Лестница в небо - Алексей Анатольевич Федорочев
Ну вот хоть убейте, не верю я, что в серьезной конторе, а речь идет не о заштатном филиале, а о Московском — втором по значимости (после Петербургского) отделении ПГБ, держат таких неадекватов. И тем более отправляют их конвоировать непосредственного виновника неприятностей. Что, других людей не нашлось? Грубовато работаете, товарищи!
Отрешившись от происходящего, начал готовить ответку. К счастью (моему, разумеется), ручные и ножные браслеты с блокирующей начинкой далеко не полностью перекрывали возможности тела. Да, колдовать удобнее руками, но если знать, что силу проводят не гипотетические «магические каналы», а всего лишь насыщенные алексиумом кости, то открывается некоторый простор для маневра. Колдунствовать позвоночником — это, конечно, та еще задача, но проблема не в возможности, а в желании и воображении. И с тем и с другим к концу поездки у меня был полный порядок, Рогов постарался.
Поэтому, когда капитан, выводя меня на свет божий, вдруг упал и забился в судорогах, пуская пену изо рта, шокированы были все, кроме меня. Круциатос — это больно, черт возьми! Крыски, ваша смерть не была напрасной — техника нашла своего героя! Хорошо быть начитанным!
К слову, на меня никто и не подумал. Каких только версий не услышал — и эпилепсия, и сердечный приступ, и отравление. Ничего общего с действительностью.
А вот нечего было хлопать своей немытой лапой мне по шее — здоровее был бы!
Поднявшаяся суета вокруг Рогова дала мне возможность оценить новое место пребывания. Если не ошибаюсь — все-таки Петербург, но здание мне незнакомо. Что ж, здравствуй, столица!
Одиночка в Питере ничем не отличалась от одиночки в Москве. Что поделать — типовой проект. Всю ночь пытался настроиться на предстоящую встречу, но выходило плохо. Лишь под утро забылся тревожным сном с единственной здравой мыслью: «Будь что будет!»
А вот Милославский не зря считается хитромудрым. Все мои заготовки на разговор он поломал с ходу — на следующий день первым в камеру просочился Митька.
— Горыныч! Живой! Змеюка подколодная, как же я за тебя переживал!
— Митяй! Вымахал, отъелся! Да как тебя земля, такого медведя, носит? — С трудом выбираюсь из крепких объятий и оглядываю сильно выросшего брата.
— Навел ты шороху! Все училище месяц трясли! Как ты?
— Как видишь — лучшие апартаменты выделили! — рукой обвожу окружающую обстановку.
— Это временно, разберутся. Горка! Как же я рад, что тебя наконец нашли! — И снова бросается обниматься.
А уж как я-то рад, не передать…
— Слушай, ты ж худой такой, седой! Тяжко пришлось?
— Где седой?
Как «седой»? Откуда?
— Вот здесь. — Брат проводит по едва залеченному месту удара берцем.
— А, здесь… Это меня нашли так. Хорошо искали.
— Тихон Сергеевич! — В камере появилось новое действующее лицо. — За что его так? Почему он вообще в камере? Он что, натворил что-то?
— Разберемся, Дима! — И уже в сторону охраны: — Я его забираю!
Ну вот, пошла игра. Ставка — свобода.
В кабинете Милославского Митька опять бросился тормошить и расспрашивать меня, но Тихон Сергеевич вскоре пресек разговор:
— Убедился, что брат живой?
— Да.
— Тогда езжай домой. А мы тут будем утрясать формальности. Потом наговоритесь.
— Хорошо. Спасибо, Тихон Сергеевич! А маме можно сказать?
— Скажи, только пусть она пока дома сидит, ее сюда не пустят. Разберемся во всем — сам сообщу.
— Егор, как же я рад! Ты не представляешь, как я рад! — Напоследок Митька еще раз стискивает меня. — Разбирайся скорее, я соскучился!
Хлопок двери оставляет меня наедине с Милославским.
— Ну что, набегался? — Несмотря на утро, Тихон Сергеевич выглядит усталым. Он вообще сильно отличается от сложившегося у меня образа: и ростом поменьше, и морщин побольше, и плешь пошире.
— Чего бежал-то?
Пожимаю плечами:
— А я откуда знать мог, что это ваши люди?
— Ой, малец, не юли. Знал ты все… — Жду, что мужчина продолжит мысль, но тот испытывающе смотрит на меня в ожидании ответа.
— Испугался. Пуганый я.
— Н-да… А я ведь спасибо тебе сказать хотел…
— Оу! Боюсь даже представить, как бы вы порицание выразили… Котлет наделали бы?
— Н-да… Прости. Хреново все вышло… — Спустя долгую паузу Милославский продолжает: — Как ты Залесского заподозрил?
— Заподозрил?! Да на него транспарант можно было вешать: «Виновен!» С учеником ЧП, три дня в лазарете со срывом источника валяется, а виновник в соседней палате лечится! И никто ни сном ни духом! Потом еще в кабинете у него поковырялся. Вы ж знаете!
— Я-то знаю. Мне ход твоих мыслей интересен. Потешь старика.
— Ход мыслей… — После насыщенных двух лет уже трудно вспомнить, что я там накручивал, лежа в лазарете. — Ход мыслей… Я Андреаса давно подозревал, странные это тренировки были. И брату говорил, и доктору, и учителям. Только мне не верил никто. Раскачка источника — дело травмоопасное, не один я после занятий отлеживался у Михаила Игнатьевича. А когда очнулся — сообразил наконец, что без отмашки Залесского Скинкис вряд ли что-то самостоятельно предпринимал бы. Их отношения видеть надо было — Андреас на завуча, как собака на хозяина, смотрел, хвоста только, чтоб вилять, не было. А там оно само как-то сложилось…
— Само сложилось… Это хорошо, что сложилось. Судьба вам там незавидная уготована была. — Милославский тяжело поднялся из кресла и встал у окна, задумчиво глядя на городской пейзаж.
— Уж догадался. Потому и тревогу поднял.
— А почему не остался? Мои люди уже спустя полчаса здание оцепили. — Ни на секунду не обманываюсь ленивым усталым тоном — не тот он человек.
— Боялся, что убьют, — просто отвечаю я, — особенно когда архив его мельком просмотрел. Где гарантия, что вы ночному звонку поверите? Да я сам до последнего не знал, что номер правильно набираю.
— Ну ладно, здесь я тебе верю. Испугался, метнулся, как заяц, прочь. Потом-то чего не вернулся?
Почему-почему!‥ Потому что не был уже мальчиком Егором! Только знать это кому-то необязательно.
— Сначала слишком далеко убежал. А потом вернулся: мать по-прежнему в коме, Митьки нет, возвращаться в училище бессмысленно — источник перегорел. Денег тоже нет. Попробовал к Шаврину обратиться — тот сначала вроде нормально себя повел, а потом схватить попытался. На нем же не написано, по чьему приказу это делает! В общем, как вернулся, так и повернулся.
— Хм… Наслышан… Бегать ты наловчился… — Тихон Сергеевич наконец оторвался от занимательного вида за окном и вернулся за стол.
— В школу, как я
