Лучший из худших (СИ) - Дашко Дмитрий

- А этот твой сосед — он случаем не врёт? — осторожно спросил Кречетов.

- А смысл?

Кречетов не видел собеседника, но прекрасно представлял, как тот на другом конце «провода» пожимает плечами.

- В общем, совесть его загрызла, вот он и дал признательные показания. И да — я очень надеюсь, что ты не при делах: Анатолия Ланского застрелили четыре часа назад. Ты никуда не уходи, пожалуйста. За тобой скоро приедут.

- Буду здесь, — пообещал Кречетов.

Его жизнь только что потеряла смысл. Он убил невиновного. Застрелил вот так, ни за что, ни про что. Настоящий злодей тем временем сидит в камере и точно уже не отвертится.

Стало хреново, очень хреново. Даже, когда он узнал о смерти дочери, ему не было так плохо. Душа выворачивалась наизнанку.

Хотелось упасть на четвереньки и завыть.

Кречетов посмотрел на встроенный в стену сейф. Там хранился ещё один пистолет — на этот раз вполне официальный, наградной ПМ, полученный из рук самого министра.

- Прости, Толя!

Отставной спецназовец принял последнее решение: открыл сейф, достал «макарова», взвёл его и, поднеся к виску, нажал на спусковой крючок.

Глава 1

- Прости, Толя!

- Что? — Я будто вынырнул из какого-то ночного кошмара, в котором в меня стрелял отец моей Кати.

Стрелял, чтобы убить, и почему-то мне показалось, что у него всё вышло.

Я словно исчез, этот факт зафиксировался… даже не знаю, как это назвать: в разуме, душе.

Но вроде всё обошлось, раз слышу обращённую ко мне речь.

Сбивало с толку лишь то, что человека, назвавшего меня по имени, я видел в первый раз.

Мужчина лет сорока, с умным интеллигентным лицом и бородкой, которую я прежде видел на дореволюционных фотографиях. В барбершопах стригут иначе, под хипстеров и прочих неформалов.

Он мне показался похожим на университетского преподавателя: солидный, представительный, в строгом костюме. Явно при деньгах, у меня глаз намётанный: то, что костюм сшит на заказ, определил сразу — а это удовольствие не из дешёвых. И ткань — отнюдь не полусинтетическое фуфло, что продаётся в магазинах готовой одежды. Хорошая, дорогая шерсть.

Смущало разве что место, где мы сидели: серое, скучное помещение, в котором глазу не за что зацепиться. Очень похоже на кабинет следака, куда меня таскали почти каждый день. Слава богу, тот кошмар остался далеко позади.

Может, Катин отец действительно в меня стрелял, но промахнулся — это я могу гарантировать, поскольку ни одного лишнего отверстия в себе не ощущаю… Я типа свалился без сознания (уж простите, но не каждый день тебя приходят убивать, могу позволить себе роскошь несколько подзабыться).

Если продолжить логическую цепочку: я пока не отошёл от состояния аффекта, поэтому не до конца вкуриваю, как и куда собственно попал. С большой вероятностью, сижу сейчас где-нибудь в Следственном Комитете. С минуты на минуту отец обо всём узнает, примчится сам и прихватит с собой адвоката. Есть у него парочка зубастых…

Вот Катиного отца жалко. Он и так дочку потерял, а теперь его гарантированно закроют. Может, потолковать со следователем: я — жив, пусть дадут по минималке, а то и вовсе — условное.

Мужик, конечно, не прав на все сто, однако зла я на него не держу. Не приведи господь, оказаться на его месте. Просто жесть. У меня бы стопудово крыша поехала.

Вряд ли он успокоится. Катя рассказывала, он в прошлом боевой офицер, голыми руками убивал. За плечами куча горячих точек. Такое бесследно не проходит, многих потом, на гражданке, клинит.

Даже если он снова захочет свести со мной счёты, уеду за бугор. И больше мы никогда не увидимся.

Если повезёт, менты найдут настоящего убийцу.

- Я понимаю, вам есть о чём задуматься, — вздохнул мужчина. — Быть может, поэтому вы не расслышали фразу, которую просил передать через меня ваш отец. Он сказал: «Прости, Толя!»

- Передали — спасибо, — буркнул я. — А что: отец не мог лично сказать или позвонить? Или так замотался со своей новой пассией, что ему совсем стало не до меня?

После развода с мамой, мой родитель пустился во все тяжкие. Каждая новая избранница была всё моложе и моложе, такими темпами могло в скором будущем дойти и до школьниц. Во всяком случае, с моей однокурсницей он уже успел закрутить роман.

Взгляд мужчины стал напряжённым.

- Разумеется, ваш отец не мог этого сделать. Он же официально отказался от вас и объявил, что вы больше не член семьи.

Моя челюсть едва не упала на пол.

- Че-е-его?! — только и смог вымолвить я.

Папа, при всей его куче недостатков, не чаял во мне души. Он сразу поверил, что я не убивал Катю и пустил в ход все свои связи и влияния, чтобы спасти меня от несправедливого приговора. Выложил целое состояние, чтобы вытащить меня из тюрьмы.

А теперь, видите ли, отказался от меня! Какого хрена и как это вообще может произойти? И что это вообще означает?

- Это было вынужденное решение, — вздохнул собеседник. — Вы сами понимаете: выбора у него не осталось. В противном случае, он бы потерял место в Сенате.

Тут я охренел ещё больше. Да, отец — крутой бизнесмен и постоянно мутит то с мэром, то с губернатором, но чтобы его взяли в Совет Федерации к Матвиенко?! Да ну нах! Он скорее станет вторым Илоном Маском… Тут одних денег и папиных связей недостаточно.

- Уважаемый, — заговорил я, собравшись с мыслями, — а вы ничего не путаете? Что-то не припоминаю, чтобы мой отец и родитель заседал в Сенате…

Собеседник усмехнулся.

- Согласен, статус вашего отца позволял ему иногда манкировать обязанностями, но семья Ланских всегда была представлена в Сенате. Конечно, прошли те времена, когда ваш род мог позволить себе куда больше, после известных событий, вы многое потеряли, но одну из последних привилегий — место в Сенате, ваша фамилия сохранила.

Я взорвался.

- Слушайте, какого хрена вы вешаете мне лапшу на уши? Какой бл… Сенат, какой бл…ский отказ? Я хочу позвонить моему отцу и точка!

- Очень жаль, Анатолий, но звонки вам запрещены.

Вдох, выдох… На тренировках сэнсей учил нас успокаиваться и собираться с мыслями. Ещё он много лил в уши про духовные практики и медитации, но меня эта эзотерика никогда не интересовала. Всё, что мне было нужно — научиться бить морды обидчикам. Остальное — мистическая чушь.

Жизнь приучила меня реалистично смотреть на вещи.

- Звонки, говорите, запрещены. И кто, интересно, мог запретить мне это делать? — спросил я, изобразив на лице презрительную усмешку.

- Вы должно быть невнимательно слушали надзирателя, — как-то отстранённо произнёс собеседник. — Он был обязан довести до вашего сведения все запреты. Пожалуй, имеет смысл сообщить об этом начальнику тюрьмы.

Я растерянно замигал глазами.

- Кому?

- Начальнику тюрьмы, господину Хвостовскому, — сказал он, но лучше от этого объяснения мне не стало.

Тюрьма… Какая тюрьма? Меня что, снова обвинили в Катином убийстве? Или шьют другое дело? Но почему тюрьма — пока идёт следствие, меня должны содержать в СИЗО. В прошлый раз отцу не сразу удалось добиться, чтобы меня выпустили под залог, так что я успел сполна насладиться блатной «романтикой».

Хотя, если честно, хоть в чём-то мне тогда повезло. Все знали, кто я такой, и потому ни о какой «пресс-хате» речи даже не шло. Для меня подобрали тихих «пассажиров»: двух бывших чиновников, проходивших по делам о взятках в особо крупном размере. Они оказались мужиками в возрасте, были в курсе, что у меня за папка, и отношения у нас сложились вполне нормальные. Я бы даже сказал добрососедские.

Никаких тебе «прописок», «вечер в хату — часик в радость», предъяв, чифиря и прочей лабуды.

Снова вдох и выдох, причём, глубокие вдох и выдох, чтобы прийти в себя.

- Извините, запамятовал, как вас зовут…

- Станислав Сигизмундович, — с готовностью откликнулся собеседник.

Поляк что ли? В принципе, почему нет, у нас в городе кого только нет — полный фарш: от китайцев до афроафриканцев. Только у меня на курсе четверо таких учились. Прикольные ребята, кстати.