Алексей Корепанов - Вино Асканты

– Когда должен вернуться второй отряд? – спросил вольный боец. – Я знаю, метатели разделились у черной скалы.

Он не стал уточнять, откуда ему это известно. О разговорах с Колдуном и о самом Колдуне он говорить не хотел. Так же как о серебристом летающем яйце и Одноглазой Старухе.

– Я не слышала, какой приказ Крут давал Сигсу. Знаю только по разговорам, что нашедшие замок должны дождаться остальных. Крут при всех никогда ничего не обсуждал с Леком и Сигсом.

– Так это Крут командует метателями? А какого же командира я снял из арбалета у моста?

– Хрипун не был командиром. Крут приказал ему вывести отряд к мосту, а сам ехал сзади.

– Вот ка-ак? – протянул Грон, не отрывая взгляда от бурых комьев. – Этот Крут, судя по всему… Видишь? Видишь его следы?

– Где? – встревоженно вскрикнула Рения.

– Он недавно прохаживался здесь; следы совсем свежие, еще не подсохли. А ушел вон туда.

Грон ускорил шаги, а Рения успокоенно вздохнула, когда увидела на пашне отпечатки конских копыт и поняла, что вольный боец говорит о коне, а не о Круте. Следы сворачивали в лес. Примятые трава и кустарник отмечали путь Тинтана. Грон остановился, приставил к губам слегка разведенные полусогнутые ладони и тихо засвистел. Подождал, прислушиваясь, и засвистел опять.

– Ты свистишь, как птица суиссия в нашем лесу, – улыбнулась Рения.

Грон поправил перекинутый через плечо плащ и улыбнулся в ответ.

– Слышишь? Из дремучих лесов возвращается верный тинтан, мой помощник, мой друг, мой спаситель!

– Слышу! – отозвалась Рения, невольно заражаясь радостью Грона.

Не услышать было просто невозможно. Треск ветвей, приближаясь, катился по лесу, словно десятка два от души хлебнувших зеленой настойки искалорских кузнецов вновь спешили в веселое заведение на Неугомонной площади. Грон бросился вперед и припал к шее Тинтана. Он выбирал из длинной рыжей гривы лесной сор, похлопывал коня по бокам, что-то приговаривал, а Тинтан тихо ржал и поматывал головой, всем своим видом выражая радость от встречи с нашедшимся наконец хозяином. С боков его свисали колчан и дорожная сумка, из которой выглядывал арбалет. Рения умилялась, глядя на эту сцену, но в глубине ее глаз леденела печаль.

– Вот, Тинтан, смотри, – сказал Грон, подводя коня к девушке. – Это Рения. Ты ее уже видел, только она тогда была в коричневом плаще и с другой компанией. Теперь она со мной, и придется тебе повозить нас обоих. Или ты уже отвык от седоков?

Рыжий конь подошел к девушке и замер, приподняв переднее копыто. Потянулся к ней взлохмаченной головой, глядя умными рыжими глазами, и Рения, улыбаясь, погладила его.

– А теперь, дружище, вези нас к дороге, – распорядился вольный боец.

– Устроимся там поблизости, так, чтобы можно было заметить второй отряд, и чтобы нас не заметили. И подумаем, что делать дальше. Заодно и подкрепимся, только без костров.

Грон не стал пока говорить Рении, что все уже обдумал. Он хотел, чтобы она поделилась пережитым и рассказала обо всех своих печалях.

6

История Рении еще раз подтверждала, что озерные метатели способны на любую низость и жестокость. Девушка рассказывала, едва сдерживая слезы, сидя на расстеленном на траве плаще Грона. Вольный боец слушал ее и, нахмурившись, мерил шагами окруженный кустами и деревьями пятачок, утоптанный и расчищенный с помощью Тинтана. Коня он направил поближе к дороге, ведущей к замку, чтобы не пропустить появления отряда Сигса и знать о передвижении озерных метателей.

Рения жила в большом селении лесорубов, расположенном на окраине Тихого леса неподалеку от Трумара – города знаменитых резчиков по дереву. Грон бывал в тех краях, не раз проезжал по выложенной шестигранными плашками широкой улице, любуясь искусно сработанными при помощи пилы и топоры нарядными домами лесорубов, окруженными фруктовыми деревьями.

Рения была совсем маленькой, когда ее отец однажды ушел с обозом в Трумар продавать заготовленные бревна, да так и не вернулся. Видели его после захода солнца на набережной возле винных рядов, веселого уже чрезмерно, в компании таких же веселых горных скитальцев, то и дело роняющих свои посохи. А наутро скитальцы покинули город, и сколько потом не расспрашивала очевидцев мать Рении, приехавшая через три дня в Трумар искать мужа, – никто ничего ей не мог сказать. Берег реки был высок и обрывист, река быстра и глубока – и случалось, выбрасывало на отмель за городом вздувшиеся тела любителей пройти винные ряды от начала до конца и от конца до начала. Но отец Рении так и не объявился, ни живой, ни мертвый, а те горные скитальцы больше не появлялись в Трумаре.

Потом, когда девочка немного подросла, пришла Черная Беда, забравшая мать, и Рения осталась одна со старшим братом Лортаном. Брату пришлось раньше времени взять отцовский топор, а Рения вела домашнее хозяйство, да еще успевала изучать основы наук, которые не успел до конца постичь Лортан, в общине хранителей истины, да еще успевала учиться верховой езде, чтобы к рассвету примчаться на городской базар и до жары вернуться, приготовить и отнести обед брату, в Тихий лес. Молодых сил хватало, а на воспоминания о прошлом и былых печалях просто не оставалось времени.

Но несчастья не желали быть погребенными в прошлом. Они вернулись вместе с озерными метателями. Метатели иногда проезжали через селение, рассказывала Рения, никогда в одиночку, только группами, и даже останавливались на ночлег – но не делали ничего плохого. Немногословные крепкие мужчины в коричневых плащах, с белыми лентами через плечо. Иногда обступали кольцом женщин у колодцев и грубовато шутили, пока кони утоляли жажду, но в общем, ничего себе не позволяли. Да, ходили, конечно слухи об их воинственности, но ведь только слухи, и если и случалось что-то, то случалось в каких-то других местах, далеко-далеко от селения лесорубов и города Трумара. Может быть, разбойничали совсем другие метатели?

И вот совсем недавно, продолжала рассказывать Рения, Лортан не пришел домой со своей делянки. Днем она, как обычно, возила ему обед, брат был весел и что-то напевал, потому что приближалось время ехать в город с обозом, а в городе у него были свои сердечные дела. Он не вернулся, и Рения напрасно прождала его до темноты, а когда, встревожившись, решила скакать в лес, в окно кто-то постучал. Вошедший назвал себя Такром и достал из-под плаща, перехваченного у плеча белой лентой, сложенный лист бумаги. Рения развернула его и сразу узнала почерк Лортана.

«Сестричка, – писал Лортан, – если ты не хочешь моей смерти, сделай все, что тебе велит Такр».

Рения, оцепеневшая от горя и ужаса, долго не могла понять, что говорит ей Такр, а когда, наконец, поняла – тут же согласилась и бросилась седлать коня.