Летописец 2 (СИ) - Буров Егор

– А что не пошли?

– Дак вас увидели, вот и схоронились, – с серьезным видом сообщил малец.

– А чего так? Мы что такие страшные? – спросил я.

– Дак мамка говорила: коль конника углядись, дак в кустиках схоронись.

– Мудрая у тебя мамка, – усмехнулся я. – А если кого другого увидишь?

– Коль мечника углядись, так в кустиках схоронись.

– М-да, углядись, это верно, – усмехнулся я. – Так что же тебя Лиська одного оставила? Почему с собой не взяла?

– Дак Лиська на ногу скора, а я ащо мал, – снова повторил Микаська.

– И где нам ее искать? Тебя же нельзя тут одного оставить, – тяжело вздохнул я. – Где хоть ваша застава?

– Дак там, – снова махнул куда-то в сторону малец.

– Деда, в прошлый раз он на запад показывал, – сообщила Элька.

– Знаю, – усмехнулся я и громко крикнул: – Лиська, Данька, ау! Вы где?

Честно сказать, возиться ребенком не хотелось, но если оставить его одного в лесу, то он либо околеет от холода, либо попадет на ужин к местным хищникам. Однако долго кричать не пришлось, так как из кустов вышел странный персонаж, эдакий Добрыня Никитич из российского мультфильма. Конечно, он не был точной копией нарисованного героя, но комплекция и светлые волосы с небольшой бородкой сильно подняли мне настроение. Воин был облачен в кольчугу и шлем-шишак, а в руках держал копье, толщиной с деревце и обитый железом щит каплевидной формы. Ну, один в один былинный богатырь.

– Ты почто маленьких обижаешь? Негоже детишек стращать.

– Так кто ж их пугает, – усмехнулся я. – Их так мамка учила, «коль кого углядись, так в кустах схоронись». Вот они и затаились, как мыши под веником.

– Это да, Санька могет, – по-доброму улыбнулся богатырь, но быстро опомнился и, вновь став серьезным продолжил грозно вопрошать: – А конем топтать почто начал? Они же малые детки, а ты их копытами.

– Да что ты говоришь? Да за Лиськой ни один конник не угонится, а ты «копытами», – снова усмехнулся я. – Ей бы должность гонца, да пугнуть с легонца, и она словно ветер домчит до отца.

– Дак они сироты, – скривился Данька. – Муж Саньки сгинул в болотах, вот я о них и забочусь. А ты почто не по дороге едешь?

– Как не по дороге? А это что? – удивился я.

– Дак тропинка хоженая, – пояснил богатырь.

– А дорога намного шире? – полюбопытствовал я.

– Дак в аккурат на пару шагов, – ответил Данька.

– На пару шагов? Ну тогда да. Можно сказать, тракт, – улыбнулся я. – А две телеги как разъезжаются?

– Дак как придется, иногда с мордобоем, но чаще мирно, – усмехнулся Данька. – А ты, я гляжу, уж больно странный путник? Кольчужка у тебя паладинская, а вместо белого плаща щит с гербом. Неужто рыцарь из королевств? И куда путь держишь? И главное, откуда ты такой прибыл? Почто не по дороге?

– Мы ночью реку на лодке переплыли, и куда нас вынесло, оттуда и поехали, – ответил я, прекрасно понимая, как глупо это звучит.

– Дак что ж вы ночью переправлялись? – напрягся богатырь.

– А мы в гости к ваннам ходили, – слегка исправив легенду внедрения, пояснил я.

– Дак чего вы там забыли? – продолжал спрашивать Данька.

– Хотелось показать внуку, кто такие ванны и как с ними бороться.

– А что с ними бороться? – удивился богатырь и добавил: – Рубя мечом, коля копьем, мы кровью их дракар зальем.

– Чтобы внук не опасался, пришлось отправиться туда. Пусть видит, что они такие же люди, как и мы, – пояснил я. – У них тоже идет кровь и они так же умирают, как и положено нормальному человеку.

– И многих ты истребил? – спросил Данька.

– Нет, человек десять-пятнадцать, – честно ответил я, а сам мысленно подсчитал, насколько разрослось мое личное кладбище почивших врагов. Сначала двоих на дороге, потом четверых в поединке, после был паладин и длительная пауза, а ближе к осени девять и семь, а недавно двоих. Получается, слегка приуменьшил.

– Тьфу, всего-то? – усмехнулся богатырь. – Да я за один набег больше бью.

Судя по ауре, врет как сивый мерин, хотя, если просто бьет и не убивает, тогда возможно. У ваннов ведь принято родню домой возвращать, так что любые серьезные раны можно залечить, вот и получается, что вроде ваннов прогнали, а, в самом деле, ущерб незначительный. Хотя, может в эту часть озерного края южные ванны ходят, а какие у них потери я не знаю, так как с конунгом не дружу и в его дворце на доклад ярлов не задерживаюсь.

– Ну так ты тут на страже стоишь, – сказал я, – а я мимо шел, внуку урок преподал и обратно вернулся.

– Дак как же ты верхом по топким болотам скакал? – спросил Данька.

– Мы коней в лагере оставили, а сами пешком прогулялись, а потом ночами на лодке возвращались, – рассказал я.

– А лодка где?

– Протекла она, вот поэтому и пришлось тут высаживаться, – ответил я.

– А домой, как возвращаться будешь? – продолжал задавать вопросы Данька. – Тут тебе не Суролтар, без княжеского дозволения по дорогам шляться негоже. Подорожная у тебя есть? С печатью.

– От вашего князя нет, а свиток из королевства имеется…

– Дак кому нужно ваше королевство, – отмахнулся богатырь. – Летом тута две бабы проходили. Вот у них все чин-чинарем имелось. Одна амазонка дочку барона из плена спасла и домой хотела вернуть за возна… тьфу-ты, за золотишко.

– И где же, если не секрет они в такой глуши подорожную достали?

– Дак я и выписал, – сделав удивленное лицо, ответил Данька.

– О, как, и за сколько, если не секрет? – усмехнулся я, предполагая, что вижу перед собой взяточника с большой дороги.

– Они мне историю правдивую и бой разминочный, а я им свиток с подорожной, – рассказал Данька. – Ты, я гляжу, воин старый, но видно пока не одряхлевший. Может, разомнемся? А то скучно тут в одиночестве сидеть.

– Так ты серьезно тут один бываешь? – удивился я. – А как же застава?

– Дак я же в секрете, вот и приходится по несколько дней куковать. Меня скоро Манька из дома метлой погонит, – тяжело вздохнул богатырь.

– Подожди, ты же говорил: Санька, откуда Манька нарисовалась?

– Дак Манька жинка моя, – пояснил Данька. – Баба-гром, а Санька тут на заставе живет. Я в ее хате ночую, когда в секрете не сижу.

– Хорошо устроился, – усмехнулся я. – В городе жена, тут боевая подруга…

– Дак какая она боевая, – улыбнулся Данька. – Санька ласковая.

– А твоя Санька случайно очередного богатыря под сердцем не носит? – с усмешкой спросил я. Бугай задумался и кивнул.

– Дак ведь и вправду округлилась она. Летом ко мне сама бегала, а нынче детишек отправляет. Видать, тяжела Санька. Ох, что ж Манька никак не понесет?

– Так как же она понесет, если ты постоянно на заставе сидишь? – удивился я. – Вот если бы ты дома чаще ночевал, глядишь и она бы округлилась.

– Дак не могу я домой вернуться, – тяжело вздохнул богатырь, – князь меня в погребе сгноит. Он мне как сказал, отразишь нашествие ваннов, будет тебе прощенье, а нет, так сиди на границе.

– А за что прощение? – удивился я.

– Дак я Свитиньку охранял, и она округлилась маленько.

– А Свитинька у нас кто? – уточнил я.

– Дак она племянница князя, – пояснил Данька.

– Я знаешь, о чем подумал, – с усмешкой произнес я, – что твоей Маньке нужно на зиму сюда перебраться и тогда она тоже округлится.

– Зачем? Я сам зимой в город вернусь, – заявил богатырь. – Ну так что, разомнемся маленько?

– Ну давай, а чем? У тебя есть тренировочное оружие?

– Дак зачем тренировочное? Мы по взрослому, до первой крови, – радостно улыбнулся Данька. – Тебе чем удобней, мечом или копьем?

– Да я привычен к длинному мечу, но видел ли ты такие? – спросил я и подошел к свертку, который мне передал ведун перед отъездом. Одноглазый старик настоятельно рекомендовал не вынимать клинок на земле ваннов. Однако мы на территории озерного края, так что пора бы взглянуть на этот легендарный «меч-кладенец». Судя по весу, он какой-то легкий и квиллоны, так назывались «рога» перекрестия, хоть длинные, но не имели наклона в сторону противника. Навершие, то есть верхушку рукояти венчал небольшой шарик с тремя острыми шипами по три сантиметра. Сам клинок имел широкое основание с неглубоким долом, но ближе к острию плавно сужался и становился похож на граненый меч-эсток. Скажем так, довольно странная конструкция. Интересно, им рубить можно или клинок сломается? Таких мечей в этом мире быть не должно, это какой-то гибрид клеймора, бастарда и эстока, но без специальных колец на рукояти, предохраняющих пальцы от ударов.