Татьяна Тихонова - Заонежье, или Жизнь по ту сторону...

С тех пор осторожнее драконы стали относиться к тому, что попадало к ним в когти, но были среди них и такие, которые втихомолку не брезговали двуногой добычей, хотя это и наказывалось… Не очень сурово, строгим внушением Цава, если был сожран несчастный дрод, и годовым сидением на цепи, на сыром дне Глухого ущелья, если это был эльф… Цав, лежа на своем высоком утесе, мог, развлекаясь, плюнуть на наказанного, запустить в него обглоданной костью. Но смертной казни у них не было, — вымирающее народонаселение Цав берег…

Прислуживали драконам во всех мелких заботах трудолюбивые, уродливые лицом горные гномы. Попробовали бы они отказаться! Да и какая-никакая, а защита. Это небольшое племя жило здесь же в предгорьях, и ловко пользуясь своим малым ростом, они частенько обманывали своих неповоротливых в тесном ущелье хозяев, прячась в любой щели, за любым камнем…

В последнее время Цав уже не летал и все время лежал на своем высоком утесе, вытянув длинную шею и положив свою большую голову на мощные лапы с кривыми, словно окаменевшими когтями. Иногда он дремал, иногда взглядывал величественно на сумрачное ущелье и вздыхал… Воспоминания о юности волновали его, и тогда он оглядывался, хмурясь и шевеля щетинистыми бровями… Он искал глазами маленького тощего Клюня.

А Клюнь, спрятавшись за камень маленьким хилым телом, спал, пользуясь тем, что про него забыли… Гном-писарь должен был записывать воспоминания и великие мысли правителя. Ему нравилась такая работа. Цав большее время суток спал, а значит, Клюнь был никому не нужен, и он уходил, когда хотел, приходил, когда ему вздумается. Конечно, доставалось ему иногда… Однажды, разгневанный Цав, подцепив когтем Клюня за шиворот, полчаса держал его над пропастью… но отпустил.

"Долгие годы мирной жизни размягчили мое большое сердце…", — сообщил он тогда Клюню, и потребовал, чтобы тот запечатлел эти жемчужины его мысли на тонкой, хорошо выделанной коже, которую умели изготовлять горные мастера, долго вычищая острыми каменными скребками и, смазывали ее жиром, не давая ей пересохнуть.

И добавил"… чтобы воин оставался воином, имеющим волю к победе, нужна война… Если воин не воюет, он превратится в слабую мычащую корову…"

И Клюнь писал, покрывая тонкими знаками лист, хотя кто это мог прочитать, если сам Цав не умел читать, а остальные драконы и подавно? Но Клюнь знал, что Великий Цав очень прозорлив. Он видел насквозь маленькие, бегающие, словно мышки, мысли гнома, и обмануть его дорогого бы стоило для Клюня…

2

Все чувствуют себя немного неуютно, оказавшись в переходах лешего, под действием невидимой, неведомой силы, поэтому путники долгое время молчали, лишь Схлоп, который заметно трусил, бурчал сквозь зубы:

— Что за прорва такая несет?.. Корча… капец какой-то…

— Какой такой капец? Не знаю никакой капец! — вынырнул вдруг из темноты леший и захохотал.

Отголоски его хохота откликнулись эхом, и стало жутко оттого, что показалось место, где они все сейчас находились, очень большим. Эхо хохотало уже где-то совсем далеко, перескакивая, перекликаясь само с собой…

А Схлоп, чувствуя, как дрожит мелкой дрожью лошадь под ним оттого, что ее несет непонятная сила, паниковал еще больше.

— Ты, Корча, ржал бы поменьше… А то… лошадь напугаешь…

— Да ладно тебе, Схлоп, помню с драконом повозился я с одним… Ох, и одолели они меня тогда — пусти да пусти… Ну, я их и пускал… Пока одного, новичка в этом деле, от страха не переклинило, да так, что он умудрился мне весь переход завалить…

— Это чем же? — осторожно спросил гном, трясшийся на перепуганной лошади в темноте.

Леший опять захохотал от удовольствия. Любил он пошуметь, чтобы зверушки да людишки уши-то да хвосты поприжали. Природа его такая… И резко замолчал, вслушиваясь в разгулявшееся эхо…

— Так что следи, Схлоп, следи… за своим конем боевым…

Схлоп, нахохлившись, молчал.

А силища перехода все тянула вперед и тянула… Вдруг неожиданно дернув так, что у Схлопа лязгнули зубы, свернула и вновь понесла. Немного погодя, Схлоп буркнул:

— Чую… вот на энтом самом повороте дракон и обделался…

— Ах-ха-ха-ха… — залился смехом Корча. — Да не обделался он, Схлоп, он обвал устроил!.. И что я в тебя такой влюбленный! Ах-ха-ха…

Вдруг его смех резко оборвался… Возле Рангольфа зажегся маленький голубой огонек, выхватив из темноты огромную, просто бесконечную пустоту… И через секунду погас…

— А вот света здесь не будет, почтенный Рангольф… с большим к вам уважением не могу того позволить… — проговорил леший.

Его бешеные глаза уставились прямо в глаза эльфу. Тот, молча, наклонил голову в знак согласия. Он не хотел нарушать его условий, это произошло машинально…

Свей в темноте плохо видел в отличие от остальных и лишь прислушивался к тому, что происходит, посмеивался над Схлопом, придерживал испуганную лошадь… И даже забывал про то, что Айин где-то рядом… Капризная эльфочка то открывала свои мысли ему, и тогда он словно очарованный думал только о ней, то вдруг закрывалась, будто на солнце нашло облако, и удалялась от него. Когда же она отпускала его, и он мог думать о чем-то другом, взглянув в ее сторону, он вдруг ловил себя на мысли, что ему просто приятно на нее смотреть, как на прекрасный цветок… и не больше… И это было непривычно, словно это был взгляд другого человека.

…Переход лешего заканчивался, когда вдруг Корча оказался возле Мокши и заговорил быстро:

— Как выйдете… сразу, спустившись в лог, увидите жилище, под поваленным дубом — вход. Зайди. Колдунья там живет. Она из ваших. Но больно вертлява. Ау себя зовет. Она тебе подскажет, как попасть к старому Цаву. Там ведь не все так просто. Дракончики-то его иногда охотятся… ну и двуногими не брезгают… а Великий Цав на то и великий… — он хохотнул, — чтобы решать великие задачи — племя-то его вымирает…

Бесноватые глаза лешего метались в непроглядной темноте от одного путника к другому, возвращаясь вновь к Мокше.

— Ну, кажись, пришли. Не пойду с вами. Зима… Спать мне надо… Но зови, если что…

И очень быстро исчез, словно его и не было. Только случайно или нет, а еще долго где-то от невидимых далеких стен отскакивало и прилетало эхо его слов:

— Зови… зови… зови…

Потянуло неожиданно теплом. Вот уже и свет забрезжил впереди из открывшегося выхода, только Мокша остановил всех и, почувствовав твердую почву под ногами, маленький отряд затих, прислушиваясь…

Было тихо. Слышалось, как какая-то птаха чвикала где-то совсем рядом. Влажный теплый воздух пах незнакомо, сладко…