Роджер Желязны - Двор Хаоса

Заметив, что я успел уже опустошить свой кубок, Дева услужливо потянулась за бутылкой. Я мягко остановил ее руку.

Она вопросительно вскинула глаза. Я печально улыбнулся:

— А ведь ты почти меня убедила.

И я безумные глаза закрыл, целуя.[5] А потом вскочил в седло.

— Прощай, Дева.

Гроза сползала в долину, я уходил от нее на юг. Впереди виднелись горы, тропа вела прямо к ним. Небо так и осталось черно-белым, полосатым, полосы эти вроде как немного елозили. В целом освещение напоминало то ли утренние, то ли вечерние сумерки — хотя звезд на небе, даже на черных его участках, не было ни одной. Все тот же ветерок, все тот же неотвязный аромат — и тишина, и перекрученные скальные столбы, и серебристая листва, все еще поблескивающая каплями росы. Рваные клочья тумана. Я попытался внести изменения в природу этой Тени, но материал попался трудный, а я, несмотря на долгий привал, чуть не валился из седла от усталости. Так что ничего не вышло.

Я извлек силу из Камня и попытался поделиться ею со Звездой. Лошадь шла ровной, неторопливой трусцой, пока тропа не полезла вверх; теперь началось изнурительное карабканье к новому перевалу, более дикому и неприветливому, чем тот, которым мы проникли в долину. Я придержал Звезду и обернулся: мерцающая завеса неумолимо надвигающейся грозы закрыла уже добрую треть долины. Как там Дева со своим озером? Я покачал головой и продолжил путь.

На подступах к перевалу тропа стала заметно круче; теперь мы не ехали, а едва ползли. Вверху, над головой, небесные молочные реки приобрели красноватый оттенок, становившийся все ярче по мере нашего продвижения. К тому времени как мы достигли входа на перевал, весь мир словно окрасился кровью. В широком, заваленном разнокалиберными валунами ущелье на нас накинулся сильный, до костей пронизывающий ветер; чтобы удержаться в седле, пришлось навалиться на ветер грудью. Каждый шаг давался Звезде с огромным трудом, тем более что подъем, хотя теперь и пологий, продолжался; я все еще не мог различить, что ожидает нас за перевалом.

Резкий щелчок, донесшийся откуда-то слева, не вызвал у меня ни тревоги, ни подозрений — я просто оглянулся на звук, ничего не увидел, решил, что это громыхнул упавший сверху камень, и тут же забыл о случившемся. Однако Звезда взбрыкнула, испустила громкое жалобное ржание, резко свернула вправо и стала заваливаться на левый бок.

Я успел выпрыгнуть из седла и тут же увидел стрелу, торчавшую из тела лошади, чуть позади и пониже правой лопатки. Ударившись о камни, я несколько раз перекатился и затем взглянул вверх, в ту сторону, где должен был находиться противник.

Справа от тропы, на невысоком, метров в десять, уступе стоял человек с арбалетом. Он торопливо налегал на рычаг, готовясь к новому выстрелу.

Я понимал, что не сумею добраться до него достаточно быстро, не успею его остановить, а потому начал искать глазами подходящий камень. Обнаружив позади себя, у подножия высокой скалы, булыжник, и формами, и размерами напоминающий бейсбольный мяч, я поднял его и взвесил в руке, молясь всем богам и святым, чтобы ярость моя не повлияла на точность броска. На точность она не повлияла, зато придала этому броску дополнительную силу.

Камень попал человеку в левую руку; он издал отчаянный крик и уронил оружие. Арбалет прогромыхал по камням и остановил свое движение на правой стороне тропы, прямо напротив меня.

— Сволочь! — заорал я во весь голос. — Ты убил мою лошадь! Да я с тебя голову за это сниму!

Бегом пересекая тропу, я искал способ подняться вверх, на уступ. Подходящий путь обнаружился слева; я поспешил к нему и начал карабкаться по не очень крутой скальной стене. И в тот же почти момент я сумел, благодаря близости и новому углу зрения, рассмотреть этого человека, согнувшегося от боли чуть не пополам и растиравшего ушибленную руку. В кровавом свете, лившемся с неба, рыжие волосы Бранда казались почти алыми.

— Ну, Бранд, — сказал я, — жаль, что тебя давным-давно не убили.

Бранд выпрямился и некоторое время наблюдал, как я лезу по этой стене. Он даже не потянулся к своему клинку. В тот самый момент, когда я выбрался на уступ метрах в семи от него, он скрестил руки на груди и опустил голову.

Я обнажил Грейсвандир и двинулся вперед, готовый — признаюсь в этом безо всяких угрызений совести — убить своего драгоценного братца хоть в этой, хоть в любой другой позе. Красный свет сгустился, мы словно уже купались в крови. Дико завывал ветер, из долины, недавно мною покинутой, доносились пушечные залпы грома.

…Бранд тихо испарился, прямо у меня на глазах. Его контуры начали бледнеть, расплываться; в два прыжка преодолев разделяющее нас расстояние, я не обнаружил ничего, кроме пустого места.

Мгновение я стоял, ругаясь последними словами и припоминая слухи, что этот тип сумел каким-то образом превратить себя в живой Козырь и теперь способен почти мгновенно перемещаться в любое место.

Какой-то шум, вроде бы на тропе…

Я бросился к краю уступа и посмотрел вниз. Звезда продолжала биться в судорогах, шерсть на боку лошади насквозь пропиталась кровью; от этого зрелища сердце мое болезненно сжалось. Но я увидел и нечто похуже.

Внизу был Бранд. Он уже подобрал свой арбалет и снова готовил его к выстрелу.

Я начал отчаянно высматривать камень, однако ничего подходящего под рукой не оказалось. Затем я увидел небольшой валун, лежавший чуть поодаль, в том направлении, откуда я пришел. Я сунул Грейсвандир в ножны, бросился к валуну и поднял его. Увесистая штука, размером с хороший арбуз. Прижимая новообретенное оружие к животу, я вернулся к краю уступа и осторожно заглянул вниз.

Бранд снова исчез.

И тут я почувствовал себя голым, беспомощным, беззащитным Мой рыжий родственничек мог переместиться в любую, самую выгодную точку; наложил, наверное, стрелу и целится в меня, прямо вот сейчас, прямо в этот момент.

Я плюхнулся наземь, навалившись животом на свой камень. Мгновение спустя где-то справа звонко щелкнула стрела, затем последовал самодовольный хохоток Бранда.

Теперь ему потребуется какое-то время на взвод арбалета и перезарядку; я встал во весь рост. Поискав глазами в направлении, откуда донесся смех, я обнаружил Бранда метрах в двадцати от себя и метрах пяти над собой — на скальной полке, прорезавшей противоположную стенку ущелья.

— Ты уж извини за лошадь, — сказал он, не прекращая крутить ручку. — Я целился в тебя, а проклятый ветер…

К этому времени я обнаружил нечто вроде укрытия и бросился туда со всех ног, прихватив с собою драгоценный булыжник, дабы использовать его в роли щита. Забившись в узкую, клинообразную трещину, я смотрел, как Бранд неторопливо закладывает стрелу.