Рождение новой расы (СИ) - Дувакин Олег

И сейчас, когда она осматривала засос на своей груди, она отчетливо понимала, что этого слишком мало. Никто не имеет права присваивать ее себе. Она НЕ КТО-НИБУДЬ!

В комнате Линнеи было очень душно, но открывать окна ночью было нельзя. ТАКИЕ КАК ВСЕ боялись воронов Корка. Тех, кто может покинуть пограничье и, выклевав глаза, унести душу в проклятый лес.

Подойдя к окну, Лин тоскливо посмотрела наверх. Какая сегодня была красивая луна! Каково ей уже столько лет смотреть на землю? Искать и не находить. Лин стремительно распахнула окна настежь, и если бы жители ближайших домов были хоть немного посмелее, они бы смогли созерцать из своих окон ее божественную красоту. Смотреть на нее снизу вверх, как им и было положено. Дом Ларссонов был самым высоким, а она жила на верхнем этаже. Для нее было важно быть выше и лучше во всем. Правда, еще одна женщина находилась на вершине незаслуженно.

— Дария! — голос Лин хоть и был мягким, но при этом холодным и требовательным. Почти сразу же можно было услышать, как маленькие шажочки из коридора становятся все громче.

— Да, госпожа. Что вы хоте… — Светловолосая девушка, что отворила дверь и заглянула внутрь, тут же сорвалась с места и рванула к окну. Она так резко закрыла оконную раму, что могло показаться, что стекло разобьется вдребезги.

Этот приступ паники очень рассмешил Линнею, она смеялась так, словно ее щекочут сразу несколькими перьями по пяткам. Но Дария не разделяла ее игривого настроения. Она, тяжело дыша от перенесенного ужаса, прислонилась лбом к окну. От ее глубокого дыхания окно запотело.

— Госпожа, ваш отец очень не обрадуется, если узнает, что вы впускаете в дом воронов.

— Но мы же ему не скажем? У него и так очень много хлопот. Дриада, орк, еще лесничий скоро явится. Давай не будем отвлекать его из-за моей маленькой шалости. — Линнея подошла к Дарии сзади и, положив руки ей на плечи, крепко прижалась к ее спине. По спине служанки побежали многочисленные мурашки. Отчасти потому что у Лин были неестественно холодные ладони, отчасти потому что Дария, как никто другой, знала о резких перепадах настроения своей госпожи. И как бы она осторожна себя с ней ни вела, любое случайное слово или взгляд может превратить ее в чудовище.

Лин положила свою голову Дарии на плечо и, смотря на луну, продолжила говорить. Та тоже подняла глаза и смотрела наверх, туда же, куда и Лин.

— Моя жизнь и так никогда мне не принадлежала. А как только у нас появилась эта Кайли, я и вовсе стала затворницей. Мне даже не позволили спуститься к Эриху, когда он был здесь, а ведь я так хотела.

— Ваш отец посчитал, что рядом с вашей красотой дриада померкнет. Это бы плохо отразилось на сделке, — молвила Дария то, что Линнея знала и так.

— Это отец, а разве ты так не считаешь? — Лин прижалась к служанке еще сильнее. Уголки ее губ опустились, изображая детскую обиду.

— Конечно считаю, госпожа. На свете еще не было женщины красивее, чем вы, — под конец голос Дарии предательски дрогнул. Она сделала пару глубоких вздохов, чтобы успокоиться.

— Если я красивее ее, тогда почему ее неустанно стерегут четверо воинов с собаками, даже ночью! А число моих телохранителей никогда не превышало двух. Почему за нее предлагают пятьдесят тысяч золотых аргенов, а ко мне никогда не пускают хоть мало-мальски состоятельных женихов? Ответь мне, Дария. — Лин повернула голову, стараясь заглянуть своей служанке в глаза. Та повернула подбородок ей навстречу, и когда их взгляды встретились, Дария произнесла таким ровным голосом, на который только была способна:

— Вы же не вещь, чтобы продавать вас, пускай и за дорого. И вы не дикое животное, что может убежать в лес. Да и нет за сотню миль от Грейстока ни одного жениха, достойного вас.

— Разве Эрих не был достойным? — Лин провела тонкими пальцами Дарии по подбородку.

— Мужчина, что способен купить дюжину таких деревень! Тот, которому служат десятки воинов и который вхож во многие влиятельные дома. Он однозначно не достоин. — Дария шла ва-банк. Откровенная лесть иногда действовала с точностью да наоборот, но сейчас она сработала как надо.

Лин провела большим пальцем по нижней губе Дарии, оттягивая ее вниз, что было видно белоснежные зубки. Две девушки выглядели контрастно. Дария была низенькой, Лин же, наоборот, высокой. Дария была худощавой, Ларссон обладала аппетитными формами. Волосы служанки были как тысячи солнечных лучиков. У госпожи — сплошное темное покрывало ночи. И сейчас свет не рассеивал мрак, но тьма поглощала солнце.

— Мне так скучно быть одной целыми днями. Посидишь со мной? Иначе мне не уснуть, — жалобно сказала Линнея. И хоть это звучало как вопрос, но выбора у девушки не было.

— Подними гребень, я хочу поухаживать за тобой. — Ларссон указала на прибор, что валялся у стены. Когда Дария вложила его в руки своей госпоже, та усадила ее на кровать, а сама, сев ей за спину, стала расчесывать светлые локоны.

— У тебя очень красивые волосы, моя дорогая Дария. Как тебе удается быть такой красивой, делая столько работы по дому? — проговорила Лин, разглаживая волосы, что были почти такими же длинными, как у нее самой.

— В мои годы быть красивой совсем не сложно, — ответила служанка, ровно держа голову.

Далее обе девушки молчали. Линнея расчесывала Дарию, не проронив ни слова, и лишь спустя несколько минут она прекратила свое занятие и посмотрела на гребень. В его деревянных зубьях сплелись несколько светлых волосков.

Уголки губ темноволосой расплылись в хищной улыбке.

— Как жаль, что любая красота со временем увядает. — Дария уже успела позабыть, о чем они говорили совсем недавно, поэтому для нее было еще большей неожиданностью, когда после сказанного ее госпожа впилась ей в шею губами. Из ее уст сорвался вздох удовольствия вперемешку со страхом. Откинув гребень, руки хозяйки стали гулять по животу и груди, время от времени останавливаясь на последних, сжимая их настолько сильно, насколько могли ее слабые пальцы.

— Госпожа… — произнесла Дария, но Линнея никак не отреагировала на это. Слово «госпожа» уже давно ее не радовало. Однажды Варлеск произнес то слово, которое заставило ее улыбнуться. Этот мальчишка даже не догадывался, что именно это слово дало ему доступ к ее груди, пускай и ненадолго.

Внезапно поцелуи Лин из страстных и грубых стали нежными и ласковыми. Руки больше не мяли плоть, а гладили подушечками пальцев.

— Любая красота увядает или приедается. Будь то цветок, работа мастера или женщина, — шептала она на ухо своей служанке, — но есть что-то, чья красота способна пережить не одно поколение. — Девушка поцеловала Дарию в мочку уха. — Спой мне колыбельную.

— Какую именно колыбельную вы хотите услышать? — молвила девушка, сжимая белоснежную простыню своими пальцами.

— Про Корка. Ту, что поют детям, живущим далеко отсюда.

Дария очень хорошо знала эту песню. В детстве она очень любила ее, а сам Корк казался ей скорее величественным, нежели враждебным. Но тогда она жила далеко от его угодий. Сейчас же ее взгляды сильно поменялись. Когда у Дарии появятся свои собственные дети, она ни за что не будет петь им эту песню.

— Хорошо, госпожа. Конечно, я спою для вас, — кивнула девушка и начала петь, пока Линнея покрывала поцелуями ее шею.

— Радость встречи и горечь потерь

Он унесет, лишь открой ему дверь.

Для ворона Корка окно распахни,

В дом свой и душу его пропусти.

У девушки был очень нежный и красивый голос, но на последней строчке он предательски сорвался. Линнея незамедлительно обозначила свое недовольство, превратив поцелуй в укус. От боли и неожиданности Дария перестала петь и выгнулась дугой, чем еще больше разозлила Линнею. Вцепившись в волосы на затылке, она дернула голову служанки назад. Проведя языком по щеке, она тихо прошептала на ушко:

— Я так никогда не усну. Давай еще раз с самого начала.

Дария начала петь с первых строчек, но на этот раз она пела громче. Это уже не было похоже на колыбельную, но звук собственного голоса придавал ей силы. Пока она пела, Лин все более страстно целовала ее шею. Каждый раз, когда Дария сбивалась, Лин впивалась в шею или плечо зубами. Четвертую строчку служанка пропела ровно, но Лин все равно укусила ее. Причем настолько сильно, что еще чуть-чуть и из раны бы пошла кровь.