Кирилл Клеванский - Чернокнижник. Черная Месса

Вот только в данной ситуации он сомневался, что рад этим гражданам больше, чем той непонятной твари. Черные фуражки, серебрянные звезды на груди и пистолеты, наведенные на Дума. Только сейчас Алекс понял, почему в заброшенном здании не было ни одного бомжа — сюда регулярно наведывались копы.

Раньше парень не допустил бы такой невнимательности, но недавние события выбили его из колеи. Да и кого бы они, спрашивается, не выбили бы? Ну, разве что Чака Нориса.

— Медленно положи ствол на землю, нарик! — рявкнул второй полицейский.

— Хорошо, офицер, — как можно спокойней произнес Алекс. — Вы все не так поняли, это просто недоразумение.

— Смотри как заговорил, — процедил тот, что повыше, отшвыривая пистолет в сторону напарника.

Тот поднял и, разглядев калибр, хмуро убрал за пояс.

— Разрешение у тебя спрашивать бесполезно?

— Я же говорю, — Алекс все так же держал ладони открытыми чуть повыше макушки. Он был наслышан о резкости полиции Америки и не хотел давать повода себя пристрелить. — Это сущее недоразумение.

— Недоразумение, — цедил переговорщики, пока его молчаливый напарник что‑то крутил на планшете. — Документы есть?

— Да, конечно, — кивнул Дум. — Можно достать?

— Валяй, — коп снова взял его на мушку. — но выкинешь какой‑то фокус и… в такой темноте я могу промазать мимо ноги.

Алекс проворчал нечто нечленораздельное и достал из бумажника карточку студента. Для патруля этого вполне достаточно. По закону визу и паспорт ему нужно предъявлять либо в участке, либо по просьбе представителя эмиграционной службы. Ну или если офицеры запросят её напрямую. Так что Алекс надеялся на свое чистое произношение и интернациональную внешность.

— Студент, значит, да? — проворчал полицейский. — Еще и из Колумбийского… ну что, сразу будешь папашке звонить или как?

— Я стипендиат, — парировал Алекс.

— Значит не из тех, — коп как‑то особенно выделил последнее слово. Ну да — классовое неравенство оно во всех странах проявляется одинаково. — Как же ты, студент, оказался в таком месте да еще и с оружием.

— Посвящение, — развел руками Дум. — очень дурацкое и затянувшееся посвящение.

— Ну, с кем не бывает, — вздохнул офицер, убирая пистолет в кобуру. — Ладно, на вид ты не очень‑то и тянешь на наркомана, да и пистолет разряжен.

Алекс мысленно чертыхнулся. Неужели он даже патроны сосчитать не смог? Хотя что еще можно ожидать от комнатного мальчика, оказавшегося в совершенно незнакомом ему мире.

— Сделаем так — я тебя отпущу под честное слово. Но завтра, — коп протянул визитку. — твой куратор позвонит мне и скажет, что все в порядке. Если нет — извиняй, нагрянем в коламбус с помпой и фанфарами.

— Хорошо, — смирился Алекс, понимая что выбора у него особо и нет.

И когда уже все было "хорошо", внезапно прозвучал второй голос.

— Эй, Эрни, — и почему копа обязательно должны звать так клишейно.

Эрни отошел к напарнику и глянул на экран планшета. Не прошло и доли мгновения, как его рука вновь легла на рукоять пистолета.

— Стоять, не двигаться! — рявкнул полицейский. — Вы задержаны по подозрению в убийстве семьи Метфилд!

— Чего? — не понял Алекс.

А в это время его уже профессионально вязали, затянув пластмассовую ленту на запястьях. Наручники нынче не в моде.

— Вы имеете право хранить молчание, — мямлил молчавший до того офицер. — все, что вы скажете, может быть использовано…

— Я знаю свои права, — перебил Дум.

— Тогда заткнись и топай, — проворчал Эрни. — Проклятье, я чуть было не повелся на твою улыбочку. Чертов маньяк. Ну ничего, теперь лейтенанту не отвертеться от повышения на детектива.

Алекса отконвоировали по коридору, выведя на улицу под свет мигающего фонаря. Теперь стало видно, что обоим полицейским лет по двадцать пять максимум. Видимо только недавно отслужили обязательный для всех офицеров пятилетний срок службы "в патруле".

Когда "подозреваемого" усаживали в белую с синим служебную машину, то он успел разглядеть экран планшета. На нем Алекс узнал самого себя, снятого камерой в гараже того злополучного дома в пригороде. На снимке Думский открывал дверь Лексуса и… был совсем один.

— "Вот ведь стерва" — подумал Алекс, вспоминая Джин.

Она ведь наверняка применила какие‑нибудь чары чтобы скрыться от камер, а он повел себя как дурачок. Да и не стоило верить Локсли на слово, когда тот уверял, что жильцы живы. Теперь вот, в графе "преступление", значится убийство матери, отца, старшего сына и пятилетней девочки. Кошмарное деяние, совершенное парочкой сбрендивших магов.

Оставалось только благодарить судьбу за то, что в две тысяча седьмом году в штате Нью — Йорк отменили смертную казнь.

— Да он еще и иностранец! — воскликнул Эрни, забравший у Алекса документы. — Русский, значит. Психопат хренов, что на родине убивать надоело?

— А как же презумпция невиновности.

— Присяжным о ней расскажешь, трогай Фил.

Эрни и Фил — от плесневелости ситуации Думу хотелось завыть. Пожалуй, на это еще как‑то влияло и то, что сидел он за решеткой, на жестком, провонявшем сидении. Заворчал мотор и за окном начало медленно удаляться заброшенное здание.

Дума привезли в здание, которое больше всего напоминало коробку. Разве что сложенную из кирпича, ну а вместо хрестоматийных дырок — вполне себе приличные стекло — пакеты. Несмотря на середину ночи, во многих горел свет, а у парадного входа стояли не только патрульные машины. Ну и конечно над третьим и по совместительству последним этажом привычно развевался "звездно — полосатый".

— Вылезай, — гаркнул Эрни, буквально вытаскивая задержанного из салона.

Дум не сопротивлялся. Просто не видел в этом смысла. Еще по пути к отделению он нашел в гримуаре заклинание, контролирующее сознание людей, но так и не воспользовался им. Керк, появившийся словно из ниоткуда, высказал свое категоричное "фи". Мол, так и так, прямое воздействие волей на человека без прямой угрозы жизни — нарушение Хартии.

Сказал как отрезал вновь упорхнул во тьму. Небось летал где‑то в ночном небе и смеялся над неудачливым Алексом.

— Пойдем, — скомандовал второй, молчаливый офицер, толкая Дума в спину.

Поднимаясь по мраморным ступеням, Алекс думал только об одном — как бы его здесь не достали Искариоты. Отчего‑то юноше казалось, что знакомство с фанатиками будет поопаснее чем все, с чем он сталкивался ранее. Один только вид сломленной и порабощенной Джин, которую использовали вместо волшебной палочки, наводил на парня самый настоящий ужас.