Проклятие тролля (ЛП) - Хамм Эмма

Но он не мог этого сказать. Во-первых, потому что проклятие не пустило бы слова. Во-вторых, они были не в том месте. Она не обрадуется его приказам. И было глупо пытаться влиять на ее решения. Все разобьется, потому что он не поверил, что она может сама сделать выбор.

Доннаха попытался улыбнуться.

— Хорошо. Тогда ты будешь ее ждать.

— Она надолго?

— Замок ей не позволит, — вряд ли она пройдет дальше входной двери, но это он попробует исправить.

Если только…

Шаги зазвучали по льду за ним, хрустя, как могли только ноги человека. Голос Скатах перебил их, сильный, как меч, пронзающий воздух.

— Замок меня прекрасно впустил.

Он оглянулся с предвкушением и страхом.

— Скатах. Я так и думал, что ты присоединишься к нам.

— Ты удерживал ее тут месяцами, так что я имею право.

Разве она имела право управлять Эльвой? Он хотел напомнить, что она бросила эту женщину к медведю. В прямом смысле. Она не имела права на жизнь Эльвы.

Как и он.

Доннаха хотел остаться. Хотел участвовать в разговоре, хотя бы защищаться, потому что Скатах точно не скажет ничего хорошего о нем.

Он видел гнев на ее лице. То, как она проницательно смотрела на свою ученицу. Она явно хотела сказать Эльве не одно слово.

Но это было не его место. Он не имел права управлять мыслями Эльвы.

Доннаха отпрянул на шаг и склонил голову.

— Оставлю вас, леди.

— Спасибо, — отозвалась Скатах.

— У вас время до заката, — ответил он, стараясь не рычать. — Потом она моя.

11

Эльва смотрела, как медведь уходит, растерянно хмурясь. Почему он оставил тут Скатах?

Он ясно дал понять, что никого не хотел видеть в своем доме. Не без его разрешения и не тех, кому он не доверял. Почему же он оставил тут известную воительницу? Без присмотра?

Скатах отошла от Эльвы, посмотрела на ледяные башни вокруг них.

— Так тут живет знаменитый проклятый медведь.

Эльва многое узнала в мире людей, но со Скатах ей все еще было очень сложно. Эльва уважала женщину больше, чем свою мать.

Она кашлянула и проверила меч на поясе, а потом ответила:

— Да.

— Не так я себе это представляла.

— Правда? — Эльва пыталась вспомнить теории об этом месте. Люди говорили, что тут были монстры? Она не помнила. Было что-то опасное в медведе, это она помнила. Но даже не слышала, что люди думали о его доме.

— Я всегда думала, что это место было мужским. Не таким… — Скатах коснулась льда башни. Ладонь стала мокрой. — Женственным.

Эльва о таком еще не думала, но ее наставница была права. Это место было женственным. Мужчина не выбрал бы жизнь во льду, вырезанном так изящно, словно произведение искусства, куда ни посмотри.

Это была еще подсказка? Намек на то, кто проклял Доннаху?

Она кивнула.

— Я об этом так не думала, но вы правы. Это место точно не строил мужчина.

Ее наставница неодобрительно посмотрела на нее.

— Ты должна все замечать и обдумывать, Эльва. Потому я тебя сюда и отправила.

Она должна была, да. Конечно, она помнила о цели. Просто… было сложно, когда столько всего происходило.

Ее ночи были наполнены им, мужчиной, который скрывался как-то под шкурой медведя. Загадка этого места была связана с ним, она была в этом уверена, как и в том, что история медведя и угроза народу Скатах.

Они не были ее народом. Как она могла ощущать связь с такими злыми людьми? Скатах собрала злых женщин мира в одном месте, чтобы отправить их в свои жизни, когда закончит с ними. Это не был клан. Это не была семья сестер. Это были просто злые женщины, надеющиеся спасти свои души изучением того, как наказать обидчиков.

Может, Доннаха был прав. Может, жестокость была не единственным способом исправить то, что она ощущала.

Скатах внимательно наблюдала за ней.

— Идем, дитя. Присядем, и ты мне все расскажешь.

Она прошла за наставницей к лавочке, села рядом. Она была опасной, но Эльва верила, что воительница несла добро. Скатах не создавала армию женщин. Она не вела этих женщин по неправильному пути.

Скатах была человеком. У нее не было веков жизни Эльвы, не было бессмертия на плечах. Смерть наступит для нее, как и для всех в ее роду.

Может, смерть делала людей слепыми к остальному миру. Они сосредотачивались на себе, делали свою жизнь счастливой, потому что знали, что их время ограничено.

Эльва выдохнула и все рассказала. Она ничего не скрывала. Все детали об этом месте, Доннаха, мужчина и медведь, — все было описано, пока горло не заболело от слов.

Она закончила и ощутила себя выжатой тряпкой. Уставшей. Очень уставшей.

Скатах провела рукой по волосам.

— Печальная история. Не такую я от тебя ждала.

— Да? — спросила Эльва. — Могу я узнать, что вы думали об этой горе?

— Я думала, что кто-то из моего прошлого пришел мучить меня, — Скатах робко улыбнулась ей. — Я рада, что это не так, но прости, что втянула тебя в это.

— Все хорошо.

— Теперь нужно понять, как помочь этому мужчине.

Эльва поразилась бы меньше, если бы она сказала, что они разгромят замок.

— Что? — Эльва прикусила губу. — О чем вы?

— Я не бессердечна, Эльва. Я не доверяю мужчинам, у меня плохое мнение о них, но мне не нравится видеть страдания. Это нечестно. Никто не должен страдать от проклятия.

Боги, она соглашалась. Она благодарила предков, что Скатах видела ситуацию как Эльва. Вдвоем они смогут разгадать проклятие.

— Что вы предлагаете? — спросила Эльва.

— Ты сказала, что не видела лицо мужчины, но часто видела медведя?

Эльва кивнула.

— Тут должна быть связь. Он говорит, ты не должна видеть его лица, но, может, это тебе и нужно сделать.

У проклятий фейри так не делали. Эльва хотела ей это сказать, но эта женщина была мудрее многих. Она махнула Скатах продолжать.

— У меня есть свеча в сумке. Я с ней по ночам описываю свой путь в королевстве, где могут жить люди и фейри. Но я отдам ее тебе. Зажги ее, когда он уснет, и посмотри на его лицо. Может, это снимет проклятие.

— Или ухудшит его.

— Сидя и ничего не делая точно будет хуже, — ответила Скатах. Она вытащила из сумки огарок свечи.

Эльва взяла его с трепетом. Это пойдет против всего, что он просил у нее? Хотя он ничего толком и не просил.

Доннаха вел себя вежливо в комнате. Он не спешил, чтобы она привыкла к нему, объяснял, что не мог изменить это, что не навязывался бы, если бы мог выбрать.

Но он не говорил, что она не могла смотреть на него. Он не говорил, что она не могла взять дело в свои руки и… что? Нарушить его личное пространство?