Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

— Тебе-то какое дело? — неохотно остановился он в двух шагах от царевича, вперил руки в боки и уставился ему в макушку[52].

— Мне?.. — недопонял Иванушка. — Я знаком с дедушкой Туалатином, и он произвел на меня впечатление очень доброго и отзывчивого чел… горного демона. И мы все переживали за его здоровье и жизнь… Тем более, он так странно исчез… Ему ведь уже хорошо, я вас правильно понял? — учтиво и спокойно уточнил царевич, словно разговаривал не с ожившей горой, а с соседом по загородному дворцу.

Обескураженный демон присел перед Иваном на корточки (по крайней мере, у человека это бы называлось именно так) и озадаченно склонил голову набок.

— Хм… Постой. Ты что, меня совсем не боишься?

Царевич непонимающе нахмурился.

— А почему я должен вас бояться? Я вам не сделал ничего плохого.

Пламенеющие вулканической активностью самых разнообразных чувств глаза-рубины демона увеличились в размерах раза в три и замигали.

— Так это правда?.. Ха! Никогда бы не подумал!.. Откровенно говоря, я решил, что дед бредил, когда говорил о мясокостном, который рисковал своей коротенькой жизнью ради того, чтобы освободить его от других таких же мясокостных, как он сам… Я стоял и наблюдал за вами три часа, с того момента, как только он послал меня за вами… С виду — обычные мясокостные, ничем не отличаетесь от сотен таких же, отправленных мной на тот свет за тысячи лет… Кстати говоря, и вы были очень близки к летальному исходу. Я ведь деду-то не поверил!.. В твоем поступке нет логики! Ты же мог задать ему свой вопрос там, он бы ответил, и ты мог спокойно скрыться, и так поступил бы каждый из вашего мягкого склизкого вероломного брата…

— Извините, но во-первых, я не склизкий, во-вторых, не вероломный, а в-третьих, не мог, — твердо ответил царевич, оскорбленный в лучших чувствах. — Ему была нужна помощь, и какое имеет значение, из чего он сделан?

Демон недоверчиво хмыкнул еще раз, и огненные рубины сбавили накал.

— Геологическую эпоху живи — геологическую эпоху учись, а пустой породой и помрешь, — покачав головой, прогудел он. — Знайте: меня зовут Конро. Мне известно, что тебя зовут Иван, тебя — Агафон, вас — дед Зимарь, а ваш ковер носит имя Масдай. Пойдемте со мной, все четверо. Дедушка Туалатин ждет вас.

Не говоря больше ни слова, он поднялся, повернулся, и снова растворился в скале.

— Мы должны сделать также? — слабо поинтересовался дед Зимарь.

— Не уверен, что у нас получится, — с сомнением отозвался Иванушка.

— А если разбежаться? — предложил с ковра Агафон.

— Попробуй, — фыркнул старик. — Мы за тобой…

— Эй, а вы чего на месте стоите? — недовольно высунулась из стены каменная голова. — Я же вам сказал… А-а, понял. Вот ведь с вами еще морока, мясокостные…

И демон выступил наружу полностью, развел руками, и скала раздвинулась, словно пластилиновая, образовав пещеру в рост Конро.

Мясокостные быстро скатали Масдая[53], подхватили на руки, и решительной поступью направились вслед за указывающим дорогу демоном.

Конро шел вперед, и скала расступалась перед ним и смыкалась снова за спиной последнего идущего — Агафона, все время нервно ускоряющего шаги, обдавая его волной не слишком свежего воздуха с легким ароматом старой шахты.

Дорога под их ногами открывалась и выравнивалась у них на глазах, всасывая в себя все случайные камушки и неровности, и они становились частью ее замысловатого рисунка-узора, которому могли бы позавидовать и дорожки королевского парка Дуба Третьего.

Когда им приходилось спускаться, под их ногами услужливо образовывались широкие короткие ступени и даже перила по бокам на высоте человеческого роста — слишком низко для демона, слишком высоко для человека, бесполезные для обоих видов, но все равно приятно.

По мере их продвижения в стенах тоннеля — наглядной иллюстрации геологических эпох и ассортимента пород этих гор — вспыхивали и гасли жилы золотистого света, ломаные и разветвленные, как застывшие и очень дружелюбные молнии…

— А скажите пожалуйста, Конро, горные демоны всегда жили так глубоко в горе и далеко от людей? — решил не терять времени и заняться сбором страноведческой информации вечно любопытный Иванушка.

— Глубоко в горе — да, — не оборачиваясь, прогудел демон. — А что касается людей… Там, где сейчас находится город мясокостных, их рудники и каменоломни, я имею в виду, где деда держали в плену, и есть исконные земли Старого Народа.

— Вы ушли, когда туда пришли люди?

— Ушли? — яростно фыркнул демон. — Мы ушли?! Это они выгнали нас! Они стали рыть свои ходы в наших скалах! Дробить наши камни! Плавить нашу руду! Врываться в наши дома! Мы сопротивлялись, но что может горстка Старого Народа против орд мясокостных, вооруженных нашим железом и медью? После того, как мы потеряли половину, мы были вынуждены отступить сюда, куда им не добраться. Пока. Вы, мясокостные, наглый, назойливый и алчный народец. Если вы на что-то положили глаз — с этим можно попрощаться. Никакие договоренности для вас не святы! Слово чести для вас — пустой звук! Вы заключаете союзы только для того, чтобы внезапно напасть на своих друзей!..

— Мне жаль, что так получилось, — пожал плечами и вздохнул царевич, — но вы ошибаетесь. Мы не все такие. Хороших, добрых, бескорыстных людей на Белом Свете гораздо больше, чем плохих! Вам просто не повезло…

— Зато вам повезло, — пробурчал снова помрачневший Конро, насупился и опять замолчал.

Умолк и Иван.

Через десять минут тоннель внезапно распахнулся в огромное пространство слева и справа, и демон, сделав еще несколько шагов, остановился и повернулся к нерешительно застывшим на пороге гостям.

— Вот и наш дом. Здесь жила, живет и будет жить наша семья — одна из самых древних и уважаемых в этих горах. Дедушка хотел вас увидеть, поэтому пройдем к нему. Не утомляйте его разговорами — он всё еще слаб, и должно пройти по крайней мере триста лет, чтобы он восстановился полностью после такого испытания.

— Да, конечно, — кивнул Иванушка.

— Ничего, сдается мне, что не пройдет и ста лет, как он у вас снова будет как огурчик — в родном доме и стены помогают! — утешающее похлопал Конро по коленке[54] дед Зимарь.

— Как огурчик?.. — озадаченно наморщил каменный лоб внук Туалатина. — То есть, маленький, длинный, зеленый и с пупырышками?

— То есть, хоть куда молодец, — пряча улыбку в усы, поспешил объяснить старик.

— А-а… Спасибо. Надеюсь, что вы окажетесь правы, — кивнул головой Конро и, если человеческая мимика была аналогична демонской, то можно было подумать, что он тоже улыбнулся. — Проходите, не стойте в прихожей.