Бес в ребро - Шаргородский Григорий Константинович

— Нет, герр… Никита, — быстро поправилась Грета. — Это ты меня прости за нехорошие мысли. Теперь я вижу, что ты добрый и справедливый человек.

— Это, конечно, перебор, но важно, что ты говоришь искренне, — уточнил я. — Хорошо, что мы поняли друг друга, ведь мне нужна твоя помощь.

Я действительно нуждался в ее подсказках, к тому же вовлечение девушки в мои дела приободрило ее и сняло остаточное напряжение.

— Буду рада помочь.

— Тут вот какая ерундовина приключилась… — со вздохом начал я, а затем кратко обрисовал случившееся в Купферштадте.

— Вот вечно ты вляпываешься без меня!.. — недовольно проворчал Гена в финале моего рассказа.

— Подожди, Баламут, — отмахнулся я от друга, — Грета: ни фрау Катарина, ни тем более Тадеуш ничего мне так и не объяснили. Может, у тебя есть догадка, кто мог на меня напасть?

Девушка на секунду замерла. От нее повеяло страхом, но, глянув на Гену, она решительно вздохнула и все же ответила:

— На ум приходит только сын нашего барона.

— Поясни, — немного растерялся я.

— У нас всего четверо магов, и либо по приказу самого господина барона один из них мог напасть на вас, либо его притащил Руперт. И если, как вы говорите, Тадеуш сильно переполошился, то это явно связано с любимым сыночком нашего господина. Стального Тедди вообще трудно смутить.

Да уж, веселые мне достались соседи — Стальной Тедди, Головоруб и его явно неадекватный сыночек…

— Но чем я мог не угодить этому вашему Руперту? — искренне недоумевал я.

— Вы говорили, что понравились барону… — чуть подумав, сказала Грета.

— Да вроде нормально поладили.

— Барону мало кто нравится, — с явным намеком произнесла девушка.

— И?.. — с нажимом спросил я, потому что намек до меня не дошел.

Девушка еще раз вздохнула и заговорила почему-то намного тише, чем до этого:

— Вы ведь знаете, что недар не может наследовать боярский удел?

— Слышал об этом, — ответил я, уже догадываясь, в чем дело.

— Говорят, что у Руперта есть договоренность с даром Герхардом Штольцем о том, что именно он унаследует баронство, но только формально, а править будет Руперт. И тут появляетесь вы, с ходу очаровав старика. Но это, как вы сами понимаете, слухи базарных теток…

Я посмотрел на Грету совсем по-другому. Оказывается, наша новая подруга умеет не только охмурять мужиков сильно старше себя, но и думать своей очаровательной головкой, а также проводить анализ того, что услышали ее маленькие, но очень чуткие ушки.

— Грета, — буквально излучая приязнь, приложил я руку к груди, — позволь извиниться за мое свинское поведение во время нашего знакомства. Если тебя не испугает быт этого медвежьего угла, то милости просим в нашу маленькую компанию. Когда поедем зимовать в Китеж, с меня презент.

— Ну что вы… ты, — покраснела польщенная девушка, — я всегда рада помочь друзьям моего милого котика.

С огромным усилием мне удалось сдержать ржание. Баламут скрипнул зубами и показал мне кулак.

Проглотив смех, я повернулся к любительнице престарелых котов:

— Грета, еще раз спасибо за помощь. Если позволишь, я на пару минут отниму у тебя этого шкодливого кошака. Нам, мальчикам, нужно пошептаться.

— Я прекрасно понимаю, что такое мужские дела, и не собираюсь в них лезть, — как примерная немецкая жена скромно заявила Грета.

А вот тут она покривила душой, но именно покривила, а не соврала. Лезть в наши дела она точно будет, но только там, где найдет безопасную для этого лазейку.

Присев в шутейном книксене, Грета вышла из комнаты.

— Даже не начинай… — с ходу окрысился Баламут.

— Не буду… котик!.. — все же заржал я, но быстро успокоился и, сняв шляпу, положил ее на пульт. — Ладно, давай к делу. В общем-то, я хотел потешить твое самолюбие и кое о чем попросить.

В последнее время у меня появилась привычка снимать артефакт при откровенных разговорах с Геной — это его расслабляло.

Ирония в том, что уже давно я мог читать старого друга и без артефакта.

— Дай угадаю, — с ухмылкой отреагировал Баламут, — не понравилось, что тебя валяли по земле — как тогда, на нашей первой дискотеке?

— Да, — не стал отнекиваться я. — А особенно неприятно было, что ты в это время тискал Ленку.

— А кто отказался ходить на бокс? — привычно отреагировал мой друг. — Я тебе в няньки не нанимался.

— Да ладно, а кто бил себя в грудь, братом называл и грозился порвать любого моего врага? — с напускной обидой спросил я. — Кстати, тогда меня больше взбесил не заработанный фингал, а твой подкат к Ленке. Но дело не в этом. Мне действительно не понравилось чувствовать себя настолько беспомощным. Уже привык быть крутым магом. Оказывается, эфирная граната — штука мерзкая. С этим нужно что-то делать, и тут тебе карты в руки как специалисту.

— Даже не знаю, — развел руками Гена. — Бойца из такого тюфяка быстро не сделаешь, да и небыстро тоже. Тут годы нужны, а прирезать тебя могут уже завтра. С твоим-то талантом влипать в приключения…

— С моим?! — подобное заявление вызвало у меня праведный гнев, особенно учитывая все, что натворил Баламут в Китеже.

— А я и не отрицаю, что косячу не меньше тебя, но запинать меня, даже втроем, мало у кого получится, — невозмутимо парировал мой друг, но затем, нахмурившись, добавил совершенно серьезно и даже обеспокоенно: — Уже дважды я успевал лишь к шапочному разбору. Тебя спасала только магия. Домовой, я не хочу прибежать в третий раз и увидеть твой труп. Так что ты прав: нужно что-то делать.

— И что предлагаешь?

— А что тут предложишь?.. — притворно вздохнул Гена и развел руками. — Лучшее лекарство в таком случае — это ствол, но он не всегда под рукой, особенно если бегать голышом за незнакомыми девицами в незнакомые места. Давай для начала попробуем упростить задачу. Знаешь, какой удар кулаком самый эффективный?

— Даже гадать не берусь, — не повелся я на его подначку.

— Самый эффективный удар кулаком получается, если в нем зажат нож. Идем покажу тебе кое-что из моей коллекции, к которой ты относился с таким пренебрежением.

— Гена, я ведь уже извинился…

В ответ мой друг лишь фыркнул, и имел на то полное право. Когда мы готовились к пересечению грани между мирами, я все ныл о том, что было потрачено слишком много общих средств на всякий колюще-стреляющий металлолом и буро-желто-зеленые одежки. Вот теперь приходится краснеть.

Мы вышли в коридор и по нему дошли до оружейки. Обруч в шляпе позволял мне не только мониторить процесс зарядки, принимать сигналы со сторожевых менгиров, но и отслеживать эмоциональное поле в столовой. Там все было хорошо. Дальнобойщики веселились, но душок легкой опаски в общем ментальном облаке все же присутствовал. Теперь-то мне известно, что именно их напрягает.

Даже не знаю, радоваться тому, что тебя боятся, или нет. Особенно когда душок страха то и дело проскальзывает у людей, которых ты уже считаешь близкими.

А вот кто меня совершенно не опасался, так это Златка. Девочка выскочила из кухни и явно собралась проскользнуть в оружейку с нами за компанию. Но не тут-то было.

— Злата, я что говорил? — нахмурился Гена, строго-настрого запретивший внучке соваться в заполненную опасными предметами комнату.

Кто бы сомневался, что именно поэтому желание попасть туда стало для девочки идеей фикс…

— Ну, Дя!.. — решила она апеллировать ко мне как к начальству деда.

— Нет, Кнопка, это не место для игр. Твой дедушка даже за мной присматривает, когда туда пускает.

Я, конечно, шутил, но эта шутка было очень близка к истине.

Баламут фыркнул и, споро развернув внучку, шлепком отправил ее обратно на кухню под опеку тетушки Пин. Старая кореянка как раз выглянула из дверей, явно обнаружив пропажу подопечной. С ней появилась и Грета:

— Злата, пошли лепить штрудель!

— А что это? — живо откликнулась любопытная девочка.

Она явно нашла общий язык с претенденткой на роль бабушки; впрочем, наша эмоциональная лампочка могла поладить с кем угодно.