Пищевая цепочка - Александр Грохт
Раньше она сама не знала об этом – но за последние сто лет не случилось ни одного серьезного изобретения. Должны были появится способы быстрого путешествия – но они оказались не востребованы. Должна была появиться связь на расстоянии – и она появилась, везде и сразу. Как будто кто-то открыл краник и выпустил ее наружу.
Об этом рассказывал один из Катиных поклонников, парень, называющий себя “диванным революционером”. Сама Катя – одна из немногих ее подруг – не слишком интересовалась этой темой, но слушала: в полутемной гостиной, заставленной пустыми бутылками от портвейна и прокуренной, эти истории будоражили кровь. Парень говорил, что в действительности давно уже изобретены и машины с двигателем иного принципа, нежели паровой, и самолетающие аппараты вместо медлительных цеппелинов, и даже автоматическое оружие.
Вот только вот владетели мира не допускают их выпуска промышленного, это понимала и Мила. Ибо человек, вооруженный многозарядкой, сможет противостоять даже аристократу из высших кругов. Магия крови, доступная всем истинным дворянам, не делает их неуязвимыми, но пробить щит кого-то из старших дома без подобного оружия – это практически нереальная задача даже для пехотного полка с саблями.
Собственно, дедушка нынешнего Императора, Николай II, продемонстрировал родовую магию заговорщикам-революционерам, голыми руками перебив своих убийц, а потом вихрем пробежав по Зимнему дворцу и в финале утопив кровавым копьем целый крейсер, Аврору, захваченную к этому моменту повстанцами. Бунт заглох, не успев причинить серьезных последствий.
– Но никто, – тихим свистящим шепотом продолжал парень, параллельно начиная лапать Катю, – никто не расскажет вам, что после того боя все тела, найденные во дворце – были полностью обескровлены. А если бы у революционеров было бы автоматическое оружие – то они б…
На этом месте Мила поняла, что ей пора домой, ибо ласки Катиного кавалера явно становились все более активными, а ей смотреть на это было не то чтобы приятно. Поэтому та беседа не продолжилась, а сам кавалер через месяц застрелился – так что продолжения не последовало. Но сама история заронила в ней еще более глубокое сомнение, и она начала целенаправленно искать еще информацию...
Этим же заинтересовалась и вторая из ее подруг – Лика. Вообще, из всех немногочисленных знакомых Милы Лика была самая странная. Она одевалась в кожаную одежду, она обожала яркий мейкап и красила волосы в черный цвет. А еще – у нее были друзья везде, и она даже как то раз водила Милу и Катю в закрытый клуб. Там собирались не только обычные люди; говорили, детишки аристократов, маскируясь, тоже приходили в такие места. Миле там не понравилось: много шума, куча вызывающе одетых людей, а на деле – все та же пустота внутри, которую они стремятся заполнить этим «андерграундом».
За этими мыслями Мила дошла до своей работы. Ее ждал очередной рабочий день.
Несколькими месяцами ранее
– Уважаэмый, захады! Прысаживайся.
– Добрый день, уважаемый. Мы от Ильи Геннадьевича. По ДЕЛУ.
Напускные радушие и гостеприимство слетели с Гагика Анушавани. Он подобрался, и, сверкнув из-под бровей глазами, пригласил гостей в вип-кабинет. Вместе с южными чертами пропал и акцент:
– Значит, вы от Ильи Геннадьевича. Что для меня?
Не отвечая, визитеры выложили на стол сверток и предмет в промасленной бумаге. Несколько секунд Гагик разглядывал предложенное, потом поднял на собеседников хмурый взгляд. Один из них все же прокомментировал:
– Это вам. А это – должно быть у вашего человека в руках вот здесь, – на стол легла карта с пометками. – И этот человек НЕ ДОЛЖЕН покинуть город ни в каком раскладе, как и рассказать что-либо. Мы постараемся решить это сами, но на всякий случай вы подстрахуете. Все понятно или есть вопросы?
Гагик слегка расслабился. С его родом деятельности всегда стоило ожидать подставы самому. Но сейчас о его репутации собирались позаботиться, да и обратились с должным уважением. На место вернулись и южный акцент, и радушие:
– А нэт вопросов, уважаэмые. Вам вина специального прэдлажить или дела не ждут?
– Посидим еще. Несите.
Лика
Пульс 25 уд.мин, уровень стресса 75, дыхание слабое
“Скууууукккккооотттеееееень”.
Именно так ей хотелось орать ежедневно.
Жизнь – отстой. Роскошь – отстой. Ложь – отстой.
И папан с маман – полный отстой.
На дворе расцветал новый день, а Лика только ложилась спать. Сегодня предстоял Очень Важный День – приедет очередной Очень Важный Человек, и надо соответствовать ролям. Папа велел сидеть дома… Как же ее это бесит. Полночи послушная дочь металась по комнате, среди осточертевших картин и игрушек, которые помнили еще восстание Корсиканца, расшвыривала подушки, без магии развалившиеся бы на части еще сто лет назад… Здесь ничего не менялось. Единственное, что могла поделать Лика – хотя бы нарушать заведенный издревле распорядок дня. Но не только.
Эффектная блондинка, она целенаправленно красила волосы в черный цвет. Она, которая получала вещи от лучших кутюрье – предпочитала стиль девочки-вамп: кожаные штаны, обтягивающая водолазка, куртка из той же кожи, тяжелые армейские ботинки. Она, которая должна была вращаться среди лучших представителей аристократии – проводила время в человеческих кабаках. А дружила и вовсе только с одним человеком. Мила была талантлива, насколько это возможно, но, главное, она была очень похожа на Лику – столь же пытлива и все время в поиске. Всего несколько подсказок – и Мила сама сумела раскрутить все до понимания, насколько плоха жизнь стада.
Лика с удовольствием играла в заговорщиков, благо никто не мог опознать в ней влиятельного аристократа в Санкт-Петрограде. После Императора, конечно. Да и предположение, что такая, как она, могла участвовать в заговоре против аристократии Империи, казалось нелепым. Хотя бы в этом она находила какое-то развлечение от этих скучных будней.
Триста лет назад аристократические дома подписали договор о прекращении войн кланов, взяли под контроль людскую популяцию и вырезали под корень всех охотников на нечисть. Полностью.
Последняя революция восемьдесят лет назад была подавлена за три часа. Все человеческие изобретатели отслеживаются со школы, все потенциальные лидеры оппозиции – тоже. Изобретателей – или убивают, или обращают в верных слуг. Лидеров – убивают. Не поддающиеся воздействию люди живут разве что в горах, и их там пара десятков тысяч на все горы.
Все. Ничто не
