Елена Белова - Вампир... ботаник?!

Эх, комната тесная! В два счета загонят!.. Не раздумывая, я уцепила следующую лавку и прицелилась. Мужики рванули врассыпную, и вторая лавка бесполезно грохнулась о пол. Хотя как бесполезно…

— Аоуууууууу! — уже неподдельно взвыл голос, и я поняла, что по ковру все-таки попала. Так тебе!

Ну а теперь дай бог разобраться с остальными. Я пригнулась, пропуская над собой какую-то веревку и от души жалея, что у меня ничего нет из вампирских штучек — тех, из кладовки… ничего, я и без них обойдусь!

И, раз! Два типа, сунувшихся мне под руки, вопят и брыкаются, стараясь не стукнуться лбами. Наивные! Бумс!

И-и, два! На меня надвигаются трое. Откуда трое-то? Вроде два должно было остаться… дергаю ковер, все падают. Ага! Рвусь к дверям, но какая-то скотина ухитряется подставить ногу, и я не успеваю… удержать равновесие…

Рушусь на пол так, что стены дрожат, а с потолка гулко бухается световой шар. Он не бьется, но гаснет, и в комнате сразу становится темнее.

Блин! Встать не проблема, я умею вскакивать из любого положения. Ну почти из любого. И тут встала бы…. Да кто ж мне даст?!

Сверху наваливается тело, хватает, пытается выкрутить руки. Если их сейчас сцепят теми пакостными браслетами, то все. Потом не порвешь, меня так в первый раз и поймали, я еще ничего не знала…

Рвусь изо всех сил, но на мне висят все трое, даже недобитый хозяин, сволочь! И я их стряхиваю, стряхиваю, потому что душат… воздуха мало…

Взгляд натыкается на стол, каким-то чудом все еще не перевернутый. Пузо, а ну-ка… эти типы сейчас не дадут тебе добраться до еды…

Что-то зарычало.

Тьфу. Какая она все-таки гадость, эта заливная рыба… прям сил нет. Буквально нет, глаза и то не открываются. Не умеют ее тут готовить — прям так подают, с чешуей, вон во рту до сих пор что-то чешуйка болтается… Надо будет сказать вампиру, что…

Стоп. Вампиру?

Глаза открылись вмиг, будто перед ними кто-то курочку-гриль подвесил.

И чуть не закрылись обратно. От шока…

Ой-ё…

Ковровая лавка (кой черт зазывала назвал ее ювелирной?) была неузнаваема. Половина ковров лежала на полу, а голые стены стыдливо переливались вмятинами и царапинами. Что тут было такое, а? Мой взгляд заскользил дальше, отмечая заваленную дверь (кто-то неслабо потрудился, пошвыряв туда все лавки и… ой мама моя — сундук?), потолок в диких выбоинах (из пушки, что ли, по нему стреляли?) стол, абсолютно чистый, только каким-то образом вбитый в стену (хрупкие тут стенки, надо так и удирать в случае чего — напролом), нетронутый торшер и довольно большой сверток, торчащий прямо посредине. Из ковра сверток…

Что тут было все-таки?

Сверток зашевелился. Из него вынырнула лысая голова, вякнула:

— Шергэллах! — и спряталась обратно. Как улитка в раковину.

— Эй, погоди! — я рванула к ковру. Руки болели, ноги вообще-то тоже, а во рту по-прежнему был гадкий вкус и чешуя, но мне было не до этого. Я хотела этого типа… кончайте ржать, я хотела его только расспросить, что тут такое творилось! — Эй, слушай… вылезай оттуда!..

— Не нааааадо! — жалобно проблеял сверток.

Что-что? В моей памяти что-то перемкнуло. Кажется, именно это он говорил вчера (вчера?!), а я орала «Надо, Федя, надо!» и… ой, мама. Я помотала головой, отгоняя воспоминание и на всякий случай глянула ковру в противоположную сторону. Дыра на ковре была поменьше, чем в «Приключениях Шурика», ковер резать посложней, чем паршивые обои из бумаги, но была. Причем на нужном месте. Ну и то, что полагается в этой дыре, там тоже было. Уточнить, что? Не надо? И хорошо, а то мне и так… тошно.

Ничего ж себе я оторвалась вчера.

Рядом со свертком валялась метла. Ага, это помню — прутьев не нашлось, а метла была великовата, так что не сильно ему и досталось, похитителю.

—..дам! — пробилось наконец сообщение окружающего мира в мои уши.

Я очнулась.

— Чего?

— Денег дам! — пылко уточнила лысая голова, добившись моего внимания. — Кольца дам, серьги, браслеты! Ожерелья! Худшее из них дочь султана могла бы одеть на свою свадьбу! Вай, девушка, алмазы дам, а?

— Тебе понравилось, что ли?

Во жизнь, кругом одни извращенцы…

— Вай-нэй! Все отдам, уходи только!

— А-а…

Ну, это уже понятно. Нет, все-таки, что тут такое было? Взгляд упал на вбитый в стену стол и заваленную дверь — ага, начинаю вспоминать.

—..значит, никто отсюда не уйдет! — заявляю я, старательно нагромождая лавки и припирая их сундуком. — Не надо было отбирать у меня ужин, зайчики…

Это было, когда один из нападавших опрокинул стол, и еда раскатилась и разлетелась по полу. Ага. Помню… и перекошенные морды моих захватчиков тоже припоминаются. Живо так…

Стоп-стоп, так это я, получается, голодная? Раз пузо перехватило управление на себя? Так вроде нет голода… только вкус во рту не очень. Я поморщилась и выплюнула на ладонь осточертевшую чешую.

А это оказалась пуговица.

Я похолодела…

Следующие пять минут ковры летали по лавке, как птицы на озере перед отлетом в теплые края. Раз — тип в углу, без сознания или притворяется. Два — тип у баррикады. Вылитая гусеница, даже ползет. И чем я его так замотала? Не горюй, тип, все гусеницы когда-то становятся бабочками… вот еще один, под каким-то перевернутым ящиком. Теперь три — четверка сцепленных теми самыми наручниками мужиков валяется у стеночки и дергается, поминая того самого «шергэллаха». А, это у них злой бог. Нейгэллах добрый, Шергэллах злой, и они все время воруют друг у друга жену-солнце. Заберет добрый — наступает весна, приходит лето, украдет злой — приходят дожди и холод… ладно, чхать мне на местные заморочки с религией, мне б с собой разобраться. Ведь не могла же я стать людоедкой? Ведь нет?

А пуговица?

Нет, я не думаю, что могла сожрать кого-то… тем более, с костями и так далее, но типов вчера было восемь. А типов в комнате семь. Восьмой где?

— Золото дам! — вмешивается в мои мысли голос непутевого похитителя девиц. — Красное, а?

— Отвянь.

— Белое! — уговаривает доро Тиллах. О, кстати. Чего я ломаю голову? Свидетель же есть!

— Слышь, ты, киднэппер…

— Да? — даже не спрашивает, кто эти киднэпперы…

— А ну скажи, я тебя, случайно, не покусала? А то…

— Ик, — тут же ответил похититель.

— Чего?

— Ик.

О-очень понятно!

— Слушай, ты, отвечай, пока я не проголодалась!

Ну вот что я такого сказала? Взял и вырубился прямо посреди разговора. Эх, мужики… Господи, да что ж тут вчера было? Где эта восьмая скотина?

— Не найду — убью, — нелогично пообещала я.

Торшер у стенки дернулся. И мееедленно так пополз в сторону. Стоп. Торшер? С ногами? Причем с ногами в сапогах и этих коротких местных штанишках! Особенно если учесть, что до ламп на ножках местные вообще еще не додумались! Одним прыжком я настигла оживший торшер и вжала в стенку, сдирая с головы осветительный шар. Открывшееся лицо можно было вешать на ю-тубе под названием «в-такие-минуты-очень-нужен-памперс». Вот и восьмой.