Сергей Самаров - Козни колдуна Гунналуга

Окончание работы сводилось к установке наконечников. И опять каждый ставил по-своему, как ему казалось удобнее. Все наконечники были «черешковые»[9], то есть устанавливались «черешком» в углубление, высверленное в древке. Трое стрельцов макали «черешки» в рыбий клей и со всей силы вдавливали в углубление. Другие и клей использовали, и в дополнение обматывали стрелу под наконечником конским волосом, тоже промоченным в клее. Третьи поверх конского волоса наклеивали еще и тонкую бересту.

Закончив работу над очередной стрелой, стрельцы отходили в сторону и укладывали изделия для просушки не на солнце, а завернутыми в полотняный кусок. У каждого была своя кучка, как и своя манера изготовления стрелы. Работы стрельцам, судя по запасам черенков и по тому, что каждая стрела делалась вдумчиво и неторопливо, могло хватить на несколько дней. И Ансгар даже устал смотреть, но труд оценил и понял, почему стрельцы после боя стараются подбирать свои стрелы, если есть такая возможность. Однако попробовать самому изготовить стрелу он не пожелал, поскольку считал это дело недостойным конунга. Да ему и стрела была без надобности, поскольку он не имел лука, способного такую длинную и мощную стрелу послать в цель.

Хотя лук иметь хотел бы, и он рассчитывал такой когда-то заиметь…

Десятник Велемир возился со своими стрелами, может быть, дольше всех, что-то мудрил, выбирая перья, и тихо советовался с другими стрельцами, которые в ответ на его вопросы чаще пожимали плечами. Юный конунг присел рядом с десятником и увидел, что тот перья в оперение нескольких стрел ставит совсем иначе, нежели другие.

— А так зачем? — поинтересовался Ансгар.

Все другие стрельцы подбирали перья из одинаковых крыльев, чтобы они имели загиб в разные стороны. Ансгар знал, что так стрела в полете закручивается, дальше летит и имеет большую пробивную силу. Точно так же ставили оперение и скандинавские лучники для своих более слабых луков. Но Велемир взял для нескольких своих стрел перья с разных крыльев, и наклон у них был только в одну сторону, и это не осталось незамеченным.

— Чтобы из-за угла стрелять…[10] — то ли серьезно, то ли в шутку объяснил десятник.

От более подробного объяснения с улыбкой отказался. Но свои «особые» стрелы пометил из плашки зеленым цветом. Да и стрел таких сделал всего три штуки. Значит, на редкий случай…

Чем дальше плыли ладьи в полуночную сторону, тем, вопреки всем законам природы, становилось, казалось, жарче. Что-то непонятное творилось в природе. Солнце светило белое и жгучее и нагревало палубу. И так целый день. Ансгар надеялся все же, что вскоре, когда приблизятся к Балтии, станет прохладнее…

Но день, тягучий и долгий, каким он всегда бывает, когда ждешь или каких-то событий, или активных действий, которых всей душой жаждешь, все-таки прошел, как всегда проходит, независимо от человеческого желания, хотя по продолжительности он и показался Ансгару таким же длинным, как два обычных дня.

За день четырежды вои сотни Овсеня меняли гребцов, давая им отдых, и с работой справлялись так же хорошо, хотя и не так дружно и слаженно. У воев весла не всегда ложились в воду одновременно, и гребки не всегда получались слаженными, какие дают ладье наиболее сильный посыл. Видно было, что воям не часто приходится браться за весла. Это на драккарах не бывает разницы между гребцами и воинами. Там каждый воин — гребец, и каждый гребец — воин. Тем не менее заметной потери скорости не произошло.

Стрельцы же так и просидели целый день за изготовлением стрел, работали без отдыха, но опустошили только полторы корзины с древками из четырех для них подготовленных. Судя по тому, что оставшиеся корзины, посмотрев на небо, они не унесли в трюм, эту же работу намеревались продолжить и на следующий день.

Только перед закатом кормчий Валдай дал команду к причалу. С такой нагрузкой следовало хотя бы раз в день кормить гребцов горячей пищей, чтобы не потеряли раньше времени силы. Варить что-то можно было только на берегу, поскольку ладьи, в отличие от драккаров, не имели, как увидел Ансгар, небольшого глиняного очага, устанавливаемого на песке, засыпанном прямо на днище, где можно было спокойно разводить огонь и не бояться, что лодка прогорит. Славяне реже, чем скандинавы, пересекали моря, где плавание вне видимости берега занимает несколько дней, и потому надобности в таком очаге, наверное, не видели. Хотя сейчас надобность была очевидной, и очаг позволил бы дополнительно сэкономить время.

Все четыре ладьи встали рядом. Ладья сотника Большаки причалила, как и плыла, последней, но ее команда не стала разводить на берегу костер, и конунг с удивлением убедился, что у руян на ладье есть очаг, ничуть не хуже привычного скандинавского, и даже больший по размеру, напоминающий целую печь. Впрочем, ладья сама была большая и команду имела большую, которой и печь требовалась соответствующая.

Но долгая остановка беспокоила, поскольку оттягивала момент достижения цели.

— Мы не отстанем? — с тревогой спросил конунг Валдая.

— А ты что, конунг, думаешь, шведы плывут без остановки? — ответил кормчий. — Но не переживай. Мы немного отдохнем и двинемся в темноте. Все кормчие Волхов хорошо знают. Пока ветер попутный, надо этим пользоваться. Да и ночи летние светлые. А Волхов — не Ловать. От берега до берега простор есть. И место для маневра. Даже в темноте.

Такое сообщение согрело Ансгару душу. Надежда на удачную погоню ожила.

— Когда мы сюда плыли, ярл Фраварад говорил, что здесь есть преимущественные ветра… В основном дуют с Балтии…

— Как лист на осине полностью покраснеет, только с Балтии и пойдут, — согласился Валдай. — А пока откуда угодно могут быть. Надо не упускать момента.

Момента ладьи не упустили, и, как только были опустошены котлы с пшеничной кашей, часто заменяющей славянам скандинавскую рыбную похлебку, лодки снова тронулись в путь. Но с наступлением темноты кормчие отправили большинство гребцов спать, оставив по пять человек с каждого борта, и двинулись под парусами. Конечно, скорость при этом была не слишком большой, тем не менее ладьи все равно продвигались ходко, и хотелось Ансгару верить, что сокращали отставание от драккаров Дома Синего Ворона, которые не знали, что их преследуют, и потому должны были бы, судя по всему, ночью отдыхать. Конечно, если у них не было особой причины спешить куда-то.

Например, на выборы конунга Норвегии…

Глава 3

Из-за того, что плыли даже ночью, время в пути значительно сократили, и к Ладоге-морю вышли к концу третьего дня, так и не догнав драккар шведов на реке. Должно быть, шведы сильно спешили и тоже берегли время. А без оснований торопливости не бывает. Значит, были серьезные основания. И Ансгар все больше утверждался в мысли, что на драккаре-беглеце везут плененного дядю Фраварада. К сожалению, он не мог подыскать подходящие слова, чтобы убедить своих спутников в том же самом.