Михаил Атаманов - Серый ворон. Путь к рыцарству

К нашей речке влился большой приток справа, река стала шире и полноводнее, а течение ускорилось. Местность тоже стала меняться — на смену топким берегам с зарослями хвоща и кустов по обеим сторонам реки пришли высокие камыши, левый берег повышался и вскоре стал обрывистым. Стало больше живности, я видел множество водных животных типа ондатр, у правого берега плавали стаи уток. Вот только ловить их было нечем. Как нечем было и удить и водящуюся в изобилии в реке рыбу. Я с плота видел целые стайки мелких рыбёшек, видел экземпляры и покрупнее. Голод всё ощутимее напоминал о себе, и как бы я ни старался не думать о еде, мысли всё равно возвращались к уткам и рыбе… Эх, был бы рядом со мной сейчас Сергей, с грустью думал я, вот у кого всегда получалось совершенно естественно, без затрат сил и времени наловить достаточно рыбы, насобирать ягод или грибов, настрелять добычи…

Русло реки сделало резкий поворот, удержаться в потоке без нормального весла было трудно, и наш плот отнесло к заросшей кувшинками и ряской болотистой заводи. Брёвна плота, хоть мы и обчищали с них ветки, плотно запутались в мотках густых речных водорослей. Плот встал, как вкопанный — ни туда, ни сюда. Помощи от Серафима ждать не приходилось, он с каждым часом чувствовал себя всё хуже и хуже, бредил и стонал. Пришлось мне раздеваться и с ножом в руке лезть в воду. Работа оказалась не такой простой, как я предполагал — десятки, если не сотни, стеблей зацепились за днище плота и держали нас якорем.

Я принялся нырять под плот и cрезать ножом зелёные длинные стебли, брезгливо стряхивая пытающихся прицепиться к моему телу пиявок. Работа по вызволению нашего корабля из плена заняла где-то полчаса. Я уже отрезал последние плети водорослей и начал толкать неповоротливый плот от мелководья, как вдруг услышал голос с берега:

— Так вот вы где! А то мы вас ищем-ищем по всему лесу…

Я сразу обернулся. По болотистому берегу, весь мокрый от дождя, в нашу сторону неторопливо шёл мужик-селянин, ведя за узду свою кобылу. Я сразу узнал эту парочку метаморфов и в ужасе принялся изо всех сил толкать плот, а так же кричать своему другу:

— Серафим! Возьми шест и помоги мне столкнуть с мелководья плот! Скорее! Да проснись же!

Но Серафим, похоже, дремал и совсем меня не слышал. Плот медленно, крайне медленно разворачивался, уходя на глубину. Я залез на скользкие брёвна и, подхватив шест, стал отталкиваться от дна. Наши противники не успевали нас догнать — они только-только подошли к кромке воды, а плот уже выходил на стремину.

— Глупец! Ты лишь приблизил свою смерть. Вода — наша родная стихия! — молодым женским голосом проговорила лошадь, после чего стала меняться.

У неё стали укорачиваться ноги, а туловище, наоборот, удлинялось. Морда животного вытягивалась, появились острые зубы. А хвост… хвост быстро удлинялся и становился широким и плоским. Уже через пять-семь секунд вместо лошади на берегу был гигантский зубастый тритон или крокодил. Беззвучно, без единого всплеска, тварь погрузилась в тёмную воду. Селянин же пошёл за нами вдоль берега и продолжал злорадствовать:

— Долго мы за вами гонялись! Трудной вы оказались добычей — осторожной и быстрой, и довольно сообразительной. Хотя после случая с паутиной глупо было с вашей стороны пытаться заманивать нас в муравейник. Вы, люди, вообще считаете себя умнее всех остальных. Но есть расы подревнее и поопытнее. Мы намного древнее людей, и ваши попытки обмануть нас лишь ненадолго продлевали вашу агонию. Но любое преследование рано или поздно заканчивается. Вы были хитрой добычей, вам даже удалось убить одного из нас. Тем приятнее будет высосать ваши тела. Я бы и сам первым накинулся на ваше мясо, но моей сестре нужнее жизненные соки — ей скоро предстоит деление. И какая ирония судьбы в том, что именно тела убийц одного из наших собратьев станут последним необходимым материалом для появления на свет новых братьев и сестёр!

Я понимал, что предстоящий бой станет для нас с Серафимом последним — у нас просто-напросто не было оружия, способного ранить метаморфа. Но сдаваться без борьбы я не собирался. Я помолился светлым богам Эрафии, призывая их помощь в битве. Далее заклинания, к чему теперь их экономить!? Во-первых, последнее заклинание лечения на Серафима. Во-вторых, силу себе. В-третьих, яркий свет. Всё. Больше у меня ничего не оставалось. Одевать доспех уже не было времени. Я взял в одну руку топор, во вторую мачете и встал посреди плота.

— Серафим! Очнись! Да очнись же! — закричал я на своего друга, но он не прореагировал. На помощь Серафима в предстоящем сражении можно было не рассчитывать.

Я всматривался в тёмную воду, ожидая появления врага. И вот какая-то длинная быстрая тень мелькнула в глубине, я весь напрягся, ожидая атаки. Тёмная тень прошла в обратную сторону, плот сильно качнуло — тварь задела брёвна своим хвостом. Прошло ещё несколько томительных секунд. И тут плот резко накренился налево, я даже не удержался на ногах и больно хлопнулся задницей о брёвна.

Две когтистые лапы прочно вцепились в край плота, из воды показалась широкая зубастая пасть на длинной шее. Шея существа растягивалась, как резиновая, а оскаленная морда тянулась к неподвижному Серафиму. Я привстал и замахнулся топором для удара по шее монстра, как вдруг… Серафим открыл глаза и резким броском швырнул стоящий у его ног наполненный раскалёнными углями котёлок прямо в раскрытую пасть. Метаморф с лязгом захлопнул челюсти, сглотнул и вдруг вспыхнул, как будто был пропитан бензином. Оглушительный рёв монстра заложил уши. Но этот рёв был совсем недолгим, после чего буро-жёлтой дымящейся жижей тело метаморфа расплескалось во все стороны. На воде вокруг плота расплылось огромное масляное пятно, в воздухе стоял мерзкий запах горелой шерсти.

Серафим с болью застонал, дуя на обожжённые ладони. Я встал во весь рост и посмотрел на берег. Смерть сестры произвела очень сильное впечатление на последнего из метаморфов. Он остановился на месте и смотрел на пятна на воде, не в силах выговорить ни слова. Между тем наш плот вышел на середину реки и быстро удалялся от застывшего на берегу селянина. Я опустил глаза ниже и увидел плывущий рядом с плотом по волнам деревянный обруч, подцепил его шестом и поднял в руки. Уже второй странный обруч — светлое дерево, никаких надписей или резьбы. Между тем какая-то магия в обруче явно присутствовала, я это точно чувствовал. Не тёмная магия, не светлая, а какая-то… странная… то ли стихийная, то ли естественная природная. Нужно будет показать обруч магам, пусть разбираются в его свойствах.

После короткой вспышки активности Серафим совсем раскис. Он лежал на плоту, никак не реагируя на дождь и мои вопросы. Лишь по хриплому затруднённому из-за распухшего горла дыханию моего друга можно было понять, что он ещё жив. Между тем я с удивлением обнаружил, что моих сил хватит ещё на одно малое заклинание лечения — видимо, по мере набирания опыта в жреческой магии мои возможности росли. Я, не мешкая, тут же использовал это заклинание на Серафима, но никакого видимого эффекта не последовало. Разве что, может быть, дыхание моего друга стало чуть свободнее.