Гейл Карсон Ливайн - Самая красивая

Вот как он начал:

Милорд, вы страдаете от боли?Дядюшка, тебе больно?

Я заплакала. Трудно вынести мысль, что король страдает от боли. Заканчивалась песня словами:

Лучше бы мне досталсяУдар, сразивший короля.

О! Я этого не хотела. Лучше бы вообще никто не пострадал.

После песни принца Айори спела принцесса Илейни. Настал черед Иви. У меня сдавило горло.

Нас обязательно разоблачат. Мне ни за что не обмануть всех разом.

Принцесса закончила свою песню, и с места поднялась Иви. Кажется, она ничуть не боялась. Конечно, она справится со своей ролью прекрасно, зато я могу подвести, и нас обеих покроет позор. Я угожу в тюрьму.

В горле пересохло. Я попыталась сглотнуть, но не получилось. Нельзя же петь с абсолютно сухим горлом.

Королева развела руки в сторону ладонями вверх, как делали предыдущие певцы, откинула назад голову и открыла рот.

Я вступила вовремя, подарив ей голос моей мамы, звонкий, как колокольчик, и чистый, как горный воздух. Он очень подходил тоненькой Иви, однако обладал глубиной и силой.

Сэр Уэллу выронил дирижерскую палочку.

– Дорогой Оскаро, я сильно по тебе скучаю, еще сильнее, чем болит, наверное, твоя голова.

Я пела с королевой слово в слово. Она поймала мой взгляд и улыбнулась, продолжая открывать рот. Я покраснела.

Кто-то из публики начал раскачиваться и кивать. Сэр Уэллу подобрал палочку. Уши у него чуть ли не подрагивали, так внимательно он прислушивался. Но мой голос ни разу не дрогнул, и губы ни разу не шевельнулись, зато челюсть похолодела как лед.

– Я так и не перестала рыдать. Надеюсь, мое пение тебе нравится. На мне желтое платье. Желтый – знак печали.

Раскачивание в рядах замедлилось. Эти слова мог бы написать ребенок.

– Если я выгляжу хорошо, то это для тебя. Красивый длинный шлейф на платье сравним с моим горем, куда я – туда и он. Я буду править Айортой для тебя, поэтому не волнуйся. Я стану всесильной королевой.

Все меньше и меньше зрителей раскачивались или кивали. Королева дошла до слов, которые, похоже, написал кто-то другой:

– Я потребую от своих подданных послушания, верности и уважения.

Люди начали переглядываться. Она больше не пела о короле, а значит, эти слова не могли ему помочь.

– Я буду властвовать твердой рукой и строгим сердцем. Я доверюсь принципам, по которым правят в моей родной Киррии.

При упоминании Киррии публика в зале разозлилась.

– Говорят, что эта спевка пойдет тебе на пользу. Мое правление тоже пойдет на пользу всей Айорте. Я живу ради твоего выздоровления.

Я случайно взглянула на Сковороду – та, похоже, была готова вскипеть. Несколько человек осмелились затопать ногами.

Иви улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой. Она не могла не почувствовать реакцию зала. Я бы на ее месте убежала со сцены, но она продолжала открывать рот, делая вид, что поет. Я пропела финал:

– Твоя любящая жена и правительница Айорты, королева Иви.

Она протянула руки и стала поворачиваться во все стороны, словно купаясь в аплодисментах, а потом покинула сцену, неторопливо, все так же улыбаясь.

Глава пятнадцатая

Мы с принцем Айори последовали за королевой из Зала песни. Как только за нами закрылась дверь, королева перестала улыбаться и, как фурия, понеслась по коридору.

– Почему им не понравилась моя песня? Почему они ее не приняли? Я же сказала, что скучаю по Оскаро!

Мы с принцем ускорили шаг, чтобы не отставать. Между нами семенил пес. Наши тени слились в бесформенное пятно на стене коридора. Тень Иви, узкая и гибкая, скакала впереди.

– Я ведь сказала, что горе повсюду следует за мной…

– Ваше величество, – перебил ее принц, – возможно…

Она резко повернулась к нему.

– Почему вы позволили мне спеть не то, что нужно? – Она повернулась ко мне. – Это и вас касается.

Я промолчала. В «Пуховой перине» мне приходилось видеть гостей в ярости. Единственное разумное поведение в подобной ситуации – подождать, пока страсти улягутся.

– Но, ваше величество, – начал принц, – если бы вы…

– Не смейте мне возражать!

Мы продолжали шагать по коридору и через несколько минут подошли к двери в королевские покои. Учу сел, помахивая хвостом.

– Можете не входить, Эза. Я еще помню, как раздеваться.

Я присела, а принц Айори поклонился. Иви ушла к себе, громко хлопнув дверью.

Мы вышли из королевского крыла этаким унылым трио. Даже Учу опустил хвост.

Позади раздался звон бьющегося стекла. Королева швырнула что-то на пол. Я понадеялась, что не Скулни, ручное зеркальце. Учу убежал дальше по коридору. Через мгновение мы услышали плач Иви. Я не испытывала к ней жалости. Мы с принцем поспешили за псом.

Отойдя подальше от ее двери, принц Айори сказал:

– Полагаю, вы сохраните в тайне срыв королевы.

– Конечно.

В Большом зале, освещенном лишь несколькими лампами, царил полумрак. Мы гулко застучали каблуками по плитам. Принц Айори подвел меня к столу, где горела свеча. Там же стояло несколько незажженных свечек в канделябрах.

Он зажег одну свечу для меня:

– Найдете отсюда дорогу к себе?

– Думаю, да. – Мне захотелось узнать, как там король, прежде чем я попытаюсь уснуть. – Как вы считаете, состояние вашего дядюшки могло измениться?

– Я как раз собирался навестить его. Можете пойти со мной, если желаете.

Пригласил он меня с неохотой, но я все равно решила сходить и узнать, помогла или навредила королю наша спевка.

Принц тоже взял свечу, и мы вошли в новый коридор.

Когда он снова заговорил, голос его звучал напряженно:

– Завтра я составлю бумаги, которые сделают вас леди и королевской фрейлиной. Вы не можете присоединиться к знати, если ваша семья не владеет землей. Королева милостиво дарит вам клочок королевской земли в пятьдесят акров. Это великолепные…

– Простите… – Я остановилась, почувствовав слабость в коленях. – Вы сказали «земля»? Ваше высочество, вы сказали «пятьдесят акров»?

Принц тоже остановился и ответил чуть дружелюбнее:

– Да, и вам назначено ежемесячное жалованье в десять золотых йортов.

Я дотронулась до стены, чтобы не упасть. Десять золотых йортов в месяц! Пятьдесят акров! Теперь все изменится и для гостиницы, и для братьев с сестрой. Я пробормотала:

– Мы богаты!

– Вам также полагается галлон топленого кабаньего жира в первый день зимы. – Лицо принца оставалось в тени, но тон был насмешливый. – Таков обычай.

Иви щедро платила за мое преступление. Я снова двинулась по коридору.