Виталий Дубовский - Дожить до рассвета

Вандал поднялся из-за стола, не отводя глаз от пристального взгляда Стояна. Вынув левой рукой из-за голенища сапога охотничий нож, он ловко перебросил его, стиснув лезвие ладонью. Покосившись на свою медвежью лапу, заменившую ему правую руку, молодой ведьмак протянул нож к Лиходею, прошептав:

— Помоги мне, брат.

Взявшись за рукоять, Лиходей недовольно скривился, потащив нож из ладони брата и орошая стол бурыми каплями крови. Не поморщившись, Вандал прорычал, обращаясь к Стояну:

— Кровью своей колдовской клянусь! Все, что принадлежит тебе, будет возвращено тебе по праву. Принимаю твою власть из рук в руки на сохранение. — Вандал разжал кулак, роняя нож наземь. Взглянув на свою окровавленную ладонь, он прошептал, отводя взор: — Прости меня, брат, гордыня разум затмила.

Стоян удовлетворенно кивнул, оборачиваясь к Лиходею.

— Устал я от ожидания. Сидим в этом проклятом городе, словно медведь в берлоге, жир проедаем. Ждем, пока псы асгардские у стен соберутся! К рассенам пойдешь, Лиходей, казну повезешь. Велислав согласился продать нам скот. Сотню рысичей с собой возьмешь, чтобы стадо не разбежалось. К тому же рысичи вроде как родичи с рассенами. Поди, своих на куски резать не станут. А по ходу дела поговори с князем, мол, весна на носу, можем воинов задорого нанять. Тамошний князь жадный, поэтому в обещаниях не скупись. — Стоян криво усмехнулся, глядя на кровь Вандала, оросившую стол. — А там поглядим, как расплатимся.

Лиходей кивнул, поднимаясь с лавки и быстро направляясь к выходу.

Сердце тревожно екнуло в груди Стояна, глядевшего ему вслед.

— Осторожней с ними, брат. Сильны мы сейчас, боятся нас рассены. Только мало ли что… Мороку с собой возьми, она колдунья толковая. — Стоян встал из-за стола, набрасывая на плечи тулуп. — Да и мне пора в путь собираться. Хатти народ гордый — лишь сильный может заставить их царя преклонить колени.

Всеведа страстно обняла Ярослава, крепко прижимаясь к нему всем телом. Ночь любви, проведенная в ее объятиях, наконец-то утихомирила буйство медведича, вызванное ее слепотой. Ярослав горестно вздохнул, зарывшись лицом в растрепанные волосы любимой.

— Я убью их всех. Обещаю тебе.

Встрепенувшись, колдунья отстранилась от него, удивленно спросив:

— Кого, Ярославушка?

Медведич, нахмурившись, поднялся с постели, подошел к окну.

— Того, кто лишил тебя дара. Может, Уры и чародеи, только мечу все одно, чью кровь пить. И Правителя убью! — Его голос стал звонче стали, когда мысли вернулись к похищенной Ледее. Колдовство заклятия, призванного охранять дочь Мораны, жгло его изнутри. — Ледею не уберег. Каждую ночь мне снятся кошмары. Просыпаюсь в холодном поту, за меч хватаюсь! Все умрут. Я так решил.

Всеведа покачала головой, пытаясь подобрать нужные слова:

— Того, кто дар мой отнял, более нет в Яви. Только зла я на него не держу, Ярослав. Я благодарна ему за то, что он сделал. — Девушка лишь крепче прижалась к Ярославу, словно пыталась удержать любимого от необдуманного поступка. — Они правы, слышишь, милый? Это мы ошибались. Обманул нас Стоян, колдовством он наш разум опутал.

Ярослав уперто покачал головой, не желая принимать истину.

— О чем ты? Стоян о нашем благе печется. Он к свободе нас ведет! Разжирели князья-упыри, к простому люду присосавшись!

Всеведа расплакалась, понимая, что не он один — все воинство одурманено колдовством. Люди словно ослепли, безропотно следуя за ведьмаком и разрушая все на своем пути. И ничего она не могла с этим поделать теперь, лишенная дара. Даже если бы и был он с ней, разве смогла бы она осилить ворожбу древнего демона. Девушка прижалась к Ярославу.

— Лишив меня дара, Ур подарил мне надежду. Если позволит матушка Макошь, понесу я ребеночка с сегодняшней ночи. Слышишь, милый?

Ярослав кивнул, пробормотав, словно во сне:

— Ребенок — это хорошо. Сына хочу. Я сделаю из него славного воина!

Ярослав погрузился в прошлое, вспоминая, как брат Малюта учил его бою на мечах.

— Не проваливайся при ударе! — Старший брат отвесил Ярославу затрещину, заставляя того от обиды гордо выпрямиться. — Нож на пояс нацепи. Вот так. Пару раз по причинному месту стукнет, враз отучишься кланяться. Спину ровно держи!

Насупившись, двенадцатилетний братишка вновь взмахнул палкой, целя в мнимого врага.

— Шаг короче! — Малюта подцепил брата ногой за пятку, роняя его наземь. — Поди не журавль, чтоб так ноги расставлять?! Я тебя научу настоящему бою… Не злись, Ярослав, злой воин — мертвый воин. Холодной должна быть твоя голова.

Всеведа отвернулась от милого, вытирая ладонью бесполезные слезы. Осознавая всю свою беспомощность перед магией Стояна, девушка замолчала, уповая лишь на судьбу. Она очень устала. Мир, ранее радовавший своей гармонией, вдруг словно вывернули наизнанку, показывая ее взору все самое мерзкое. Стоян. Вот она тень Великого Зла, растущая в лучах уходящего солнца. Как все изменилось за последний год. Ведьмы перестали улыбаться, перестали радоваться своей ворожбе. То, что раньше их так возвышало над остальным людом, теперь приносило лишь горечь и боль. Всеведа вновь всхлипнула, вспоминая Недолю. Каждое утро, умываясь у кадки, седовласая колдунья плакала, глядя на свое отражение. Тысячи жизней оборвала ее рука, исполняя волю Стояна. Десятки морщин беспощадно избороздили ее некогда молодое лицо. Седые локоны, ранее едва пробивавшиеся в ее смоляных водопадах волос, теперь густо укрывали голову. И с каждой погубленной жизнью они все прибывали и прибывали. Теперь из водной глади на нее взирала старуха. Конечно, можно и ворожбу навести, к Мороке за помощью обратиться. Только ведь воду — ее не обманешь мороком. Все покажет как есть. Всеведа вздрогнула, вспомнив участь, постигшую Умору. Сколько горя она принесла полянам, наслав на город черный мор. И что? Наказание пришло незамедлительно, явившись в лике беспощадного воина. С ней и полегла Ядвига, чьи отравленные стрелы испортили кровь асгардских дружинников.

Всеведа проглотила тяжелый ком, подкативший к горлу. Расплата. За все содеянное зло в этой жизни наступает расплата. Знать бы наперед, какая расплата ожидает ее саму. А в том, что расплаты ей не миновать, она не сомневалась. Каждый человек сам выносит себе приговор, одобряя либо осуждая свои поступки. Иногда боги с ним не соглашаются, и тогда Карна призывает заблудшую душу, вновь направляя ее на путь истинный. И хорошо, если так. Ибо есть и другой путь — путь в Пекло, из которого нет возврата.

Сквозь слезы Всеведа улыбнулась, понимая, что Элкор оказал ей неоценимую услугу, уводя в сторону с пути погибели. Как же ей теперь уберечь Ярослава? Всеведа вздрогнула, вспомнив последнюю битву, в которой молодому медведичу здорово досталось. Когда асгардцы ворвались в их лагерь, Всеведа бежала прочь вместе с остальными ведьмами. Лишь потом, когда испуганное сердце перестало рваться из груди, она потянулась сознанием к полю битвы в поисках любимого. Могучий воин встал у него на пути. Долго они бились, ни пяди не уступая друг другу. А затем, когда клинок Ярослава дотянулся до врага, в небесах грянул невиданной силы гром. Словно Перун прикрикнул на обезумевшую Явь. Всеведа задумалась. Странным был тот гром, будто все боги собрались на небесах, наблюдая за поединком ее суженого с тем воином.