлась в атласное одеяло, правда явно не видя его. А потом сомкнула рот, обозлённая до последней степени, и внезапно успокоилась — остро взглянула на старшего сына, который терпеливо ждал, что она ещё скажет. — И сколько… он предложил?
— Ну… он сказал, что надо оглядеть весь дом, а потом…
— Что-нибудь говорил о тех комнатах? — кивнула мать на входную дверь.
Адриан Николаевич досадливо отвёл взгляд.
— Сказал, что они занизят стоимость дома.
— То есть всё, как тогда, когда Морис Дорофеич ограбил вас, вынудив жить здесь, — равнодушно сказала мать. — Собирается взять и дом, и поместье за гроши… Что ж…
— Но мы можем нанять человека, который почистит эти комнаты — и таким образом… — начал Адриан Николаевич.
— Сын, тебе крупно за семьдесят, а ты всё ещё веришь в сказки, — сквозь зубы проговорила мать. — Где ты найдёшь такие деньги для магической чистки дома?.. Сиди здесь и молчи. Дай мне подумать… Я как-то не представляла, что риелторы уже постучались в наши двери… Твой Морис наступает на пятки… Ишь, не терпится ему.
— Маменька, но это нормально, что кто-то захочет купить наш дом, — воззвал к ней Адриан Николаевич.
Мать взглянула на него так, что он съёжился.
— А ты никогда не задумывался, почему Морис выгнал вас из своих квартир и заставил поселиться здесь? Да уж… Где тебе об этом думать… Напомню, сынок. Отсюда легче заставить вас побыстрее продать родовое гнездо! А поскольку вы все — слабые маги, ничему не учились, так вам и не дано понять, что дом стоит на источнике силы! И Морис хочет заполучить такой — такой! — дом за копейки! Была бы я моложе…
И затихла, раздражённо поморщившись и уставившись в одеяло на ногах. Через минуты её лицо расслабилось, его обвеяло покоем, а потом и горечью.
Её старший сын прекрасно помнил, что в таком состоянии маменька может сидеть часами, так что, опустив голову, и сам предался размышлениям.
Только сейчас он начинал — только начинал! — понимать, почему маменька требовала, чтобы он женился на выбранной ею девушке. А он, учась в университете, решил, что стал совершенно самостоятельным, что повзрослел и может себе позволить не подчиниться матери. И женился, как считал — по любви.
Но смешная и прелестная однокурсница быстро потеряла все качества, которые он, ослеплённый страстью, видел в ней. Но… привык к ней и уже не видел жизни без неё. Как привыкают к собаке или кошке в доме. Спустя годы он узнал о тех девушках, одну из которых маменька настоятельно пыталась сделать его невестой. Были и симпатичные, и умные, а главное — все из сильных семей магов… Но в нём самом была какая-то неправильность. Несмотря на то что он понял — сделал неправильный выбор для семьи, он уже не мог оставить свою жену. Мрачные пророчества матери сбылись: у них родилась дочь — ущербная, по оценке матери. Если у Адриана Николаевича ещё были слабые проблески, способности к работе с магией, то дочь оказалась абсолютно обыкновенной. Даже попытки
