Джеймс Клеменс - Звезда ведьмы

— Обрати внимание на эту серебряную линию.

— Эту? — Сай-вен не понимала, к чему он клонит. Эбеновый камень весь был пронизан тонкими серебристыми жилками, которые разветвлялись на черной поверхности, будто молнии в ночном небе. — Она такая же, как все.

— Гм… А ты подвинься еще ближе, девочка. И лучше смотри сбоку.

Она склонила голову, разглядывая яйцо под разными углами. И вдруг дыхание замерло у нее в горле. Эта жилка вовсе не была частью камня, как казалось первоначально. Серебряная нитка выглядела вдавленной в яйцо.

— Что это?

Брат Рин наклонился.

— Посмотри, как она обегает яйцо вокруг. Прочие линии, пересекая ее, лишь пытаются отвести глаза. Но эта, главная, соединяется в полный, неразрывный круг.

Сай-вен проследила за его пальцем. А ведь ученый прав!

— И что это значит?

Он выпрямился, забрал из ее рук лупу.

— Я бы сказал, что мы наблюдаем возможный способ открыть яйцо. Эта нитка как щель между плотно сжатыми створками раковины.

— Способ открыть? — отшатнулась Сай-вен.

Она и подумать не смела, какой ужас может таиться внутри ее находки, какая опасность может вырваться наружу. Внезапно она пожалела, что здесь нет Каста. Но он уехал вместе с Хантом и главным шкипером, чтобы разработать план подготовки к войне.

— Если бы только… — брат Рин оглянулся на сохнущий журнал. — Если бы мы только знали побольше об этой проклятой штуке.

— Например, способ ее уничтожить, — кивнула Сай-вен.

— Или оценить возможную опасность.

— А единственный способ узнать побольше — это открыть его. Но мы не осмеливаемся…

— Весьма велика возможность столкнуться с неизвестной опасностью, — брат Рин смотрел на Сай-вен, в его глазах читалось жгучее любопытство.

Мер’ай закусила губу. Возле порта А’лоа Глен покоилась на морском дне еще сотня не менее ужасных яиц. Прежде чем рискнуть поднять их с места крушения корабля, следовало как можно тщательнее изучить возможную опасность.

— Есть у вас какие-нибудь предположения, как открыть камень?

— Камень питается кровью, — решительно сказал брат Рин. — Кровь должна быть ключом.

Глядя на каменное яйцо, Сай-вен согласилась с ученым.

— Да, ключом… Только к чему?

Грэшим стоял под кленом у самой кромки воды. Перед ним до самого горизонта раскинулась необъятная гладь Лунного озера — темное зеркало, отражающее ночное светило. Сотни паломников заполняли берега, ожидая, когда же луна поднимется в самую высокую точку неба, отразившись точно в середине озера.

Сколько Грэшим помнил себя, здесь ежегодно проводился обряд поклонения полной луне — обычай уходил корнями в дальнее прошлое Аласеи. Никто не мог сказать наверняка, как и почему он появился. Толковали разное, но все истории сильно отличались друг от друга. Сходились они лишь в одном — в первое полнолуние лета в воде отражается лик Доброй Матушки и она выполняет желание любого, кто совершит в эту ночь омовение и чист сердцем.

«В том-то и закавыка, — злобно подумал маг. — Попробуй-ка быть совершенно чистым сердцем».

Каждый раз во время ритуала множество верующих громогласно объявляли свои желания исполнившимися, били кулаками себя в грудь, падали на колени. Но Грэшим не сомневался, что все они лгали или искренне заблуждались. Разве нашелся бы глупец, посмевший признаться, мол, его желание не исполнилось? Чтобы всякий мог усомниться в его чистоте? И так каждый год шли орды с больными суставами, недужными женами, тайными страстями… И все окунались в холодное, заросшее травой озеро.

— Сколько дураков… — пробормотал чародей.

Только он владел истинной тайной озера. И твердо вознамерился исполнить свое желание, хотя это и означало верную смерть для многих из тех, кто здесь собрался.

Позади волшебника в зарослях колючих ягод заворочался Рукх. Коротышка-гном волновался так же сильно, как и его хозяин.

Звонкие наигрыши доносились от лодочной флотилии, следовавшей вдоль берега — рыбачьи парусники нанимали те, у кого кошельки распирало от золота. Впереди плыла самая большая баржа, украшенная причудливыми резными фигурками, с шелковыми парусами, фонарями, изображающими различные фазы луны, вдоль бортов. Похоже, только богачи могли пообщаться с таинственной госпожой озера настолько тесно.

Но эта ночь была не только для толстосумов. Всю береговую линию усеивали факелы и цветные фонарики, освещая путь прочим паломникам. Несколько ребятишек, слишком разыгравшиеся, чтобы ждать разрешения, уже плескались на отмели. Их пронзительные, как колокольный звон, вопли выдавали восторг и веселье. От сотен костров струились в ночь восхитительные ароматы жареного и тушеного мяса.

Грэшим расправил плечи, понимая, что долгое ожидание увенчалось победой. Луна в зените.

— Рукх!

Гном ползком выбрался из кустов.

Они скорым шагом преодолели расстояние от своего убежища до берега. Чтобы никому из зевак не пришло в голову вмешаться, Грэшим использовал маленькое заклинание, отгоняющее непрошеных свидетелей.

При помощи кинжала маг выковырял глину, закупоривающую верхнюю часть посоха. С губ сорвалось неслышное заклятие. Он прикоснулся к магии крови невинного новорожденного малыша и заставил его жизненную силу подчиниться.

Толпа, окружавшая озеро, притихла. Где-то вдалеке закричал младенец. Интересно, он ощутил кровь своего собрата или заорал просто так?

Грэшим направил открытый конец посоха на широкое озеро. На водной глади продолжало сиять отражение луны, достигшей высшей точки на небосводе, а значит, магия этой ночи освободилась. Отражение засветилось ярче, едва не ослепляя зрителей. От него распространилось сияние, превращая темные воды в серебряные.

Толпа разразилась криками. Паломники начали прыгать в воду: кто-то успевал раздеться, кто-то — как был, в одежде. Молодые и старики. Некоторые входили в озеро тихо, а некоторые в голос выкрикивали свои желания.

Грэшим просто улыбнулся и приступил к заключительной части волшебства.

Наклонив посох к озеру, он пролил заколдованную кровь в сверкающие воды. Пленка побежала по поверхности от берега, меняя цвет воды. Никто из празднующих не заметил его богохульства. Их чересчур занимали собственные желания.

Кровавое пятно ширилось, устремляясь к середине озера.

Тайной, которую ни один из людей не знал, являлось то, что воды Лунного озера наполняла стихийная магия чистого света, которая особенно усиливалась раз в год — именно этой ночью, когда луна заливала воды серебряным магическим светом. Озеро превращалось в артефакт небывалой силы, в преемника могущества самой Пустоты. Потому-то купающиеся паломники и чувствовали прилив сил и радость, что их тела омывала незамутненная магия, смешивая их жизненные силы с мощью Пустоты.