Игорь Ковальчук - Скиталец

— Кто послал тебя просить у меня проезда? — спросил он.

— Странники, возвращающиеся из Иерусалима, — заученно ответил тот.

— Как их зовут?

— Один называет себя Балдуин Бэтюнский, а другой, который послал вам этот перстень в подарок, — Гуго, купец.

Граф внимательно рассматривал рубин, имеющий форму сердца, поворачивая кольцо то так, то эдак. Долго молчал.

— Ты говоришь неправду, — сказал он наконец и усмехнулся. — Человека, который послал мне в. подарок этот перстень, зовут не Гуго, купец, а Ричард Плантагенет, король Английский. Не так ли? — Сеньор взглянул на съежившегося от ужаса слугу, и его насмешка стала зримой. — Но так как он, не зная меня, решил почтить своим подарком, то я не буду его удерживать. Отвези перстень обратно королю и скажи, что я даю ему полную свободу проезда по моим землям.

В глазах перепуганного до полусмерти королевского слуги мелькнула радость. Слуга поспешно выскочил из покоев хозяина, пока тот не передумал, а владетель Горица взглянул на своего оруженосца, пажа, возящегося с собакой у его кресла.

— Позови капеллана. Пусть принесет тот кусок пергамента, который хранится у нас в ризнице. Надо бы братцу несколько слов черкнуть. Ты отвезешь послание да передай братцу чтобы пергамент отправил обратно. Насколько я помню, он сейчас в Градиске. Не заплутаешь. — Граф задумчиво посмотрел в огонь. — Думаю, ему будет интересно узнать, что по нашим землям бродит сам король Английский, да еще и без войска. Пусть он и ловит его, а я в сторонке постою…

Когда слуга добрался до таверны, где остановился король, он передал ему перстень и слова графа, и от великого облегчения, что с ним не сделали ничего страшного, наговорил множество комплиментов местному хозяину. Ричард был удивлен — он не привык к бесплатным любезностям тех вельможных сеньоров, которые не зависели от него. То ли граф желал в будущем получить какую-нибудь выгоду от английского короля, то ли боялся чего-то, например мести? Плантагенет отправился в путь с опаской, решив обойти замок Горина стороной — мало ли что. Но на землях графа его никто не пытался задержать, никто не препятствовал путешествию. Успокоившись, государь Английский приказал остановиться в таверне при дороге и отдохнуть.

Свита неуемного Ричарда буквально повалилась с коней. Балдуин Бэтюнский и Вильгельм Этангский со стонами доползли до постелей, устроенных не на кроватях, — откуда в этом захолустье настоящие кровати? — а на соломенных тюфяках, по даже этому были несказанно рады. Слуги, шатаясь, расседлывали и обтирали измученных лошадей, переносили сумки с пожитками, король же тем временем ввалился в общий зал и громовым голосом, от которого завыли собаки, потребовал вина.

Он решил отдохнуть на этом постоялом дворе, и как можно дольше. Где это видано, чтобы король гнал по чужой земле без передышки, поедая что попало, приготовленное его слугами на кратких стоянках? Король должен двигаться по стране величаво и неспешно, в окружении огромной свиты, останавливаясь в каждом встречном замке и наслаждаясь гостеприимством хозяев — подобострастным гостеприимством, надо отметить. Ужасно, что приходится тащиться по окраинам Священной Римской империи и в самом деле словно купчишка какой.

Чтобы утолить горечь своего нелепого положения, Ричард приказал принести самое сладкое итальянское вино, которое только было. Смакуя густое и крепкое речиоте амароне, он пытался понять, в самом ли деле так ужасно это путешествие или нет. С одной стороны, унизительного положения беглеца он не заслужил, видит Бог, не заслужил. С другой стороны, в подобном странствии есть что-то романтическое. Будет что вспомнить потом — так подумалось ему, и тут же в глубине сознания чей-то незримый голос добавил: «Если все закончится благополучно». Казалось, эти слова очень похожи на то, что мог бы сказать Эдмер Монтгомери. Английский государь вдруг очень пожалел, что с ним рядом нет Эдмера. Уж он бы нашел самый безопасный путь в Англию.

В трактире Ричарду понравилось. Это заведение при дороге было совсем маленьким — общий зал и комнатушка, предназначенная для случайного знатного или просто очень богатого путешественника. Там только и был соломенный тюфяк, но уставшему Ричарду и он показался удобным. Король заказал сразу несколько поросят, гусей и каплунов, даже не спрашивая, есть ли у хозяина припасы. Тот не стал спорить, но тут же махнул дочке — и она ускакала на неоседланной кобылке в соседнюю деревеньку. Вино трактирщик подал сразу же, надеясь, что упившиеся господа не вспомнят, сколько всего они разом назаказывали.

Расчет был верен: попробовав неббиоло, вальполичеллу и речиоте амароне, господа развеселились и с удовольствием поедали омлет, колбаски с перцем, лепешки с чесноком и оливками, пока на кухонном очаге поспевали поросята и гуси, нафаршированные яблоками и сливами нового урожая. Первая супруга трактирщика (или скорее уж не супруга, поскольку была не единственной) принесла фрукты, вторая подала миски, которых на постоялый двор было всего три, а третья, самая молодая, смуглая, стыдливо закрывая лицо грязной ладонью и передником, носила из подвала вино кувшин за кувшином. Судя по всему, у трактирщика дела шли на лад, раз уж он мог содержать и трех женщин, и всех детей от них.

Потом подали горячее мясо. Свита английского короля, с жадностью расхватывала куски поросят и гусей, и было уже неважно, граф или слуга, — кто дотянулся, тот и получал еду. Ричарду подали обед па отдельном блюде, и, глядя, как его люди отталкивают друг друга от яств, он смеялся. Почему бы и не посмеяться? Положение оберегало его от подобной толкотни, он мог наслаждаться своим мясом без спешки.

В первый же вечер король заплатил трактирному хозяину несколько золотых. На пяток подобных монет византийского образца — тяжелых, крупных номисм — можно было, наверное, купить целую деревню. Трактирщик кланялся, как китайский болванчик, и предлагал гостям разные лакомства, которые только мог изобрести.

Да Ричард, впрочем, и сам решил немного отдохнуть.

А через несколько дней на постоялый двор явился незнакомец. Он был при шпорах, верхом на малорослой итальянской лошадке — ухоженной, с подстриженной гривой, — и при длинном одноручном мече с красным камешком в рукояти. В трактире приезжий заказал себе мяса и самого слабенького вина, какое только было. Он внимательно присматривался к королю Ричарду и его свите, а потом заговорил на французском, причем не просто французском, а чистейшем нормандском наречии. От изумления король Английский даже забыл о том, что ему надо бы скрываться, и набросился на рыцаря с расспросами.

Тот рассказал, что звать его Рожер из Аржантона, что он и в самом деле нормандец, а здесь на службе у сеньора Градиски и сейчас едет в Горицу с посланием. Что ж, для того времени ситуация была самой обычной. Рыцарь, не способный выжать из своей жалкой деревеньки достаточно податей, чтобы наесться, напиться и одеться (в особенности если он был шестым сыном после семи дочерей), вынужден был искать себе пропитание где-нибудь еще. А что он умел, кроме как воевать? Ничего. Так что ему приходилось наниматься на службу к любому знатному и богатому сеньору, который мог оплатить удовольствие иметь под рукой десяток рыцарей в придачу к личной гвардии наемников. Нормандец, видимо, искал себе хозяина побогаче, вот его и занесло в Северную Италию.