Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

– Спасибо вам, дедушка Туалатин, Конро, – проговорил он, когда закончил и тщательно замотал мешочек проволокой. – Я уверен, что мы еще не раз вспомним вас добрым словом за ваш подарок. Постараемся использовать его как надо.

– А, кстати, как надо-то? – встрепенулся чародей.

– Очень просто, – успокоил его Туалатин. – Кидай подальше – и всё. Стихия понесется в сторону врага сразу же, как только камень ударится о землю.

Агафон замолк, наморщил лоб, переваривая полученную инструкцию и, наконец, расслабился, усмехнулся и кивнул:

– Я думаю, мы справимся.

– Справимся, справимся, – закивал дед Зимарь и глянул на Ивана.

– Хорошо. Тогда вылетаем прямо сейчас, – сурово объявил тот. – Будем лететь день и ночь без остановок.

– Так ведь дождь собирается, – жалобно прошуршал Масдай из своего уютного – сухого и прохладного – угла за кроватью Туалатина. – У меня все кисточки с вечера ноют, спасу нет, словно моль погрызла…

– И надолго? – встревожился Иванушка.

– Да уж одним днем не обойдется, – неохотно признался ковер.

– Скоро начнется? – нахмурился дед Зимарь.

– Скорее, чем хотелось бы, – буркнул Масдай, предчувствуя уже следующий поворот сюжета.

И не ошибся.

– Тогда надо спешить, – решительно сделал шаг к их верному транспортному средству царевич. – До начала должны проскочить, а там мы будем уже далеко, и он нас не достанет. Не должен, по крайней мере… Наверное…

– Так не проскочим же, Иван-царевич, как пить дать, не проскочим!.. – взмолился Масдай.

– Слушай, Иван, может, и впрямь переждать?.. – покосился на друга специалист по волшебным наукам.

– Теоретически, вероятность того, что вы проскочите, составляет всего… – задумчиво начал было Конро, но лукоморец остался глух к голосу опыта, разума и просто сомнения.

– Должны, – непреклонно пресек он бунт воздушного судна, его команды и его группы поддержки и, не вступая более в дискуссии, заторопился со сборами.

Теорию вероятности, безотносительности желаемого к действительному и скорость намокания ковра до критической точки потери летучести скоро пришлось изучать скрежещущему зубами, но бессильному что-либо исправить царевичу на собственном опыте.

Они вылетели через десять минут после волевого решения Иванушки, когда тучи, замазывающие горизонт серой краской далекого ливня были еще почти не видны, и всем показалось, что они даже могут еще успеть обогнать дождевой фронт, если поспешат, но вмешался непредвиденный ветер. Он подхватил толстые неуклюжие тучи, груженые тоннами воды, и стал толкать их в пухлые свинцовые спины, чтобы они не задерживались долго на одном месте, а поторапливались на северо-восток, в степи, где дождя не было уже несколько недель и пора было напомнить о себе.

Масдай старался и спешил, что было сил, но ветер оказался проворней, и через пять часов после того, как из виду пропали Красные горы, страна атланов и Атланик-Сити в частности, легкие пальцы дождя впервые нежно коснулись воздушных путешественников.

– Масдай, миленький, а еще быстрее ты лететь можешь? – распластавшись по ковру рядом с друзьями, просительно прошептал Иван в густой пыльный ворс.

– Я-то могу, – раздраженно ответил ковер, вздрагивая от точечных, осторожных пока ударов редких капель – предвестников тяжело ворочавшегося у них за спиной хмурого ливня. – Только вы и так на мне едва держитесь, а если я еще прибавлю, вас сбросит встречным потоком воздушных масс, если вы понимаете, о чем я веду речь.

– А, может, не сбросит? – предположил дед Зимарь и пополз к переднему краю ковра, прижимая одной рукой к себе их небогатые пожитки. – Мы за передний твой краешек ухватимся, и подержимся, Масдаюшка-батюшка. А ты уж поднажми, касатик, а?

– Надо попробовать, – не раздумывая, согласился Иванушка, и последовал примеру старика. – Агафон, подтягивайся к нам!

– Вы же мне всю центровку нарушите!.. – испуганно воскликнул ковер.

– А ты поднажми, поднажми, – ласково посоветовал дед и ухватился покрепче.

– Мы готовы! – бодро отрапортовал Агафон, которому промокнуть хотелось еще меньше, чем Масдаю.

– Ну, держитесь, пассажиры, – прокряхтел старый ковер, и ветер засвистел у них в ушах, весело унося в дождь плохо закрепленные предметы вроде шапок.

Дождь, словно спохватившись, что его законная добыча уходит от него, припустил сильнее. Порывы ветра то и дело окатывали воздушных путешественников ледяной водой как из душа – тем оставалось только вздрагивать и прикидывать, сколько литров на квадратный метр Масдая должны попасть прежде, чем тот потеряет свою летучесть, и не случится ли это слишком внезапно. Сюрпризы определенного сорта на высоте тридцати метров, мягко говоря, не приветствовались.

– Как ты, Масдай? – тревожно прокричал Иван, чувствуя, что по давно промокшим спине его и бокам вода начинает стекать на ковер. – Может, сядем?

– Куда, на воду? – волшебник повернул хмурое злое лицо к другу и ткнул пальцем вниз, на землю.

Вернее, на то место, где по всем правилам лженауки физики еще полчаса назад должна была быть земля. Сейчас на ее месте неслись и крутились, играя мокрым мусором, потоки грязной воды, покрытой ноздреватой желтой пеной.

– Похоже, река разлилась! – обеспокоено проговорил дед Зимарь, выглядывая из-за края ковра. – В горах, видать, этой воды на землю вылилось – море наполнить можно!

– Еще немного жидкости, и у меня станут расти жабры и начнется морская болезнь!.. – простонал Агафон и прижался мокрой щекой к медленно намокающему ковру.

– Не в-волнуйтесь… П-пока д-держусь… – просипел простужено Масдай. – Вс-сё х-хорош-шо…

Но, наперекор словам Масдая, всё было далеко не хорошо.

Иванушка с замирание сердца вдруг почувствовал, даже не заглядывая через край, что они начали медленно снижаться, одновременно теряя скорость.

Масдай внезапно чуть не ушел в пике, но спустя мгновение, словно придя в себя от панических воплей трех глоток, вздрогнул, выровнялся и даже снова стал неторопливо набирать высоту. Но, как всё хорошее, долго это не продолжалось.

– А, по-моему, мы падаем, – громким, нервно срывающимся голосом высказал всеобщее мнение Агафон после очередного резкого снижения, и с удвоенной силой вцепился в постепенно намокающий край ковра. – Интересно, мы разобьемся, или утонем? Река, кажется, всё еще под нами… Послушай, ковер, или она действительно превратилась в море, или мы летим вдоль нее, а не поперек!.. Немедленно сверни, слышишь!..

– Ничего, не слушай его, трусоватого, Масдаюшка. Мы еще полетаем, попорхаем, серых пташек попугаем, – успокаивающе пропел в Масдая дед Зимарь, не поднимая головы.