Олег Карачевский - Меч Света

Тут-то я и проболтался ему, что у нас в Мире очень большие города и высвободив энергию, скрытую во сверхтяжёлых атомах у нас два города уничтожили.

— Нессен! Это — всё страшные сказки! Вы сами этих городов не видели! Это всё дело в том, что их кто-то специально придумывает, чтобы вы, в своём так званом Пекле, не не поднимали восстаний!

— Но… Мне даже и не про такие сказки, которые Быль… мне даже про них не верят!

— Нессен… Ты ещё скажи, что у вас Мир — в форме Сферы!

— А он может быть другим?

— Нессен, только оставьте эти шуточки! Все знают, что Земля — это очень большая черепаха! Она просто плывёт в Океане Бесконечности! И даже самые маленькие дети знают, что Пекло — это никакой не шар. А просто серпантин, который закручен в Ось Вселенной!

Его логика была железобетонной. И… Чем больше я спорил… тем… эм… тем… Тем больше Илистоль меня самого убеждал в своей правоте. Реальность моего мира существовала для меня только через экран телевизора. А о его сферичности я знал только из историй про кругосветные путешествия, в которых сам не был. Потом я вспомнил, что у нас летают в Страшный И Ужасный Космос в герметических челноках. Илистоль только ещё больше убедился в своей правоте и долго не мог отсмеяться.

— Нессен! Ты уже чтобы привести хоть какие-то аргументы, начинаешь настоящие сказки рассказывать! Причём с таким видом, будто сам летал к звёздам! Как же ты наивен и юн!

Теперь я понял, отчего Гуднот придумал свой Принцип Трёх. Переубедить Илистоля хоть в чём-то — было решительно не возможно. У него, более того, был тысячелетний опыт убеждения в собственной правоте кого бы то ни было.

— Интересно, что бы на моём месте сказал Гуднот.

Илистоль снова рассмеялся.

— Нессен. Ему полвека пришлось учиться, чтобы хоть как-то выстраивать свои мысли и вести со мной диалог. А до того это всё превращалось, что я просто указывал на нестыковки в его изложениях.

— Каждый видит только то, что хочет видеть.

— Нессен, я и не собирался спорить с этой Древней Алирской Мудростью. Всё же в Древности и вправду могли жить Мудрецы, а не меланолвы. Это просто как тот самый тезис, выдвинутый Гуднотом…

Неизвестно откуда послышался смех.

— Тьёлка! — шикнул в сторону Илистоль. Потом повернулся ко мне будто ничего не произошло. — Как я уже сказал, Гуднот на основе этой Мудрости построил своё видение Реальности. Или — принцип осьми. Нет, Нессен, ты не ослышался. Это он сформировал свой принцип Объёмного Мышления. Специально чтобы со мной спорить. Ему невдомёк было, что я его этому мышлению как раз научить и пытался. Суть в том, что если брать упомянутые тобой Атомы… или как мы говорим, крупицы реальности… В них и правда может быть сокрыта Сила, способная уничтожать города и даже страны. Но это — просто сказки. На самом деле, атомы — не постоянны. Они постоянно реагируют друг с другом. И энергия этих реакций — ничтожна. Даже в растениях они происходят. А у нас до сих пор никто не умер.

В ответ я его заверил, что у нас достаточно Учёных, которые в этом вопросе разбираются лучше меня. И что им виднее, свёрнут ли наш Мир в шар, или — в серпантин.

— Нессен, это всё на самом деле зависит от точки зрения. Для них признать серпантинность Реальности — всё равно что признать Тщетность всех сложившихся Традиций и Учений. Ведь тогда рушится множество предпосылок и условностей. Особенно в Мире, где по вашим словам всё подчинено Цифрам и Числам. Это всё конечно хорошо. Но одна Точка Зрения — не отменяет Другую. Между ними всегда можно найти общие принципы и более объёмные Условности.

Мы продолжили наши занятия музыкой. Я то и дело играл ту или иную мелодию, которую мог вспомнить, а Илистоль мне говорил, что эти мелодии древни как сама Вселенная. И что уже давно всё переиграно. Я тут же рассказал про нашу новую музыку, рок-н-рол и даже дез-дум-прогрессив металл.

— Древняя Алирская Мудрость! Всё Новое — Хорошо Забытое Старое! — кивнул меланолв.

Меня распёрло злостью.

— Ты такого никогда не слышал!

И начал на лютне нарезать сумасшедшую метальню. Меня самого укачало от мотания головой и того самого рубилова. Может то было совпадение…. но…. От моей игры тут же сгустились тучи и засверкали молнии. Загрохотал гром! Пока его отзвуки не смолкли я запилил соляк. Последняя нота задребезжала в такт новому раскату грома. Я поднял лютню над собой и из неё тоже засверкали молнии. Илистоль…

Седовласый меланолв же сидел как ни в чём не бывало. С тем же каменным лицом, что и раньше.

— Ты меня чем-то удивить хотел? — спросил он. — Я и похлеще слышал. Все отмеченные Истинной Молнией — так играют. Они по другому и не умеют, им скучно.

Затем он мне слово в слово процитировал свою собственную книгу и про тот вход в резонанс. И что именно Искоркам нужно играть быстрее всех, чтобы при помощи Музыки войти в свой Истинный Звук. В свою — Фортуну.

— Это случаем…

Меланолв кивнул.

— Да. Это — Наша Праматерь. И одновременно — Наше Истинное Я. Фора Им Квета Квенья. Не пытайся это представить. У тебя ещё слишком узкое мышление для этого.

Он отставил свою лютню и закинул ногу на ногу.

— Не плыви к чужим Стихиям. Сыграй мне что-то из Огненного….. эм… репертуара.

Тут… Тут я только уставился на него с круглыми глазами. Я понятия не имел, как разграничивать музыку по Стихиям. И попросил Илистоля прояснить этот момент.

Тем временем зарядил мощный ливень.

Алир глядя на ливень лишь сморщил нос.

— Нессен, всё элементарно. На самом деле в любой песне есть и Огонь, и все прочие Стихии. Искры только есть не везде. Но действительно Отмеченные Своей Стихией — всегда входят с Ней в Резонанс. И у них в песнях их Стихия — доминирует.

В моей голове была пустота. Даже не так — просто тьма тьмущая. Я не мог припомнить ВООБЩЕ ни одной песни! А не то, что бы их по Стихиям разграничивать!

Короче… В общем… Я решил импровизировать. И… да. Сыграть свою собственную… Песню. Именно. Ту самую, которая текла из самой Души….

Аккорд…. нисходящая гамма… Ля. До мажор. Соль. Ре. Фа. Ля. Ми мажор… Потом я просто отпустил… себя…. и словно без всякой системы запрыгал рукой то туда, то сюда. Струны звучали всё звонче и звонче. Наполнялись… Жаром. Тем самым. Я провёл вдоль струны сверху вниз. Из под моих пальцев резко вырвались языки пламени. Я резко отдёрнул руку, боясь, что огонь обожжёт инструмент и тот загорится.

Илистоль засмеялся.

— Не бойся. Если огонь идёт из души — то идёт в сторону от инструмента. Лютне ничего не случится.

Я приглушил рукой струны. Они были всё ещё такие же горячие.