Смотрительницы маяка. Рождественская вьюга - Анна (Нюша) Порохня
- Светочка, похоже, этой даме могу помочь только я, - хриплый голос прозвучал откуда-то справа и я обернулась.
Варежкина собственной персоной!
Она выплыла из-за бархатных штор. В ее взгляде читалась насмешка. Злость захлестнула меня с новой силой. Зараза!
- Может, выйдем? – я кивнула на дверь. – Нет желания разговаривать в этом месте.
- У меня вообще нет желания с тобой разговаривать, - хмыкнула она. – Ладно, пошли… пора все прояснить.
Мы вышли на улицу, и я посмотрела на нее при дневном свете. Примерно моих лет, на лице морщинки, мясистый нос с толстыми ноздрями, глубоко посаженные глаза…
- Что, не красавица? – Варежкина закурила. – Так Толику не это важно. Он меня за душу полюбил.
- Радость-то, какая, - язвительно протянула я. – И чего ты добиваешься?
- Драться лезть не советую, я тоже не из пай-девочек. Могу и отоварить. Усекла? – она оглядела меня надменным взглядом. – Комплекция у нас одинаковая.
- Не пугай. Пуганая… - процедила я в ответ. – Тоже мне…
- Может в ресторан? Сядем. Поговорим нормально? – Варежкина затушила сигарету о стену. – Чего уж теперь… Ты все знаешь, а значит, пришла пора Толика делить. Он бесхарактерный: так и будет, как коричневая субстанция в проруби болтаться.
Мне было неприятно слушать ее, но здравый смысл в ее словах все-таки был. Пусть выскажется, чтобы я фактами Фунтика припечатала, перед тем как придушить.
- Куда?
- Давай в «Арлекино», - «гробовщица» достала из сумочки ключ от автомобиля и, обернувшись на сигнал, я снова скривилась.
- На гробах неплохо заработать можно…
- А то! – Варежкина уселась за руль новой Тойоты. – Садись.
Я устроилась рядом и, не удержавшись, спросила:
- Вот зачем он тебе?
- Думаешь, легко одной без мужика? Альфонса содержать не хочется. Разведенные еще хуже. Всего боятся или бухают. А еще некоторые с мамой всю жизнь живут. Такого мне точно не надо.
- А женатого, значит, надо? – уточнила я, желая отвесить ей подзатыльник. Да побольнее.
- Если бы у вас дети были, я бы и не полезла, - вздохнула Варежкина. - А так… Попользовалась, уступи место другой. В общем, не верну я тебе Толика. Как говорится: «Хрен тебе на весь макияж».
- Обалдеть, логика! – возмущенно воскликнула я. – Он что, вещь?!
- Ой, я тебя умоляю! А кто они, мужики? – она ловко вырулила на главную улицу. – Найдешь себе другого, а, может, вообще двух!
Я понимала, что разговаривать нам с ней не о чем. Мы слишком разные! Сегодня же скажу Фунтику, чтобы выметался из моей квартиры!
- Не поняла… - голос Варежкиной прозвучал недоуменно. – Это еще что такое?!
Я посмотрела в ту сторону, куда смотрела она и мои брови поползли вверх. На тротуаре у ресторана стоял Фунтик в компании молодой женщины. Он подарил ей букет цветов, страстно поцеловал и повел ко входу в «Арлекино».
- Ничего себе! – рявкнула моя соперница, медленно проезжая мимо. – Сейчас разберемся… Вот тебе и Толик! Зараза, здесь и припарковаться негде!
Она нажала на газ, и мы понеслись вперед. Я испуганно схватилась за ручку двери, а Варежкина перла на всех парах. В этот момент в десяти метрах от нас как будто из ниоткуда появилась сгорбленная старушка. Она остановилась, глядя на несущийся на нее автомобиль. Громко выругавшись, хозяйка ритуального бюро вывернула руль. Машину понесло в сторону. Через секунду раздался скрежет металла, и свет померк.
Глава 2
Глава 2
Первое, что я почувствовала– это холод. Он сковывал мое тело в своих стальных объятиях, и я раздраженно подумала, что летом не бывает так холодно! Стоп… Стоп! Мы попали в аварию! Теперь чувство холода еще больше напугало меня. Морг? Могила? О, Боже… Говорят же, что человек после смерти еще некоторое время чувствует, что с ним происходит. А я, дура, смеялась над этим!
- Сегодня страшный день… День прощания! Еще совсем недавно усопшие радовались жизни, но сейчас мы с вами пьем эту чашу скорби, провожая в последний путь сестер Гилмор! – громкий голос заставил меня вздрогнуть. День прощания? Только не это! Ну, пожалуйста! Та-ак без паники. Он сказал «провожая в последний путь сестер Гилмор»? Тем временем неприятный голос продолжал: - Но мы сохраним в наших сердцах память о них, имея надежду на воскресение и новую жизнь!
Осторожно приоткрыв один глаз, я сразу же его закрыла, потому что прямо в него попала дождевая капля.
- Пора прощаться! Начинается дождь! Родственники могут подойти ближе!
Я услышала шаги, и вскоре надо мной кто-то склонился. Аромат жасмина ударил в ноздри.
- Вот и все, Гвендолин. Наконец-то я избавилась от вас, - мое лицо обдало горячим дыханием. – Сегодня у меня будет праздник.
Да что происходит?!
Я открыла глаза и столкнулась взглядом с женщиной чуть старше меня. Она была красивая, с бледной кожей без единого изъяна и большими голубыми глазами, опушенными темными ресницами.
Ее вопль оглушил меня. Она отпрыгнула в сторону, а я резко села. Голова закружилась, в затылок ударила резкая боль и перед глазами все поплыло. Словно в тумане, передо мной бегали какие-то люди, слышались вопли, плач, кто-то молился, и вся эта какофония звуков сводила меня с ума.
Когда окружающий мир приобрел четкость, я растерянно уставилась на людей в странной одежде, сбившихся в одну кучку. Они смотрели на меня офигевшими взглядами, а высокий мужчина в круглой шапочке и длинном черном одеянии выставил перед собой какую-то книгу. Да это же священник!
Между старыми деревьями, кроны которых уже позолотила осень, виднелись могильные холмики, а вдалеке белела часовня. Кладбище?
Опустив голову, я обнаружила, что одета в белое платье и атласные башмачки. Правда, их размер немного не соответствовал тому, который был в действительности. Сидела я в том самом ящике, какие успешно продавала Варежкина. Они что, хоронить меня удумали?!
Несмотря на ужасную головную боль, я практически вывалилась на землю и вскочила на ноги. С тихим возгласом толпа отпрянула в сторону. Но мое внимание уже привлек еще один гроб, в котором лежала молодая девушка с волосами цвета старой меди. На ее голове был веночек из белых цветов, а руки сложены на груди. Мамочка, да что же происходит?! Господи, спаси меня! Ну, пожалуйста!
Покачиваясь, я подошла
