Ангел-стажёр (СИ) - Ирина Буря
Маринино лицо представляло собой скептическую маску, что, впрочем, было неудивительно — с ее непоколебимой уверенностью в том, что превосходство ангелов существует лишь в извращенном сознании последних.
Лица Стаса и Макса также превратились в маски — не выражающие ровным счетом ничего. Только они вдвоем неотрывно смотрели на экран и, как мне показалось, вовсе не на меня на нем.
— Татьяна, почему ты об этом не сообщила? — очнулся наконец Стас.
— О чем? — приготовилась я отбиваться от выговора.
— О том, что ты с аксакалом эту авантюру задумала, — последовал вполне ожидаемый мной ответ.
— Чего это сразу авантюру? — возмутилась я, чтобы увести разговор в сторону. — Вы, как я посмотрю, тоже только штампами можете мыслить. Правильно Тень сказал, что, озвучь он свое предложение, вообще никто слушать не будет!
— Так это еще и его идея была? — с расстановкой произнес Макс.
— Конечно! — с горячностью подтвердила я. — И, в отличие от всех вас, он один предложил мне выход и спросил при этом, что я о нем думаю, а не решал за меня, что делать.
Из Марины опять искры посыпались, Игорь бросил на меня обиженный взгляд, Тоша забормотал что-то вроде «Ну вот, я так и знал», а Макс, цокнув языком и встав, скрылся с экрана.
— Тихо! — рявкнул Стас, и обратился ко мне: — Я так понимаю, что тебя уже тягачом с места не сдвинешь?
Я решительно замотала головой.
— Тогда давай договариваться, — отчеканил он. — На аттестационную комиссию мне хода нет, но представители отделов обычно на выходе дежурят, чтобы свое пополнение принять. Я завтра сам туда наведаюсь — так что сразу все узнаю. И если тебе откажут, — припечатал он последнее слово ударом ладони по невидимому столу, — ты без всяких дальнейших фокусов выберешь мой отряд.
— Через неделю, — упрямо напомнила ему я.
— Если тебе ее дадут, — угрожающе уточнил он.
Перспектива оказаться-таки в конечном итоге в полном распоряжении главного карателя привела меня на следующее утро в крайне странное состояние. Сказать, что она меня страшила — это ничего не сказать. Вспоминая свое пребывание в его павильоне и в обществе его подчиненных, я ни секунды не сомневалась, что, окажись я в их числе, от меня будет ожидаться только одна фраза: «Так точно!». В ответ на любое распоряжение, первым из которых точно окажется приказ отправляться на землю.
Избежать этого я могла, лишь добившись согласия аттестационной комиссии на наше с Тенью предложение. И полное отсутствие каких-либо альтернатив этому простому факту совершенно неожиданно не преумножило, а погасило все мои страхи.
Утром, испытав уже слегка подзабытое притяжение к внутренней двери своей комнаты, я почувствовала лишь холодную собранность и кристальную ясность восприятия окружающего.
Заседание аттестационной комиссии проходило в нашей самой первой учебной аудитории. В ее центре — там, где раньше располагались преподаватели — стоял стол, за которым сидело четыре ангела весьма благообразной наружности. Не знаю, что они делали до нашего появления, но следили они за ним в полном молчании и неподвижности — строгим взглядом и с торжественным выражением на лицах.
Все выпускники вошли в аудиторию, как обычно, из своих комнат и немедленно заняли свои обычные места. Лишь мы с Тенью сели рядом, за соседние столы, и существенно ближе, чем раньше, к центру аудитории. Спускаясь к нему, я вновь обратила внимание на несоответствие размеров этой аудитории и нашей группы — трудно было отделаться от впечатления, что первая была рассчитана на куда большее число студентов.
Как только мы все расселись по местам, раздался негромкий, но отчетливый голос экзаменатора, находящегося в самой середине стола. Оказалось, что у ангелов принято при распределении первым давать слово лидерам учебной гонки.
Мы с Тенью переглянулись, и я вновь увидела в его глазах полное согласие следовать моему решению. Встав, я заявила, что мы хотели бы передать право первого выбора своим соученикам и выступить последними. Холодное спокойствие — это, конечно, хорошо, но чем меньше круг слушателей, тем холоднее и спокойнее оно будет.
Очень скоро я убедилась в правильности своего интуитивного решения. Предложенное мной нарушение регламента вызвало легкое оживление среди наших экзаменаторов, но совсем мимолетное — и они почти без запинки предоставили слово другим выпускникам.
И тут выяснилось, что названием подразделения, в котором они хотели бы работать, распределение отнюдь не ограничивается. Всем им задавали вопросы: почему именно это подразделение, на основании чего они считают себя достойными работать в нем, в чем они видят его основную задачу (подробно), что повлияло на их выбор (минимум, три причины), какие недостатки в его работе они заметили и какие пути их преодоления они могут предложить.
Представив себе все те же вопросы, но в отрицательной форме, я почувствовала, что мое холодное спокойствие начинает потихоньку разогреваться. До горячечной дрожи. Это мне, что, придется объяснять желание продолжить образование критикой уже пройденных курсов? А потом еще откажут — и я попаду к Стасу после перечисления недостатков его работы? Каждый получивший распределение выпускник покидал аудиторию, не возвращаясь назад, к себе, а через дверь позади комиссии — Стас же, небось, прямо за ней сейчас подслушивает! Еще решит, что я специально тяну со своим выступлением, чтобы его подольше там продержать.
Конечно, я получила все эти вопросы. Как только в аудитории больше никого, кроме нас с Тенью, не осталось, я решительно встала и начала свою речь. Произнести мне удалось чуть больше половины ее — и то, я думаю, только из-за того шока, в который она ввергли экзаменаторов.
Придя в себя, они перебили меня и велели прямо переходить к отрицательным сторонам каждого пройденного курса. На помощь мне пришла не тщательная подготовка и предательски покинувшее меня воображение, а простая память. Я честно повторила все дифирамбы, пропетые моими соучениками выбранным ими подразделениям. А в отношении Стаса — которого, между прочим, никто не выбрал! — еще и свои личные наблюдения добавила: о преданности, чуткости, гибкости и прочая его подчиненных.
Но при всем этом я твердо стояла на своем: без знакомства со всеми подразделениями наш выбор нельзя считать полностью свободным и осознанным. Тень, когда к нему обратились экзаменаторы, без колебаний подтвердил, что полностью разделяет мою точку зрения, и еще и добавил, что нами движет стремление принести наибольшую пользу ангельскому сообществу.
В конечном счете, через дверь позади стола экзаменаторов ушли не мы, а они. Нам было велено направляться в свои комнаты и ждать там принятия решения, не покидая
